Виктория – значит Победа. Серебряной горы хозяйка (СИ) - Кальк Салма

Мы прошли под крышу — на винограднике не было как таковой конторы, но возле виноделен и складов имелся домик, где нас приняли. Подали ледяной воды из родника, чистой и с небольшим количеством вина, кому как нравилось. И свежей выпечки. И Аристид Жиго принялся рассказывать.

— Это хорошо, что я остался тут на ночь, — начал он. — Вчера допоздна показывал господину Мелену, — он поклонился Тьерри, — здешние границы и магическую начинку. Мы остались ночевать здесь, и когда на нас полезли, бежать было недалеко.

— Что сталось с нападающими?

— Ну как, — улыбнулся Аристид, — они выли да корчились, видно, крепко им досталось-то. А потом господин Мелен их ещё хорошенько палкой приложил, ну, когда вы разрешили-то.

— И где они сейчас?

— Так в подвале здешнем. Но мигом приведём, и пускай отвечают!

Подвал, куда разместили пойманных поджигателей, находился на складе. Наверное, как соберут урожай, там разместят что-то, более приличное. А пока…

Трое мужчин условных средних лет выглядели ничуть не лучше Тьерри, когда я его впервые увидела. Тоже одеты как попало, разве что босые. И побитые — заплывшие глаза, шишки на голове, ободранные скулы.

— Ну что, герои, рассказывайте, — говорю холодно. — Кто послал?

— Знать не знаем, о чём ваша милость говорит, мимо случайно шли, — покачал головой один из них.

Я пригляделась — а у него обе ладони всё равно что обожжены, красные и в волдырях. Наверное, сейчас даже чашку с водой не удержит.

— А обжёгся где? — интересуюсь.

— Горячей водой, — говорит, и смотрит нагло.

— Водой, значит, горячей, хорошо, — киваю. — А теперь будь любезен сказать, как есть, — и смотрю так, пожёстче, и силы добавить в повеление тоже не забыла.

Он начал что-то говорить, рот раскрыл… и хрюкнул, или мякнул, я и не поняла.

— Да всё сказали же, и побили нас зря, и мы пожалуемся, — поднял голову второй.

— Молчать, — бросила я. — Обоим молчать. А тебе — говорить, — и уставилась в глаза тому, что с обожжёнными руками.

Он чутка подёргался… и начал говорить, красавчик.

— Ну, взялись поджечь. За деньги. Деньги хорошие, заплатить обещали серебром!

— Серебром, значит, — киваю. — Кто обещал-то? И когда?

— Да как сделаем. Сказал — пожар увижу, пойму, что справились.

Ого, наблюдал, значит.

Дальше мы выясняли, где именно состоялся разговор, и господин Бове закивал, и Аристид тоже — поняли. В целом, всё было понятно — очередные оборванцы, которых наняли на один раз, и которые не знают деталей. О нанимателе тоже не удалось узнать каких-то особых подробностей — приличный господин средних лет, да и всё.

— Что хотите делать, госпожа Викторьенн? — господин Фабиан смотрел уважительно.

А я, в общем-то, уже всё решила.

— Запереть обратно. Посмотрим, что будет дальше. Пожара никто не увидел, люди не появились. Мне интересно, что станет делать их наниматель, а вам?

— Да мало ли, вдруг ничего не сделали и сбежали, — пожал плечами господин Бове. — Вам зачем их кормить, дармоедов этих?

— Посмотреть, что сделает тот человек, что нанял их. О нет, не приличный господин средних лет, а тот, что всё это придумал. Курби или Брассье.

— Как знаете, конечно, — теперь господин Бове преисполнился сомнения.

Ничего, поглядим. Пока же я поблагодарила за отличную работу Аристида и Тьерри, а потом они ещё и сходили на то место, где наёмники сговаривались с нанимателем, нашли там следы — человеческие, конские и от колёс. Всё сходилось — вроде бы, наёмников привезли в экипаже. Что ж, ждём.

Когда мы вернулись в город, я связалась с капитаном Пьерси. Он откликнулся сразу же, внимательно выслушал мой рассказ и принялся пенять мне.

— И отчего же, госпожа де ла Шуэтт, вы не известили меня сразу же?

— Так уже всё случилось, — пожала я плечами. — Но я буду готова отдать вам поджигателей… через несколько дней. Потому что или попробуют снова, или ничего не случится, и тогда поглядим.

Наниматель выдержал в неизвестности три дня, потом случилась новая попытка, на этот раз на ферме. Там справился Антуан Заяц, стреножил поджигателей магически, поднял тревогу и побил их хорошенько. Тут уже я позвала прогуляться до фермы и капитана Пьерси, допрашивали очередных оборванцев мы с ним вдвоём, но о нанимателе по-прежнему ничего не узнали. Поджигателей вывезли в экипаже без опознавательных знаков, который нашёлся в хозяйстве капитана Пьерси, и поместили в темницу в принцевом доме. На ферме и на винограднике разместили несколько солдат, и двое из них были магами.

Третье нападение случилось через неделю после второго, господин Фабиан уже начал изумляться — неужели отступились? Но нет, никто не отступился, и на этот раз злоумышленники пробрались на виноградник вместе с телегой, которая привезла что-то необходимое, и затаились, а ночью выбрались на склон горки и принялись рубить лозу. То есть попытались, потому что солдат-маг и Анутан Заяц дежурили по очереди, вот Заяц их и поймал. То есть снова стреножил и поднял тревогу.

И здесь уже во время допроса один из троих раскололся, что нанял их господин Курби, младший господин Курби, он очень хотел отомстить женщине-выскочке, вот и нанял. Более того, оказалось, что это вовсе и не оборванец, а один из ближних к Курби людей, и когда его встряхнули хорошенько, то он сознался — в прошлый раз, ещё при господине Гаспаре, тоже поджогом руководил он.

А дальше капитан Пьерси как-то быстро и ловко поговорил с оставшимся в городе заместителем господина де Ренеля, и всех поджигателей во главе с ближним человеком Курби переместили в городскую тюрьму, а самого Курби пригласили побеседовать.

Он явился в ратушу, где было рабочее место де Ренеля, а сейчас его заместителя Рибо, улыбался открыто, здоровался вежливо, и со мной тоже, да.

— Госпожа де ла Шуэтт, я рад видеть вас. И особенно рад видеть в добром здравии.

— А отчего бы мне не быть в добром здравии, господин Курби? — усмехнулась я. — Вы и лично мне угрожать собираетесь, не только постройкам и деревьям?

— Да господь с вами, госпожа де ла Шуэтт, какие там постройки и деревья! Ложь и клевета.

Ну да, ну да, в прошлый раз, по словам господина Фабиана, концов не нашли, а сам старший Курби признался через месяц, что это был он. Магов у них не было, вот.

А теперь маги были, и предварительный допрос прошёл быстро. Виновные сознались, все, и при том присутствовали и господин Рибо, и капитан де Пьерси, и мы все тоже, ясное дело.

— И что же, госпожа де ла Шуэтт, вы желаете наказания для этих людей? — спросил господин Рибо.

— Желаю, — кивнула я. — Чтоб знали, кому служить и за что браться. Ничего личного, просто — так нельзя, верно ведь? Сейчас они попытались навредить моему имуществу, а дальше подвернётся кто-то ещё, они решат, что всё можно, и что мы тогда будем делать?

Виновные сознались, и поскольку особого ущерба и жертв не было, то их всех решили попросту высечь. Правда, своего ближнего человека Пьер Курби выкупил. Остальным, кажется, было не впервой.

Далее оставался вопрос между нами — мной и означенным господином Курби. Нового судьи пока не назначили, господин Рибо имел полномочия решать подобные вопросы, и приговорил того к штрафу в мою пользу.

— Что ж вы так сурово, госпожа де ла Шуэтт, — сказал мне Курби, когда мы разом с ним оказались на крыльце ратуши.

— Это значит, если я приду жечь ваш склад, вы будете милостивы и добры? — поинтересовалась я. — Запомню на всякий случай.

— Не нужно приходить жечь склад, — покачал он головой. — Я возмещу вам ущерб.

— И что же, больше не будете искать слабых мест в моей обороне? — подняла я бровь.

— Не могу обещать, — и улыбается-то сладко-сладко, скотина.

— Тогда ведь и я могу попробовать, а я, на минуточку, маг, у меня больше возможностей, — и я тоже умею сладко улыбаться.

— Но вы не единственный маг в мире, — припечатал он и направился к своему экипажу.

Правда, на следующий день слуги, ходившие на рынок, принесли слух о том, что в доме Курби случился грандиозный скандал — якобы глава семейства, прикованный к постели, но остававшийся в здравом уме и трезвой памяти, ругательски ругал сына за то, что полез, куда не следовало, и делал совсем не то, что нужно было делать. Меня немного насторожила формулировка — а что же со мной тогда нужно было делать? — но я отложила это до какого-нибудь будущего, успею ещё обдумать.