Изгой рода Орловых: Ликвидатор (СИ) - Коган Данил

— Тебя предупреждали, чтобы ты не лез в архивы отца! Чего тебе стоило дождаться совершеннолетия? Ты бы стал главой семьи, все нормально было бы. А сейчас… — она резко замолчала.

Мой отец был членом совета. Официальным наследником главы. Имел немалые доли в родовых предприятиях. Отвечал за весь научно-исследовательский комплекс рода.

Однако моего отца убили. Убили якобы какие-то мелкие бояре из Рязанского княжества, когда отец был там по делам.

— Не было бы ничего нормально, милая моя. — Если бы меня не удалось подставить, меня бы убили. Я стал мишенью, как только погиб отец. Что-то он раскопал и наисследовал такого, что его самого убрали. За всей этой историей с Рязанью торчат уши Викентия Алексеевича. Отца убили по его приказу.

Викентий Алексеевич Орлов — мой дядя. Младший брат отца. Его ветвь рода была следующей по силе и влиянию, после нашей.

— Да с чего ты взял, что Нудный ответственен за папину смерть? А? — Нудный, это дядя Викентий.

— Наверное, потому, что Нудный и его семейка получили значительную выгоду от его смерти. Кво боно. Ищи, кому выгодно, и получишь ответ, сестричка.

Сестра зашипела, как рассерженная кошка.

— Опять ты… Но служба безопасности рода проверяла этот случай! — Добавила она менторским тоном. — И нашла месть мелкой семейки за честь женщины, которую отец использовал и бросил.

— Ты сама-то в это веришь, Викки? Какая-то мелкая семья из Рязани решила самоубиться о род Орловых? Наш отец изменил матери? Я слил родовую тайну на сторону? Ты, правда, в это веришь?

Она опустила глаза. Ни хрена она в это не верила. Но, в отличие от меня, предпочла делать вид, что верит.

Конечно, этих рязанских Распутиных Орловы показательно наказали, не поскупившись на расходы. Устроили маленький геноцид отдельно взятой семьи. Даже с политическими последствиями не посчитались. Ведь Распутины ходили под другим князем. Так что плюха сверху нашему роду от Воронцовых, вынужденных встрять в разборки между родами, за это прилетела. Но все это было… ложью. Ширмой из мешковины, шитой белыми нитками. Я думаю что несчастных Распутиных подставили тоже не случайно. Они были частью комбинации.

— Я провел самостоятельное расследование, когда еще мог задействовать ресурсы семьи. Нанял людей в Рязанском княжестве.

— И что же ты не сослался на результаты? Не потребовал от службы безопасности проверить твои сведения?

— Я, естественно, не нашел никаких прямых свидетельств. Но я вышел на фигуру дяди. Я уверен, что за смертью отца стоит он.

— И поэтому ты решил вскрыть архивы? Хотя тебе прямо это запретил дед? И что ты рассчитывал там найти? Совсем мозги продуло?

— Причину, Вика. Причину его смерти. Чтобы просто продвинуться в очереди на наследование или ради долей в родовых предприятиях, бояре родовичей не убивают. Чай не в восемнадцатом веке живем. И не в мыльной опере. Причина должна быть крайне веской. А еще она могла бы прямо указать на заказчика убийства. Шанс был.

— Зато теперь у нас никаких шансов. Ходят слухи, что матери ищут мужа вне рода. Хотят полностью растоптать нашу семью. Дед не давал нас в обиду, но что будет теперь: полная неизвестность.

— Ты на вопрос не ответила. Ты правда веришь, что я слил информацию?

— Нет. Не верю. Это так невероятно тупо, что тупо даже для такого тупицы, как ты, Алекс.

— Ну тогда подумай, кто мог воспользоваться моим имплантом, без моего ведома. Людей, имеющих доступ к «ключам», по пальцам безногого однорукого плотника можно пересчитать.

Она задумалась. Просто так имплант не взломать. Пока носитель в башне, вообще не взломать. «Ключ» — существующее в единственном экземпляре устройство, с помощью которого можно ковыряться в настройках импланта. Один нейроимплант А-класса — один «ключ». Доступ к ним дается только по прямому решению главы или совета. Ну или он есть у того, кто обладает достаточным влиянием в роду.

Заказывать что-нибудь в «бомжатнике» она побрезговала. А я открыл меню, собираясь сделать заказ. За целый день у меня маковой росинки во рту не было.

— За мой счет. — Сказал она, заметив мои телодвижения.

— Конечно, за твой, сестренка. Ты же меня пригласила. Да у меня и денег таких нет, чтобы здесь столоваться. Корпоративной картой расплатишься, агентесса ноль-ноль-ноль доморощенная?

Она фыркнула, но на провокацию не повелась. Просто положила на стол несколько купюр крупного достоинства.

Я вызвал официанта и продиктовал ему заказ. Сделал паузу, чтобы дать сестре отойти от предыдущей беседы и собраться с мыслями. Своими изысканиями о смерти отца я не делился ни с кем. Одно дело думать, что «это жжж неспроста». А другое — иметь косвенные доказательства виновности. Или знать, что они есть у меня.

Официант ушел. Виктория вздохнула. И все же решилась. Обычно она предпочитала разговоры вокруг да около и ничего не говорила прямо. Но я уже сломал ритм и план беседы. Так что наделся: сестра выдаст что-то содержательное.

— То, что дед умер, ты уже знаешь? Или совсем в своем изгнании за новостями не следишь? — Я равнодушно кивнул. — Знаешь или не следишь?

— Знаю, конечно. На меня уже два покушения сегодня было. Но таких. На троечку. А про деда… Помер Трофим и дрянь с ним.

— Опять ты со своими вульгарными шуточками! Он, между прочим, тебя перед советом рода отстоял. И дом подарил! Содержание назначил из личных средств.

— И что? Понятно, что он все это сделал не по доброте душевной. Алексей Георгиевич был тем еще динозавром родовой политики. Уверен. Он знал о причастности его второго сына к гибели первого. И, в отличии от меня, скорее всего, имел доказательства этой причастности. Но ничего не сделал. Он прекрасно понимал, что меня подставили. Может, даже знал кто. И всего лишь «заступился». Дом дал, гляньте, какой добряк. Прямо меценат на максималках. Наверняка он собирался каким-то образом использовать и меня, и дядю в своих дальнейших схемах. Но ты и сама все это понимаешь.

— А ничего, что дядя Кеша теперь почти наверняка станет главой рода? — Зло спросила она.

— Так от меня-то ты что хочешь? Чтобы я деда воскресил? Дела рода меня больше не касаются. Что. Тебе. От меня. Надо?

— Не касаются? А нападения? Ты сам сказал: тебя сегодня убить пытались. Ты, конечно, у меня глуповатый младший братец, но в прямом вранье раньше замечен не был. Это так тебя дела рода не касаются? Совсем хватку потерял?

Врать прямо мне нельзя. Не знаю почему. Это все последствия дара видения. Просто прилетает кое-что похуже отката. Этот запрет я нащупал опытным путем. Совсем не безболезненным.

— Пытались. Сперва застрелить на третьем, а потом заставить подписать отказ от наследства и травануть уже здесь. Помнишь такого, на крысу похожего? Виталик или Вася?

— Да, помню. Он легкую наркоту для компании придурка Виссариона таскал. И всяких безродных запугивал. Он что совсем ориентиры потерял? Возомнил, что может моему брату угрожать? Это ничтожество? — Сестра реально закипела.

Смешно. Ишь как спесь родовая шибает. Но я сказал другое:

— Он прихватил с собой трех физиков, для убедительности. И взял в заложники мою любовницу. Я же теперь никто практически, ты помнишь?

Ее ротик округлился. Я никогда официально не был крутым бойцом. С детства я скрывал свои способности и истинные возможности. Например, о ви́дении не знал вообще никто. Впрочем, в среде бояр все предпочитали прятать козыри в рукаве.

— Три физика? Но ты сидишь здесь, и даже не избит. Кто? Кто посмел?

Что характерно, про любовницу ни одного вопроса. Люди из районов для обитателей башен как бы не существовали. Ну кого я здесь себе мог найти? По мнению сестры, максимум на помойке девку подобрал, отмыл, от очистков очистил, а потом уже… ну вы поняли. На ее взгляд, районы и были одной большой помойкой.