На золотом крыльце 3 (СИ) - Капба Евгений Адгурович

— Нормально, Миха? Нормально? — он, хоть и носил негатор, но все равно дергался: понимал, что значит быть боевым магом.

— Норма-а-ально, — шмыгнул носом я. — Хороший удар.

— Удар так себе. Как и твоя реакция. Много пропускаешь, потому что мало тренируешься, — скривился Юревич. — А у нас отборочный тур вот-вот!

— Три тренировки в неделю! — возмутился я. — Куда уж больше?

— Я тебя умоляю… — начал Матвей, но я его перебил.

— Слушай, ну, не собираюсь я быть профессиональным кулачником! У меня другие интересы в жизни есть, понимаешь? И военным я не буду, хотя кулачный бой для военного — так себе подспорье, сам знаешь. Чего ты прицепился? Ты с детства в спорте, постоянно на стадионе, на ринге, и все такое. А я — нет! Я драться нормально в интернате начал, и там уже правил не было…

— Что — подносом в рожу? — ухмыльнулся Матвей. — Как Вяземского?

— Подносом в рожу, головой об раковину, табуреткой по хребту… — я поежился. — Ничего хорошего, дичь, да и все. Я подраться люблю, но книжки мне больше нравятся. Если они вокруг головы не летают и истерики не устраивают, конечно.

— Ага, — сказал он. — Мне про энциклопедию на букву «Г» уже рассказали! Ты кому-то энциклопедией нос сломал, правда?

— Зуб выбил, — буркнул я, перелезая через канаты.

— Ты чего — обиделся? — удивился он.

— Ничего не обиделся! Я что, дурак что ли — обижаться? — еще сильнее удивился в ответ я. — Завтра повторим, Мотя. Ой, не завтра — послезавтра!

— Вот об этом я и говорю! Именно об этом, Титов! — в спину мне прокричал Юревич.

Он ненавидел, когда его Мотей зовут. А я, конечно, это знал. Ну да, да, мне было завидно. Когда я смотрел, как кто-то что-то делает первоклассно — у меня аж кошки на душе скребли. Особенно когда этот кто-то со мной одного возраста. Например, один дерется, как в кино, другой за пианино садится — и Бетховена играет, с ходу, без нот. Третий просто карандаш в руки берет — и рисует прекрасную девушку, парой линий. В такие моменты я начинал задумываться о том, что трачу свою жизнь на всякую фигню. И нет, магия тут в качестве аргумента не годилась. Магия — это с неба упало, случайным образом. Ты тут ни при чем, твоей заслуги в этом нет. Конечно, бывает у людей от природы отличный музыкальный слух или там глазомер априори чудесный и мелкая моторика рук, да… И драться, конечно, удобнее, когда с координацией движений, вестибулярным аппаратом и позвоночником — порядок. Но в целом — это все большая работа! Они ж на это годы и годы потратили! Нельзя прийти в кулачку полгода назад и стать крутым бойцом типа Юревича!

А я эти годы чем занимался? Ну, книжки читал. По лесу бегал. Общефизическая урукская подготовка опять же! И принеси-подай в большой усадьбе это тоже — не хухры-мухры. В отличие от всяких городских — могу и курятник вычистить, и дров наколоть, и полочку к стенке приколотить! В любом случае, большая часть магов и этим не занималась, ничего они по хозяйству не умели. Инициируется такой тип лет в тринадцать-четырнадцать и думает, что поймал удачу за хвост! Потому-то программа магучебных заведений и меняется, чтобы малость в реальность волшебников вернуть. Спорт вот, опять же, на новый уровень подняли.

— Титов! — остановил меня Иван Ярославович Кузевич на выходе из зала. — Мне Ян Амосович поручил с тобой переговорить по поводу будущей поездки в Ингрию на отборочный тур, и…

— Э-э-э-э… — вот это было странно. — Поговорить? Со мной?

— В общем, с тебя — сообщить необходимое количество мест в автобусах для болельщиков. Деремся через неделю, нужно подвоз организовать, воду для всех, перекус какой-никакой, потом — браслетами всех снабдить на вход… Там, конечно, мероприятие бесплатное, потому как студенческое, но с регистрацией и…

Я наконец врубился, чего от меня хотят, и спросил:

— Земских берем?

— Каких земских? — удивился Кузевич.

— Так у нас из Пеллы, может, триста душ на сектор гоняет! — объяснил я. — Триста наших да триста местных — мы ж там всех удушим!

— Десять автобусов, получается, — кивнул Иван Ярославич. — Нормально, из внебюджета потянем, думаю. Багажные отделения там тоже имеются, будет куда всю эту вашу атрибутику положить. Кстати — ее надо отфоткать и согласовать со службой безопасности стадиона, мало ли, там экстремизм какой-нибудь? И скажи, пусть документы, удостоверяющие личность, возьмут, мало ли…

— И всё — я? Почему — я? — возмущению моему не было предела.

— Ты — активист и организатор, лицо этого, как его… Фансектора, — развел руками Кузевич. — Тебе и отвечать. К тому же — первое совершеннолетие прошел, имеешь право…

— Так я ж дерусь! — сделал еще одну попытку соскочить я.

— И что? Дерешься ты непосредственно седьмого ноября, а пока — работай, Титов, работай! — он похлопал меня по плечу. — И меня на сектор запиши, у нас там большая часть преподов прийти собирается. Шарфик дашь?

— Не шарфик, а «розу», — сказал я. — Найдем.

Вообще-то я панику специально нагонял, для поднятия собственной значимости. У нас давно действовал общий чат в «Пульсе», для студентов-болельщиков, а у земских имелись парни, которые были в авторитете и легко могли собрать остальных. Они и до образования сектора кое-что в Пелле решали, как я понял. Не уркаганы, так — крепкие и правильные ребята. Фрол, например, на судостроительном заводе работал и в профсоюзе какой-то общественный пост занимал, Гриня — учился в техникуме водного транспорта, а Барабан вообще поденщиком являлся, несмотря на то, что — снага. Шабашил на стройках, как проклятый! Офигенный снага, между прочим. Редкость!

В чат я настрочил быстро, на ходу, и тут же на ходу выяснил, что пробежаться и сообщить пацанам в земщине о том, что их могут в Ингрию на стадион автобусами повезти, никто не может. Ну, как обычно: у кого-то факультатив, у другого — задница болит, у третьего — стихотворение наизусть надо учить. А остальные отмалчиваются и ни фига в чат не пишут! Один я самый незанятый!

Что ж — пришлось, сбросив сообщение Барбашину о том, что отлучаюсь по указанным адресам (с этим после нашего мнимого побега было строго), отпрашиваться в Пеллу. По делу же! Что характерно — никто ситуацию с «отводом глаз» на занятии Анастасии Юрьевны не вспоминал, ни преподаватели, ни одногруппники. Как будто и не было ничего! Менталистов они, что ли, вызывали? Того же Риковича если вспомнить — он наверняка бы справился с этим.

Надо еще Элю предупредить, что ухожу, а то будет искать, переживать… А оно мне надо? Оно мне не надо!

* * *

— Пришельца не было, вспышка света на небе — вовсе не НЛО, — сказал импозантный мужчина в костюме и с залысинами. — Просто метан попал в теплые слои атмосферы и преломил свет Венеры.

Рыжая женщина, что сидела перед ним, тупо пялилась перед собой. Другой мужчина, тоже в костюме, очень смуглый, может быть, даже родом из Экваториальной Африки, понимающе кивнул:

— Я понял, эта штука стирает память! А ты создаешь новые воспоминания, — он помялся немного, а потом уточнил: — И ты ограничишься этой бредятиной?

* * *

— Миха, Миха, как хорошо, что ты меня дождался! — Эльвира выглядела взволнованной и расстроенной. — Я должна тебе кое-что сказать!

Я обалдело оглядывался и разминал шею: задремал на нашей скамейке, а тут, между прочим, было уже по-настоящему зябко! Осень на дворе! Ноябрь! Хорошо, хоть снег не идет. И что за хрень мне приснилась? Нет, не приснилась — это были воспоминания Королева, но при чем тут африканец и стирание памяти? У них же там не было магии, в мире Королева! Я потер глаза и потихоньку начал врубаться: кино, вот что я такое увидел. Мозг по-прежнему иногда подкидывал мне отрывки памяти Руслана, более-менее соответствующие текущему моменту, и иногда они были очень к месту, а иногда — полная дичь. Вот как теперь.

— Что случилось, Эля? — наконец я сфокусировал на девушке взгляд.