На золотом крыльце 2 (СИ) - Капба Евгений Адгурович

Тут он не договорил. Смерть матери каждый из царевичей воспринял по-своему, но воспринимать позднюю любовь царя — Прасковью Хилкову, и даже произносить её имя старались как можно реже.

— Ты думаешь — и это звенья одной цепи? — удивился Василий, явно оживая и приходя в состояние своей обычной живости. — Они ведь в Сиаме развлекались! Раджапур — бандитский город, там каждый день такие вещи происходят! Тем более, никто не пострадал, охрана сработала, налетчиков уложили… С другой стороны — таких совпадений не бывает, верно! Послушайте, я ведь не за каждым из своих отпрысков наблюдал так, как за Веней! Знаю я, предположим, о троих, но мало ли… Может быть, и там были нападения? Вы-то всех своих знаете?

— Конечно, нет! — ухмыльнулся Дмитрий, внезапно повеселев. И вдруг спросил: — А чей Бабай? — Загадка века! Признавайтесь!

— Может, батин? — осторожно предположил Василий. — Я как-то не упомню, чтобы с орчанками это самое…

— Пальмовый туак на Борнео, — припечатал Федор, оставаясь серьезным. — Помнишь тот чудесный вечер? Во-о-от, никто не помнит. Но на алкоголь и девчонок я потом месяц смотреть не мог. А ты наоборот — в загул ушел, а, Васенька?

Васенька поморщился и замахал руками, как будто отгоняя от себя навязчивые видения.

— Твою мать, — сказал Дмитрий. — Бабай чей угодно! Там черт те что творилось, у этого Кахарингана в бунгало, и были мы там втроем! Не считая всех остальных… Воспоминания смутные, пугающие и приятные одновременно. Но за черного урука я не переживаю, чьим бы сыночком он ни был. Тут скорее за наших недругов тревожится нужно… А вот моя семья с сегодняшнего дня живет в Угличе, город переходит на осадное положение. Пока не выясним, кто за всем этим стоит, так все и будет.

— Я пожалуй, своих к себе в Серпухов вывезу, — проговорил Василий. — Пока приказ Тайных дел не сделает свою работу. И Сыскной приказ тоже.

— Они делают, — уверил Федор. — И «Дело царственных бастардов» будет расширено… Я контролирую его ход.

— В каком смысле? — повернулись к нему братья. — Ты что — знал?

Младший царевич развел руками. Помимо всего прочего, он курировал теневую, неприглядную часть жизни Государства Российского, занимался сомнительными научными и магическими исследованиями, присматривал за тайными обществами и сектами типа Зоотерики, Формации или Скоморохов, и еще тысячей проектов, по которым тесно сотрудничал с Министерством Магии, Сыскным приказом и специалистами из приказа Тайных Дел.

— Похищать и убивать бастардов стали давно, уже год как. Просто — это не те отпрыски, которые когда-либо интересовали кого-то из нашей семьи, Вася уже про это говорил. Дима, Рузанну Павлинскую, журналистку из «Постфактума» помнишь?

— Э-э-э-э…

— Сын, цивильный, выловили в Неве на днях, — сделал неопределенный жест Федор.

— Ч-ч-черт, — на секунду прикрыл лицо ладонью Дмитрий. — Кто-то еще?

— Еще двух похитили, но это — папины. В промежутке между мамой и… В общем — заделать успел. И мой сын под прицелом. Его шиноби под личиной Барбашина похитить пытался!

— Слыхал, его Михаил Иванович препарирует? — проговорил Долго не продержится, скоро все будет у нас… А что, правда — огнетушителем по башке?

— Правда, — с видимым удовольствием проговорил Федор. — Думаю, нам пора готовить ассиметричный ответ — вне зависимости от того, кто является заказчиком этого непотребства. Войну нам объявлять никто не позволит, но коллективное взаимоубийство всех племянников, скажем, наследного принца Авалона, или — любимых евнухов турецкого султана, а может — старейшин одного из Альпийских Кланов будут вполне логичным ответом, вам не кажется?

— Это мы можем устроить и без отца, — кивнул Дмитрий. — Осталось определить зачинщика.

— Дайте срок, — пообещал младший.

Уже в дверях, Василий остановился и, обернувшись к братьям, спросил:

— С нашими бастардами Федя, ты все понятно разложил. И с отцовскими тоже. А твои?

— А у меня нет бастардов, — отчеканил Феодор Иоаннович. — Только сын. Законный!

— А Бабай? — поддел его Дмитрий.

— Сие науке неизвестно! — отрезал младший сын Государя Всероссийского.

* * *

Честно признаться — я как-то и забыл о том, что у нас еще каникулы предусмотрены. Июль к концу подходил, оказывается… А мне казалось — год миновал. Ну ладно, не год — лето! Так всегда бывает, когда дни насыщены событиями: пролетают незаметно, пулей, а потом оглядываешься — сколько всего произошло… И наоборот: от безделья время тянется, а задумаешься — ничего-то и вспомнить нечего. Практика была буйной, потому я и офигел, когда понял: весь август впереди!

Барбашин высадил меня у ворот Пеллинского экспериментального магического колледжа, я поздоровался с незнакомой преподавательницей, дежурившей на КПП, махнул рукой Маленькому Железному Братцу, который пиликая и пыхтя тщательно убирал и без того чистый тротуар, прошел шагов двадцать по дорожке и остановился.

Тишина. Здесь царила почти абсолютная тишина, нарушаемая только легким шелестом листвы, далекими звуками пианино из окна административного корпуса и периодическими взрывами орочьей матерщины: разнорабочие Лугзак и Шнург что-то там раздраконивали по своему обыкновению. То есть абсолютная тишина абсолютной не была, но по сравнению с суетой последних дней, с автоматными очередями, боевыми заклинаниями, жабьими прыжками и авариями на катерах-амфибиях от атмосферы колледжа веяло чем-то пасторальным и очень-очень милым.

И студентов не было. Я опоздал! Все прибыли с практики еще вчера, а потом разъехались по домам, снова. Ави, Руа, Розен, Юрченко, Серебряный. И Эля наверняка тоже уехала. У них ведь были свои дома!

Сунув руки в карманы, я задумчиво побрел по центральной аллее: у меня вообще был дом? Куда мне идти? В общагу? К Людвигу Ароновичу в каморку? К Яну Амосовичу в приемную? Зараза. Вот вам и идея-фикс номер два: заиметь дом. Не просто койку, крышу над головой — а именно место, где всё будет устроено под меня. Где я буду решать, в каком углу поставлю ботинки, куда повешу дюссак и в какую дверцу шкафчика стану швырять дартс. Где будет играть музыка, которая нравится мне, и пахнуть едой, которую я люблю. Хочу себе дом!

Может купить себе избушку на курьих ножках в глуши? Где-нибудь под Калугой как раз, благо — там знакомых теперь полно. В том же И на рыбалку в Хтонь ездить, с лягушкой чаи гонять. Хотя нет, она приставать начнет, это как пить дать!

Тогда — квартиру в Ингрии, в мансардном этаже. Я видео смотрел, и мне город очень понравился: каждое здание — архитектурный памятник! Да и у Руслана в памяти про «Питер» или «Санкт-Петербург» остались самые приятные воспоминания. Как я понял — этот город располагался почти там же, где и наша Ингрия, и во многом на нее походил. Хотя и отличия имелись — он, например, целых двести лет был столицей тамошней России! А наша Ингрия был старше — на сто лет. Мне очень хотелось лично, вживую сравнить тамошний Питер из воспоминаний Королёва и здешнюю Ингрию, в которой я никогда не бывал, но очень много про нее читал и смотрел.

Интересно, сколько там жилье стоит? Как там Голицын меня назвал — «ушлый»? Ушлый — значит хитрый, ловкий, изворотливый, хваткий, если словарю верить. Я не очень ушлый, я — предприимчивый! Люблю что-нибудь предпринимать, пусть и не всегда адекватно выходит. Вот и теперь — идея с квартиркой в мансарде прочно засела мне в голову, и я даже повеселел, и шел теперь, улыбаясь и насвистывая «Работа наша такая».

— Хуеморген, мин херц! — гаркнул вдруг Людвиг Аронович, высовываясь из люка. — Ключ на тридцать два!

— А? А-а-а-а!!! — я аж подпрыгнул на месте. — Аронович, что это за химмельхерготт⁈ Чего вы из под земли орете?

— Профилактика! — поднял указательный палец кхазад. — Дай ключ?

— Ла-а-адно! — пытаясь отдышаться, я наклонился, пошерудил в ящике с инструментами и протянул гному гаечный ключ.