Я слышу - Ричмонд Ник

Закончив запись сообщения, Адиль встал и отдëрнул штору, полностью открыв всю ширину окна. Он подошëл к своей кровати и уверенным, подготовленным движением снял с подушки наволочку и бросил еë на пол. Туда же последовало и остальное сменное постельное бельë, образовав бесформенную кучу.

– Сколько у меня времени? – спросил старик.

– Я почти ничего не чувствую… – ответил женский голос. – Если судить по тем крупицам данных о его движении, что я уловила – с учëтом торможения, он выйдет на орбиту примерно через полтора-два атомных часа.

Помолчав несколько мгновений, Адиль громко хлопнул в ладоши и произнëс:

– Отлично!

Он с некоторым усилием подвинул ногой среднего размера транспортный контейнер, чтобы тот оказался возле стола, и начал смахивать в него лежавшие на поверхности ручные инструменты, мелкую медицинскую утварь – пузырьки с пилюлями, упаковки пластырей, препаратов и одноразовых принадлежностей. Вдруг, замешкавшись на миг, он опустил руку в контейнер, достал кипу пластырей, взял пару упаковок и положил их обратно на стол. В контейнер же проследовали пузырëк с реголитовой крошкой и дыхательный тренажëр.

Оглядев полки над столом, Адиль вытянулся во весь рост, потянулся рукой и аккуратно достал с самого верха прямоугольный предмет. Сдув с него толстый слой пыли и внимательно осмотрев, старик приоткрыл твëрдую крышку, вслед за которой распахнулись и множество слоëв тонкого гибкого материала, с шелестом переворачиваясь с одной стороны на другую. Захлопнув крышку, Адиль также отправил предмет в контейнер.

– Я помню из своего детства на Земле, – заговорил он, продолжая неторопливо обходить комнату, собирая нужные вещи, – много разных историй. Люди рассказывают их друг другу испокон веков. Самые древние становятся легендами, переходя из поколения в поколение. Какие-то из них правдивы, какие-то – пожалуй, нет… Уже и не узнаешь. Но пока находится тот, кто продолжает верить – легенда продолжает жить.

Старик подошëл к модулю чистки в коридоре и вынул из него загруженный раньше комплект одежды. Из отсека ниже он достал несколько спрессованных комплектов в заводской плëнке. Вернувшись в комнату, он бросил их на кровать, а чищенный сложил в контейнер.

– А иногда выходит так, – продолжил он, – что легенда становится чем-то… большим.

– Большим, чем что? – спросил женский голос.

– Чем то, что хотели сказать вначале.

– Жаль, я не имела возможности проанализировать социальные аспекты человеческого общения и общества. Чувствую, что они весьма интересны. Этот захватывающий процесс познания! Так как это получается?

Мгновение спустя старик негромко ответил:

– Истории воплощают идеи. Легенды воплощают мечты.

Он достал новый комплект постельного белья и положил его на краю кровати, а затем продолжил:

– Не все люди в полной мере понимают и принимают свои мечты. Порой они улавливают крупицу настроения и отдаются ему, не обращая внимания на бревно, которое отныне тащится за ними.

– Человек познаëт целое через его части. Это сложный путь.

– Верно, – произнëс Адиль. – Поэтому мы умираем, так и не поняв мира, в котором прожили жизнь.

Он захлопнул крышку транспортного контейнера, защëлкнул фиксаторы и с трудом задвинул его под кровать. Обернувшись, старик взглянул через дверной проëм в освещëнный коридор и заговорил вновь:

– Древние люди, глядя на звëзды, могли ориентироваться в бескрайних океанах Земли, когда вокруг них оставалась лишь безжалостная, холодная мгла – что вверху, что внизу, – они всë же находили путь… Жизни. Теперь, по прошествии веков, системы позиционирования наших космических кораблей опираются на составленные нами карты самых ярких квазаров, чтобы мы могли бороздить далëкий космос. Те, кто вверял свои жизни идее ориентации по звëздам, выжили благодаря ей и пронесли сквозь поколения легенды о путеводной звезде, ведшей их долиною смертной тени.

Адиль сходил за пылевой тряпкой и начал скрупулëзно очищать с еë помощью все поверхности в комнате, наклоняясь к ним и осматривая пристальным взглядом, опускаясь от полок к столу и заканчивая полом, при этом продолжая свой рассказ:

– Мир не раз удивлял нас, являя человеческой науке свои механики, работавшие, как оказывалось, вовсе не тем образом, что мы представляли себе веками, идя от всемирного тяготения к гравитации и дальше. Наблюдая за бесконечно свободными птицами и мечтая о полëте, мы создали первые самолëты. Глядя на неутомимых рыб – корабли, чтобы преодолевать моря. Но почему мы это делали? Неужели всë было ради того, чтобы возить кукурузу с берега на берег? Неужели мы, всю свою жизнь носящие на спине несознаваемый нами груз вселенского Знания, не могли идти этим путëм на самом деле потому, что подспудно чувствовали в нëм что-то большее, чем сами могли осмыслить? Но чувствовали, что это большее есть! И вверяли себя ему. Ведь нами руководит эта волна, это движение, передающее себя, скользящее над нашими головами и спинами, не утруждая себя разъяснением своей воли. Подобно проекции объëма шара на плоскость сферы, истинно существующая сама по себе идея может отдаваться эхом в тумане человеческих эмоций. Неясной тенью силуэта… Мечтой.

Адиль поднялся с пола и аккуратно сложил внутрь уголками грязную тряпку, стараясь, чтобы налипшая пыль не высыпалась из образовавшегося кулька.

– Необъяснимой, но всë сметающей на своëм пути, – добавил он.

Выйдя в коридор, чуть прихрамывая на затëкшую ногу и морщась от стреляющей боли, старик вывалил комья пыли в специальный гермолюк и выпустил наружу, отправив их медленно опадать на поверхность астероида. Затем он вернулся в комнату, оглядел почти идеально чистое помещение, в котором не осталось никаких следов его пребывания в течение многих лет, несколько раз удовлетворëнно кивнул, складывая тряпку, а затем произнëс:

– Я – человек. Я неспособен понять Истину и Смысл. Но я верю, что мои стремления и мечты содержат их. А вернее – содержатся в них.

Положив аккуратным квадратом тряпку на угол стола, Адиль вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

Он прошëл вдоль стеллажей в коридоре, активируя обогревающую подсветку каждого из них и осматривая растения. Оборвав лишь пару пожелтевших листьев, старик наклонился к нижнему ярусу и бросил в каждый резервуар с водой по новой таблетке, и те сразу начали понемногу пузыриться и шипеть.

После этого он вошëл на кухню, сдвинул несколько небольших контейнеров, какие-то из них поставил один на другой и с задумчивым видом встал на месте. Поразмыслив немного, он взял один из полупустых контейнеров и начал складывать в него горстями прессованные упаковки дегидрированной пищи, разбросанные по столу, затем стал доставать похожие и из разных открытых коробов, стоявших поблизости, стараясь соблюдать разнообразие. С усилием защëлкнув крышку, Адиль поставил собранную коробку на пол возле двери. Оставшееся же он отовсюду ссыпал во второй контейнер, заполнив его доверху и поставив на столешницу возле гидрататора.

На полке выше были составлены небольшие баночки и пузырьки со сделанными вручную надписями на этикетках. Посдвигав их все в одну сторону, старик небрежно отобрал несколько и собрал их в кучку на столе, а затем наконец увидел крошечный флакон с мутной тëмной жидкостью и аккуратно достал его, всеми силами стараясь не уронить. Нахмурившись, Адиль пару раз для верности перечитал этикетку, а затем убрал его в карман трясущимися пальцами.

В этот момент какой-то блик в окне скользнул по краешку его взгляда, заставив моргнуть. Всмотревшись после этого в привычную тусклую россыпь звëзд на небе, старик уже не заметил среди них ничего особенно яркого. Но взгляд его изменился. Постояв какое-то время в молчании, он вдруг заговорил:

– Я никогда не просил тебя об этом, Наджем, но теперь, когда мы так близки к нашей цели… а я окончательно отдаляюсь от своей…

– Разве у нас не одна общая цель? – спросил женский голос.

– Это так, но у меня всегда было задание, которое я выполнял, и оно для меня – не пустой звук…