Принцесса Восточного Созвездия - Катрин Селина

Я остановилась перед знакомой дверью, но, поколебавшись всего миг, решительно её толкнула. Ну и что, что больно? Выходит, больно будет с любым, а Янн куда как приятнее, чем Гафур.

Бившееся как ненормальное сердце замерло. Воздух застрял где-то в лёгких, так и не вырвавшись наружу.

Его густые чёрные волосы разметались по подушке, поблёскивая в лунных лучах словно Река Тьмы. Именно в такой реке мучительно утопают души грешниц, если верить «Саге Первых Дней».

Именно в такой реке, видимо, мне и тонуть…

Какой же он красивый!

Густые широкие брови, прямой нос, высокие скулы и чёткие сливовые губы – всё словно высеченное из драгоценного мрамора. Никогда не видела подобных лиц. В противовес нашим аристократам, у цварга черты лица были тонкими, словно над ними работал сам королевский ювелир, задавшись целью создать неповторимый шедевр. Щёки гладкие, нет бороды, только острый подбородок, а ресницы длинные-длинные…

Цварг перевернулся во сне на спину, откидывая одеяло, а я не сдержала порывистого вздоха от открывшегося великолепия. Вот и ответ на давно мучивший меня вопрос, какой у него живот…

Шея с острым кадыком переходила в мощные плечи, словно стены града Аль-Мадинат, способные отразить любую атаку. Хотя нет… крепче, определённо крепче. В лунном свете я видела, как равномерно поднимается грудная клетка, как просвечивают крупные вены под сиреневой кожей, как отбрасывают густые тени широкие грудные мышцы, как непривычно расчерчен живот рельефными четырехугольниками, а самые нижние спускаются красивым треугольником под ремень брюк.

Я затаила дыхание.

Владыка меня точно покарает. Разве можно так откровенно разглядывать мужчину? Нормально ли это? Простит ли Владыка эту слабость или я уже совсем испорченная?

«Да какая разница, смотрела ты на него или нет, если собираешься отдать девственность не своему мужу?» – ворчливо отозвался внутренний голос.

Мотнув головой и запрещая себе любоваться Янном, я тихонько подошла к его кровати и расстегнула мудрёную пряжку ремня. Абсолютно гладкий, без единого волоска живот дрогнул рядом с моими пальцами, и я замерла. Подушечки аж закололо от жгучего желания прикоснуться, потрогать, обвести эти неровности. Как же всё-таки Янн отличается от наших мужчин… У паладинов животы огромные, обычно нависают над поясами. Интересно, а какие мужчины правильные? Такие, как цварг, или такие, как наши? И хотя я ни разу не видела мужского тела, подобного цваргу, какой-то голосок нашёптывал, что вот он – правильный. Безупречный. Совершенный.

Застежка на штанах тоже показалась чудной – металлическая, с крошечными гладкими зубчиками, идеально входящими в пазы друг дружке, у нас таких даже на доспехах воинов не бывает.

«А кто тебе сказал, что он не воин для своего Мира, глупая? Ты видела, какой силой он обладает?» – шепнул внутренний голос, и я поскорее помотала головой, чтобы его заглушить. Женщины говорили, что жёнам паладинов приходится сложнее всего, ведь у воинов кровь самая горячая, а рука – самая тяжёлая.

«Буду надеяться, что если Янн проснётся и разгневается, то, по крайней мере, не убьёт… А если убьёт, значит, такова судьба».

Я потянула штаны чуть вниз и дотронулась до мужского паха так, как объяснила Бриджид. Янн глухо застонал во сне, так что у меня вдоль спины мгновенно пробежали мурашки, а в животе кто-то опрокинул ведро с кипятком. Я будто шагнула голыми ступнями в полдень на раскалённый песок. Сам Янн оказался невероятно горячим! Интересно, как долго надо остужать такого мужчину? Бриджид ничего не говорила на сей счёт.

Ох, грешница ты, Шейна! Грешница…

Гореть тебе в адском пламени подземного мира и тонуть в Реке Тьмы!

***

Янн Робер

Вначале мне снилось нечто мерзкое. Я видел полностью выгоревшую и мёртвую Террасору, собственные сородичи арестовали меня за превышение полномочий, я же тщетно доказывал, что воздействовал лишь на умы тех, кто сидел в здании суда, а Фабрис качал рогатой головой и повторял раз за разом: «Янн, я был о тебе лучшего мнения. Ты же эмиссар высшего звена. Как ты мог сорваться?»

Я чувствовал, как ворочаюсь, но всё никак не могу провалиться в более глубокий сон без сновидений, мне тяжело дышалось, а затем что-то резко изменилось. Я не сразу понял что, но мысли скакнули совсем в другое русло.

Блаженное тепло разливалось по всему телу. Меня гладила женщина, и было это безумно приятно. Вселенная, как же хорошо! Видимо, меня слишком давно не ласкала женщина, потому что даже тогда, когда незнакомка сделала неуверенное движение, меня до кончиков резонаторов и хвоста прострелило волной удовольствия.

У неё были руки богини… Мягкие, тонкие, длинные пальчики выводили нежные руны на моём животе и ниже, дразня и виртуозно накапливая жгучее томление в паху. Я наслаждался каждым мгновением ровно до того момента, как она села на мои бёдра сверху – слишком ощутимо, чтобы это было сном.

Миг – и меня прострелило нехорошим предчувствием. Никаких ночных бабочек я не заказывал, террасорки остались в бане, на Тур-Рине я был очень давно и только собирался туда заскочить… Неужели Эсмеральда выкинула очередной финт ушами? Нет, я на Террасоре, а не на Цварге, её здесь быть не должно! Тогда кто?!

Я распахнул глаза и прежде, чем зрение адаптировалось к темноте, резко сел, хватая девушку за руку:

– Ты кто такая?

Мгновение – и невыносимо жгучая боль прострелила мою ладонь и живот. Дышать стало тяжело, изо рта вырвался надсадный хрип, а в висках запульсировало с ужасной силой – резонаторы уловили сильнейший испуг Шейны.

Теперь я уже точно знал, что это Шейна.

«Днём ты сравнил взгляд подсудимой с воткнутым кинжалом в живот. Поздравляю, теперь у тебя есть все шансы сопоставить ощущения на практике», – ехидно прокомментировал внутренний голос.

– Простите-простите, пожалуйста, я не специально… Если бы я только знала! О, Владыка карает меня…

Она вскочила, заламывая руки. Жемчужные нити и украшения в волосах зазвенели колокольчиками. Честно говоря, я даже не мог сказать, что больнее – дырка в животе, из которой хлестала кровь и которую я тщетно пытался прикрыть ладонью, или рыдания Шейны, граничащие с паническим сумасшествием.

– А-а-ар!

Шварх! Это говорят в постели, но обычно получается возбуждающе, а у меня вышло, скорее, похоже на рык раненого медведя. Космос задери, темно-то как! Я хотел попросить включить долбаный свет, но вовремя вспомнил, что в этой дыре ещё не изобрели электричество. А в коммуникаторе севшая батарейка. Просто прекрасно!

– Шейна, зажги свечу.

– Что?

– Свечу! И… дай тряпку, любую, какой можно перевязать рану.

– А, да… конечно! – Она шумно всхлипнула и бросилась исполнять.

Я же, сосредоточившись и выдохнув воздух так, чтобы вновь не зареветь от резкого движения, подтянул колени и сел поудобнее, опершись спиной на стену. Твою галактику! Мне пускали кишки в пропавших гнилью подземных канализациях Тур-Рина, но всё равно это ощущалось как-то не так.

– Вот тебе и всемогущее сверхсущество, Фабрис… – пробормотал я, пытаясь сообразить, чем и, главное, зачем Шейна меня пырнула.

Она выбежала из кабинета, держа дрожащими руками зажжённый канделябр с тремя тонкими свечами. Ежесекундно всхлипывая, опустила его на прикроватную тумбочку, а затем растерянно протянула свой плащ.

– Вот… ткань… плотная… чистая. Сегодня стирала.

Никакого ножа у неё при себе не было, а потому я молча взял плащ и располосовал хвостом на длинные лоскуты. Один сложил во много раз наподобие тампона, вторым кое-как обмотал себя вокруг талии. Ладонь тоже кровоточила, но, по моим ощущениям, это как раз было несерьёзной раной. Сейчас надо было молиться, чтобы не оказалось задето ни одного жизненно важного органа. У «Галилеи» есть неплохой медицинский сканер, качественная аптечка и даже спрей с искусственной кожей… Если совсем конец Вселенной, то можно Лею позвать сюда.

«Как только придумаешь, как зарядить коммуникатор от местных свечей», – заботливо напомнил внутренний голос, и я позволил себе тихо, но смачно выругаться на родном языке.