Партизан (СИ) - Плотников Сергей Александрович

Микростратег напирала на то, что людям (не пиратам, это важно!) надо дать шанс и тогда они сразу же начнут проявлять лучшие свои качества. Вот, мол, на бывших рабов посмотри! Стоило только обозначить правила, и сразу дисциплина появилась, и понимание нашего общего пути.

О том, что вся эта положительная движуха берет свое начало с казни одного недовольного, девочка предпочитала не вспоминать. Не знаю, может ей так проще было. Или это проявление той самой загадочной женской логики. Кто сказал, что у девочек до пубертата ее нет?

Но, да. Сейчас дисциплина в «первой партизанской» была на высоте. Те, кто лично видели, что бывает с нарушителями, мародерами и насильниками, раз и навсегда затвердили урок. Тем же, кто присоединился к армии освобождения Четкой Фортуны, позже, из третьей, четвертой и пятой деревни, очень доходчиво рассказали. А кто не внял с первого раза, объяснили еще раз — более радикально. Мне уже и вмешиваться не приходилось.

А вот с селянами, то есть условно свободными жителями деревень в джунглях, все было несколько сложнее. Так-то они подчинялись, и требования новой администрации выполняли. Но совершенно без огонька! Такое ощущение было, что стоит отвернуться, как они прямо на ходу засыпали!

И стучали друг на друга! Поток, с каким же наслаждением они это делали! Кто-то зажилил часть продовольствия, которое наш отряд брал в качестве налога, и тут же появлялось человек пять из числа соседей, которые спешили поведать об этом во всех подробностях. Поверишь тут в лучшие человеческие качества, ага!

Но худо-бедно — справлялись. Божественные Звери Потока последних деревень сопротивлялись отчаянно, не без выдумки — но мы уже набили уже руку. А, может, решающую роль сыграли перебежчики из свиты божественных? В любом случае, к исходу первого месяца Пернатый получил свои храмы, мы — полудохлую продовольственную базу и мотивированных рекрутов в армию. И пришла пора подергать за усы пиратов.

Для этого мы переправились через расположенный на юге перевал, отсекающий девственные джунгли от таких же, но расположенных в прибрежной зоне. Подобрали там подходящее место для временной базы, где оставили все воинство и большую часть «апасных», и вдвоем с Шаей отправились на разведку. К ближайшей ферме, владельцы которой платили оброк пиратам.

Последнее мы через фамильяров узнали, к слову. Малыши уже «подросли», хотя до моих им было, как до Элитеи на досветовой, но все же стали отличными помощниками в партизанской войне. Главным образом глазами и ушами. Благодаря им и безмолвной речи, «первая партизанская» могла действовать малыми группами, держась друг от друга на расстоянии нескольких километров.

— Фу таким быть! — фыркнула на мою последнюю реплику Шая. — Спорим, что фермеры не сдадут детей пиратам?

— На что? — сам-то я был уверен, что выиграю, но азартную девчонку решил поддержать.

— Ну… — задумалась она.

И правда, что же выбрать? Имущество у команды в джунглях было общим, денег и кредитов в хождении не наблюдалось, в общем — не большой выбор валюты для спора.

— Давай на желание, — предложил я. И сразу предупредил, чтобы баловством на войне не закончилось. — Только не здесь, исполнения можно требовать только по возвращению домой.

— Идет! — тут же согласилась Шая. — Ох и намучаешься ты у меня в кубрике порядок наводить!

Фермерское хозяйство оказалось таким же, каким его увидели Хвостик с Фирой. То есть, довольно крупным, с кучей обработанных полей, целыми рощами плодовых деревьев и даже сельскохозяйственной техникой. Причем, не примитивной, как у деревенских по ту сторону горного хребта, а вполне себе такие неплохие экземпляры. С их помощью со всем этим богатством управлялась всего одна крестьянская семья.

Которая почти вся — отец, трое его взрослых сыновей и их жен — сейчас работали в полях. А в большом, больше похожем на барак, доме, осталась только мать семейства. Мы специально так с Шаей подгадали, чтобы не пришлось со взрослыми мужиками воевать. А женщины, они ведь жалостливые. Особенно когда из лесу парочка малолетних сироток выходит. Ну, Шая так считала.

— Говорить буду я! — безапелляционно заявила девочка, завидев, как дверь дома отворилась и на пороге возникла хозяйка.

И без перехода разрыдавшись, бросилась к женщине. Надо же, какая актриса в ней погибает!

— Помогите! Наконец-то люди! Мы с братом уже думали, что не выберемся!

Короче, вывалила на обомлевшую фермершу всю нашу заготовленную легенду. Мол, были в джунглях с родителями, собирали дикоросы, а тут вдруг звери напали. Родители погибли, мы чудом сумели сбежать. Долго плутали в лесу, питаясь кореньями и жуками, оголодали, измучились и вот наконец вышли в населенные земли.

К слову, мы действительно поработали со своим внешним видом: одежду порвали, измазались, волосы непонятно во что превратили. Так что вполне соответствовали тому образу, который лепили в глазах хозяйки подворья.

Но полноватая женщина не повелась. То есть, руками всплеснула, несколько раз поддакнула, мол, какой ужас, но вот глаза остались холодными. Расчетливыми такими. Подобным взглядом сердобольные фермерши на потеряшек не смотрят.

А вот на свинку, которую собираются зарезать — очень даже. В общем, для меня она уже ответила на все вопросы, ради которых я сюда пришел.

— Пойдем, бедняжки, покормлю вас, — когда Шая закончила представление одного актера, хозяйка еще раз вздохнула и повела нас…

Нет, не в дом. В сарай за домом. Внутри хранились какие-то запчасти от сельхозтехники, разнообразный инвентарь и верстак, где мужчины, видимо, занимались ремонтом. Вот за него она нас усадила, сказав, что сейчас принесет еду. И быстренько вышла, не забыв притворить за собой дверь.

А дальше уже совсем не притворяясь, еще и подперла ее оглоблей снаружи. Такое вот милое сельское гостеприимство.

— Ну что, остались еще сомнения? — с легким сарказмом спросил у напарницы. Про проигранный спор великодушно напоминать не стал. Шая и так злобно стравливала через сжатые губы воздух (установку подпорки под двери она прекрасно видела глазами своего фамильяра). А пока она была занята восстановлением душевного равновесия, я попросил Фиру: — Покажи, чем хозяйка там занимается.

Понятливая леопард метнулась сквозь стены, и через несколько секунд я уже видел, как фермерша крутит ручки чуть ли не аналоговой радиостанции, выставляя нужную частоту. И откуда только этот раритет? Пираты коллекционера древностей грабанули, что ли?

— Это хозяйство Ламодеров! — сообщила она, едва сквозь помехи донесся вальяжный мужской голос, вопрошающий «ну чем там у вас стряслось, землемесы?» — К нашей ферме из леса вышли двое беглых рабов! Дети, да, лет десяти.

— А ты там не придумываешь, а? — спросил пират. — Как они к вам выйти могли, от загонов километров двести, не меньше.

— Того не знаю! Вот только вышли, заморыши. Может, у диких сбежали?

— Дело ясное, что дело темное… Ладно, задержи их там, мы сейчас подтянемся…

— Я хотела еще про награду уточнить!

— Да будет тебе награда, угомонись! Конец связи.

Мы с Шаей переглянулись.

— Наши следующие действия? — уточнил я.

— Хватит! — отрезала девочка. — Я все поняла уже! Ты был прав, я ошибалась. Подпорку сам уберешь или мне это сделать?

— Ни то, ни другое, — усмехнулся я. — Фира, палочку убери, моя хорошая.

Дымчатая фиолетовая кошка своим детским еще разумом все воспринимала, как игру. А «палочка» стала еще любимой еще с той поры, как она научилась становиться осязаемой и взаимодействовать с материальными объектами. Кусь! — и подпорка улетает прочь.

— Позер! — фыркнула микростратег. — Пошли уже. Вон с той рощицы глаза фамиляров как раз дотянуться до фермы.

Одним из многочисленных достоинств Шаи являлось умение признавать ошибки. Пока не получила подтверждения врожденной вероломности местного населения — спорила. А когда своими глазами все увидела, сразу перестала. И переключила мозг на следующую задачу.