Партизан (СИ) - Плотников Сергей Александрович

— Шеф тут это! Склады ограбили! — ход плавных, убаюкивающих даже, мыслей, был безжалостно разбит вдребезги громким и дребезжащим голосом помощника. — И парней убили!

Кудрявый с тоской скосил глаза на игольник в набедренной кобуре, вздохнул, и отставил чашку с остывшим слегка напитком. Свой собственный сбор, между прочим: разобрался-таки в хитрой науке составления чаев. А ведь некоторые травки в условиях джунглей ой как нелегко добыть!

— Башка, — протянул работорговец обманчиво ровным голосом. — Вот реально в цвет тебе погоняло. Головастый ты мужик!

— В смысле? — помощник, к этому времени успевший войти в крохотный дом для медитаций, сбился с шага. Заподозрил подвох, хотя и был туповат.

— Коромысле! Тормоз ты, говорю! — начиная против воли заводиться прорычал Кудрявый. — Склад когда ограбили, Башка? Четвертый день уже пошел! А ты ко мне только сейчас решил заявиться⁈

— Так это, шеф, — помощник поскреб заросший густым рыжим волосом затылок. — Те же склады, что четыре дня назад ограбили, их опять того…

— Что ты что несёшь, недоумок! — не в силах больше сдерживаться, пожилой абордажный мастер подскочил из-за стола и запустил в подчиненного чашку с чаем. Мозгоправ считал, что для решения проблем с гневом, даже чай нужно было пить не из унитарной посуды, а всенепременно из вычурного фарфора, который приходилось везти чуть ли не сто прыжков. Кошмар для логистики. Разумеется, тонкостенный сосуд разлетелся вдребезги о стену, не попав в тупую тыкву помощника. — Что значит «того»? Толком, мать твою, говори!

Кадры, гиперпривод им в задницы! В штурмовики обычно идут те, кто попроще. Любители шевелить мозгой в пиратских экипажа обычно становятся техниками и прочей накипью. Но самых простых из команды после нескольких миссий абордажники начинают… выдавливать. Что ж, Фортуна принимает всех, и все равно кадров не хватает.

Башка снова поскреб затылок, пытаясь сообразить, как бы сообщить понятно то, что он, вроде, уже сказал. И решил, что нужно просто повторить.

— Те склады, что четыре дня назад фермеры обнесли, снова ограбили. Новый оброк вынесли подчистую, а парней из охраны перебили. А еще повесили потом. Чисто на той же виселице, где Ламодеры висели. Ну это те, которых мы…

— Я знаю, кто такие Ламодеры! Кто обнес?

Подчинённый пожал плечами и выдал.

— Фермеры?

А потом еще и обоснование под свою версию стал подводить. Дескать, трупы Ламодеров унесли и где-то видать похоронили, а парней ровнехонько на их место подняли. Да еще и таблички на грудь каждому повесили. С надписями бунтарскими. Полюбасу месть это, мало было одну семью казнить, надо было еще…

— Таблички? — перебил разглогольствующего помощника Кудрявый. — Какие еще, нахрен, таблички?

— Так я и говорю — с надписями бунтарскими. Типа, смерть угнетателям или что-то вроде того. Я так думаю, шеф, это фермеры решили, что с ними не по справедливости поступили. Ну, когда второй раз оброк собрали…

— Да ты что!

— Верно говорю!

— Это был сарказм, недоумок! — прорычал работорговец. — Пшел вон отсюда! Стой! Собери дежурную группу, пусть грузится в штурмовой флаер и ждет меня.

— Так может у Мясника запросить команду? Типа, если фермеры взбунтовались…

— И че⁈ — вместе с обильной порцией слюны выплюнул вопрос Кудрявый. — Засал землемесов?

— Да, не, я че… Парней просто порешили…

— Мясник за свою штурмовую группу столько кредитов возьмет, что выйдет дороже, чем разграбленный склад. Все, свалил! Исполнять! Куда, лять, через кусты? Ты их садил, сука!

— Простите, шеф!

Башка ушуршал, поднимая пыль, а Кудрявый еще пару минут смотрел на покачивающиеся ветви вишни. Внутренний покой, разрушенный новостями, никак не желал восстанавливаться.

«С другой стороны, — поймал он себя на мысли, — есть отличный повод выплеснуть накопившуюся негативную энергию. Без последствий для дела и урона репутации».

На склад они прибыли через двадцать минут лету. И еще столько же кружили над окрестностями, пытаясь разглядеть в зелено-коричневой мешанине джунглей внизу хоть какие-то следы засады.

— Садимся! — в конечном итоге приказал Кудрявый.

Он прекрасно понимал, что ничего с воздуха без специального оборудования — хотя бы теплака — в таких зарослях не обнаружить. Но сознательно тянул время, чтобы его «храбрая» команда поменьше праздновала труса и куда больше желала выйти уже из чрева летающей машины и размять ноги и плечи. А то на словах они все у-у-у какие убиваки, в любой шлюз первыми врывались чуть ли не без скафандра!. Отважные рубаки и кровожадные демоны… до первого выстрела из чащи.

Когда Кудрявый соглашался на свою должность главного над «пастухами фермеров», он прощелкал клювом один важный момент. Опыта, к сожалению, не было… и выбора, как такового, тоже. Собственные ребятки с корабля считали своего командира поехавшим и только остатки былого уважения и страх удерживали их от немедленного «лечения» из плазмоплюя в спину. Пути обратно на борт уже не было. Вовремя в последнем рейде мозгоправ попался под руку. Может, все же не стоило его работорговцам сплавлять? А-а, ерунда! А вот что не ерунда — его команда работала на зарплате. Не на доле в добыче, а на гарантированной ежемесячной выплате.

Стоило откуда-то прилететь шальной игле или заряду плазмы, его ребятки быстро вспоминали, что замес, в общем-то, совершенно невыгодный, прибытка с него никакого, да и в других местах дела ждут. Много дел! Так что Кудрявый напоказ вроде как заботился о своих. Показывал, что ему не все равно и свою команду на убой просто так не отправит. В лапы охреневших от безнаказанности фермеров, ха-ха! Вот уж было бы кого опасаться, гипердрайв им всем в задний проход…

— Стояк и Винтер, ко мне! — распорядился он, сойдя на землю.

Перед ним тут же выросли два индивида, которых за глаза в отряде называли однояйцевыми. При том, что внешне они были совершенно не похожи. Стояк имел такой разворот плечей, которые не в каждый шлюз свободно проходили, морду добродушного песеля и кулаки, больше подходящие для забивания свай.

А вот Винтер наоборот, вид имел худой и изможденный, будто постоянно недоедал и не высыпался. Вдобавок к и без того мерзкой роже, к тому же, завел себе манеру выращивать тонюсенькие усики над верхней губой. Которые ему, естественно, не шли, но никто почему-то не спешил пирату об этом сказать.

Сходство эти двое имели, если можно так выразится, духовное. Родство, даже. Одинаково идиотски ржали над им одним понятным шуткам, любили выпивку, наркоту и пытки. Причем, последние — гораздо больше всего остального. Кудрявый их нарочно держал, чтобы запугивать особо непослушных рабов. Отдавал самого строптивого, а потом вывешивал перед бараками то, что от них осталось. И все сразу становились такими послушными!

Ну и еще Стояк и Винтер были, можно сказать, старожилами. Почти что следопытами! Поднаторели (по их словам) на выслеживании беглых рабов, когда работорговцы крупно облажались и допустили массовый побег. Как они всех задолбали этой историей (под идиотское хихиканье), кто б знал. Вот этим красавчикам Кудрявый и поручил обследовать окрестности лагеря на предмет следов или чего-то, что могло указать, куда утопали фермеры, уже второй раз щелкнувшие по носу своих хозяев и благоделетей.

— А если на засаду нарвемся? — уточнил Винтер. — Я не боюсь, просто обоснованно опасаюсь.

Стояк сперва посмотрел на товарища, потом перевел пустой взгляд на начальника, и кивнул. Не факт, к слову, что понял, о чем вообще шла речь. В их тандеме он во всем полагался на худую глисту с усиками.

— Возьмете с собой четверых штурмовиков. Они прикроют если что, — отмахнулся от них пожилой искатель внутреннего покоя. — Только найдите мне хоть что-нибудь!

Сам же отправился к виселице, вокруг которой толпились подчиненные. Без команды старшего они даже трупы своих товарищей с нее снимать не стали. И правильно, кстати, делали.