Когда мы вернемся (СИ) - Батыршин Борис

— Неудачный пример. — немедленно отреагировал Данила. Послание Аресибо, радиосигнал, посланный с Земли в 1974-м году, состоял из последовательности двоичных чисел, разворачивающихся в картинку, содержащую сведения о Земле и её обитателях, и был направлен в сторону шарового скопления М13 — того самого, откуда недавно вернулась «Заря». С тех пор пучок радиоволн, отправленный обсерваторией Аресибо едва преодолел сорок световых лет — на несколько порядков меньше пути, проделанного звездолётом…

— Ладно, об этом в другой раз… если захочешь. — Влада повернулась к выходу из «Сюрприза».- Ты, кажется, хотел заглянуть в каюту отца? Тогда пойдём, а то вот-вот должны остановить вращение жилых отсеков, и придётся пробираться по коридорам в невесомости, держась за поручни!

Табличка на двери гласила «капитан» — без указания фамилии и инициалов. Да и зачем, на корабле и так все знают, и вряд ли кто-то обращается к нему так официально. Вот и дверь в личные покои «первого после бога» не заперта — хотя во Внеземелье вообще не принято запирать личные помещения, разве что по случаю учений по разгерметизации да в особо интимных случаях.

Вроде их с Владой недавнего уединения…

На «Зарю» они попали прямиком со станции, через Нуль-Т портал,«. На эту поездку его подбила Влада — девушке нужно было прихватить с корабля записи и кое-какое оборудование, необходимое для дальнейшей работы. Но вместо того, чтобы отправиться прямиком в лабораторию, они полчаса, как бродили по кораблю, заглядывая то на командирский мостик, то в сюрприз, то — сюда, в отцовскую каюту. На борту они были не одни — группа техников, 'Зарю» готовили к буксировке на орбитальную верфь «Китти Хок», где звездолёт должен был пройти глубокую модернизацию, — и они то и дело встречали в переходах техников, спешащих куда-то с весьма деловитым видом.

На столике под круглым обзорным иллюминатором (привилегия капитана, корабль — это вам не орбитальный отель, где подобные детали интерьера имелись в каждой каюте) были в беспорядке рассыпаны фотографии. На верхней он узнал мать — Лидия Андреевна была сфотографирована в возрасте лет семнадцати-восемнадцати, судя по серебристой куртке — ещё в то время, когда она занималась в «юниорской» группе Проекта и только готовилась стать покорительницей Внеземелья.

Данила перевернул карточку — так и есть, «Октябрь 1977 г. Станция 'Гагарин» — там она вместе с одногруппниками проходила станции предвыпускную практику. Отец тоже был с ними — его взяли в юниоры после долгой опалы, вызванной громким скандалом в «Артеке». Кажется, именно тогда он придумал «сайберфайтинг» — бой на пластиковых светящихся мечах в невесомости, и сейчас остающийся излюбленным видом спорта у молодёжи Внеземелья…

Данила перебрал фотографии. Кроме той, с «Гагарина», в стопке оказалось ещё несколько материных карточек. Дат или места, где они были сделаны снимки, на них не нашлось, но это и не требовалось — точно такие же хранились в семейном альбоме Монаховых. Вот фотка совсем юной школьницы, в белом докторском халате — мать рассказывала, что она надела его на маскарад в калужском дворце Пионеров, явившись туда в образе космо-врача киношной «Зари». Она тогда даже очки нацепила, хотя по жизни в них и не нуждалась — помнится, она жаловалась, что потом у неё долго болела голова…

Другая карточка запечатлела мать Данилы в бледно-розовом комбинезоне — в «юниорской» группе каждый мог выбирать цвет по своему вкусу, вот она и выбрала тот, что соответствовал её кино-прототипу. Мать не раз говорила, что однокашники всё время подтрунивали на эту тему, и даже имя другое приклеили — «Юлька», вместо того, что значилось в паспорте.

На следующей фотографии был запечатлён трёхлетний карапуз в обнимку с золотистым ретривером — в малыше Данила с некоторым смущением узнал себя самого. От торопливо, пока Влада не увидела, прикрыл карточку другой, на которой Бритти была изображена крупно, но потом сообразил, что это вообще-то глупо — девушка наверняка видела и раньше карточку. Во время полёта они красовались на переборках каюты — там даже остались пустые рамки;отец вынул фото, собираясь, видимо, забрать с собой, но почему-то оставил здесь.

Хотел взять, но передумал — может, отец расстроится, когда не обнаружит их в своей каюте? В том, что капитан Алексей Малахов снова вернётся на свой любимый корабль, Данила почему-то не сомневался — хотя достоверных сведений на этот счёт не имел.

За спиной пискнуло. Данила обернулся — в левой переборке каюты имелась ниша, сплошь заполненная экранами, пультами и приборными панелями. Понятно — капитан даже в недолгие часы отдыха должен держать руку на пульте того, что происходит на корабле.

Звук повторился — теперь это было тихое мяуканье. Из-за компьютерного терминала возник крупный серый кот. Он недовольно взглянул на непрошеных гостей, уселся на приборную панель и принялся умываться.

— Кто бросил валенок на пульт? — ухмыльнулся Данила. — Этот анекдот он ещё в детстве слышал от старинного друга отца Помнится, тогда семилетний Данька (так его называла мать) добивался от «дяди Андрея» что это за пульт такой, на который кто попало может бросать валенки, и что тут смешного? Сейчас Андрей Львович Поляков состоял в должности директора Департамента Объединённого Космофлота, будучи, таким образом, непосредственным начальством Данилы.

— Нет больше вашей Америки… — моментально отозвалась Влада. Данила посмотрел на неё с недоумением, но тут же сообразил, что его спутница по сути, ровесница Полякова, и не хуже его помнит старые анекдоты. Те самые, которым нынешняя молодёжь даже не улыбается, попросту не понимая толком, что в них смешного?

— Шуша, или сюда! — Влада протянула Шуше руку. — Бедненький, тебя что же, тут бросили?

Кот холодно глянул на девушку — да, мол, бросили, и ты, между прочим, тоже! — но снизошёл. Встал, потянулся, обнюхал пальцы и позволил сея погладить. Влада заозиралась.

— Надо забрать его с собой. Где-то тут должна быть переноска… нет, она у Оли в рекреационном отсеке. Пошли, поищем!

И она, сграбастав Шушу в охапку — кот к удивлению Данилы, не сопротивлялся подобной фамильярности — потянула спутника за рукав прочь из капитанской каюты.

— Всё-таки решилась? — спросил Данила. — Напрямую к Полякову?

Влада не ответила. Они стояли перед обзорным блистером в рекреационном отсеке «Зари». За здоровенным, метра три в поперечнике кругляшом из закалённого кварцевого стекла висела на фоне земного диска станция «Гагарин». Рядом с ним медленно поворачивалась в пустоте длинная, увешанная кубиками и шарами внешних грузовых отсеков палочка буксира-прыгуна «Теллур». Вот нос корабля нацелился на станцию; прилепившиеся к бортам буксировщики плюнули прозрачными струйками маневровых двигателей, останавливая вращение, и когда металлическая громада замерла — медленно разошлись в стороны. В центре вспыхнула ослепительная точка; вспыхнула, задрожала и расплылась ярко-лиловой плёнкой. «Теллур» дрогнул и медленно поплыл к светящейся плоскости. Когда нос коснулся её, по зеркалу разбежались кольцевые волны — в точности, как от камешка, брошенного в середину спокойного пруда. А корабль продолжал погружаться в тахионную пучину — вот скрылся шар командного отсека, вот один за другом утонули кубики грузовых лихтеров, за ними пришла очередь жилых модулей, имеющих вид закруглённых с обеих концов цилиндров. Ещё пять, семь секунд — и металлическая громада скрылась из виду, поглощённая серебристо-лиловым сиянием. Кольцевые волны на его плоскости затухли, отом в центре снова вспыхнула ослепительная точка, а когда она погасла — в «дырке от бублика» была только бархатная, усыпанная звёздами чернота Пространства.