Когда мы вернемся (СИ) - Батыршин Борис

Окошко снова мигнуло, и вместо бублика орбитальной станции, медленно поворачивающегося на фоне розовой, в лиловыъх разводах планеты, возникло Юлька. Она была в оранжевом рабоем гермокостюме с откинутым забралом шлема; на заднем плане, за огромным круглым обзорным блистером клубились розовые облака, а зелёные строки в углу экрана сообщала: «Лидия Монахова, начальник станции 'Океан»

Вот те раз, ошарашенно подумал я, они что же, все трое там? Я знал, конечно, что Юлька состоит в должности научного руководителя Третьей Межзвёздной экспедиции (такое название носит развёрнутая в системе систему TOI 1452 A группировка орбитальных станций и автоматических зондов) как и был в курсе, что наш сын тоже улетел туда — но чтобы и Влада?.. Неужели нежелание возвращаться на родную планету оказалось настолько сильным, что она, едва вернувшись из шарового скопления М13 — между прочим, двадцать пять тысяч световых лет от Земли! — не нашла ничего лучшего, чем новый рейс к звёздам? Нет, департамент, который возглавлял во времена оны подчинённые Евгений наш Петрович тут явно недоработал — и если я хоть что-то смыслю в этом предмете, Владе, когда она окажется всё-таки на Земле, предстоит серьёзный разговор с его бывшими сотрудниками. Может, потому она и не спешит возвращаться?..

В любом случае — двое самых дорогих для меня людей сейчас там, в системе двойной красной звезды — и похоже, вот-вот вляпаются в очередную эпохальную историю. Картинка на экране не двигалась — видимо те самые, обещанные диктором перебои с подпространственной связью, — и я, вздохнув, захлопнул крышку портативки. Новости никуда не денутся, а сейчас — в самом деле, схожу-ка я в буфет за пирожками…

Фиолетово-алая стрела шуршанием проносилась мимо. Грунтовка тянулась здесь шла вдоль железнодорожного полотна, и он специально остановилмашину и вышел, чтобы видеть уносящийся поезд. Три, много четыре часа, и Алексей будет в Москве — и вряд ли у капитана «Зари» достанет терпения ждать до завтра, чтобы связаться с Калановым, который как раз сейчас собирает для него необходимую информацию. Нет, не будет он ждать — завезёт собаку домой, оставит вещи — и бросится, не теряя лишнего часа, в Королёв.

— А дальше… — мужчина проводил состав долгим взглядом, не отводя его даже когда последний вагон скрылся за изгибом насыпи, — а дальше будем посмотреть…

Конец второй части

Часть третья

«Та-та-та, та-та-та, мы берем с собой кота…»

I

Картина — вернее, рисунок, выполненный то ли карандашом, то ли чёрной тушью, — был заключён в рамку из анодированного матового алюминия чуть желтоватого оттенка, отчего рамка хорошо выделялась на фоне переборки. Впрочем, рисунок и без того сразу притягивал к себе взгляд любого вошедшего в «Сюрприз» прозрачный с металлическими переплетениями тоннель на фоне звёзд был перерезан перегородкой, разделявшей две группы фигур. Те, что справа, стоявшие вполоборота, спиной к зрителю, были людьми, облаченными в скафандры с прозрачными шарообразными шлемами. Один из них прильнул к прозрачной преграде забралом и обеими руками, словно силясь разглядеть стоящих по другую её сторону — в мешковатых балахонах, с коническими то ли колпаками, то ли шлемами на головах. Художник не стал детально прорисовывать звездолёт, ограничившись тем, что наметил несколькими штрихами борт, к которому примыкал соединительный тоннель, да элементы металлического пандуса. Да и звёзды были мало похожи на те, которые можно было наблюдать из прямоугольных обзорных иллюминаторов «Сюрприза» — невнятные светлые разводы на сером фоне, не чета россыпи ярких точек на чёрном бархате Пространства

'…Другая сторона любви —

Что глубоко и широко, как море

То отзовется душным коридором,

И этого не избежать — оно в крови!..' — раздалось за спиной. мужчина обернулся.

— Всегда гадал, откуда эти строки? — негромко сказал он. — Скажем, поэтическая в альтовских «Легендах о Звёздных Капитанах», то самое, про орла, умершего в полёте — оно-то ясно откуда…

— Да, Генрих Альтов позаимствовал его у Николая Гумилёва. — сказала Влада — А вот Ефремов сам сочинил это четверостишие для «Сердца Змеи». Ну не мог он, описывая первую встречу с другой разумной расой, пролог к приглашению человечества в Великое Кольцо населенных миров, вовсе обойти тему любви!

Данила кивнул, соглашаясь с собеседницей. В повести она была обречена изначально, ведь двое, разделённые перегородкой, были смертельны друг для друга — мужчина и женщина по разные стороны прозрачного барьера были несовместимы, как несовместимы в одном организме кислород и фтор, на котором была построена биохимия чужаков. А всё же — великий фантаст, чья находка в песках Гоби подарила человечеству реальный, невымышленный путь к звёздам, мечтал о том дне, когда люди научатся преодолевать и не такие барьеры. А вот между ним и Владой нет барьеров, во всяком случае, физико-химического свойства — и, тем не менее, после той, первой ночи на «Гагарине» девушка предпочитала сохранять дистанцию, ни словом, ни жестом не демонстрируя готовности к сближению.

— Здесь встреча цивилизаций закончилась не так… романтично. — Данила показал на вторую картину. На ней был изображён человек в космическом, нелепого вида скафандре, больше похожем на костюм химико-биологической защиты — на фоне черного неба и поверхности то ли астероида, то ли малого планетоида, вроде Цереры или того же Фобоса. Космонавт был запечатлён в момент, когда он опрокидывался назад — в грудь ему угодил тонкий, как спица, луч, вылетевший откуда-то из обреза полотна, и из пробитого скафандра летели какие-то брызги. Полотно называлось «Первый контакт».

— Американцы, что с них взять. — Влада усмехнулась. — Они до сих пор плодят страшилки о звёздных войнах, Лукаса им мало… У нас на «Заре» тема контакта была весьма популярна — неудивительно, если вспомнить, куда отправилась экспедиция! — вот Юрка-Кащей и притащил в сюрприз эти две картины. И обожал рассуждать, к чему в итоге может привести встреча с братьями по разуму.

— В итоге вы всё же нашли… если не их самих, то творения их рук. — Данила покачал головой.

— А что толку? — Влада пожала плечами. — таких «творений» и в Солнечной системе хватает — я имею в виду «звёздные обручи», разумеется. До Хрустальных Пирамид мы дотянуться так и не смогли — пооблизывались с орбиты и убрались несолоно хлебавши восвояси… высадиться-то было не на чем, наши коптеры в атмосфере планеты не протянули бы и пяти минут, а единственный десантный бот вышел из строя при первом же поиске…

— Зато ты сумела доказать связь между этими Пирамидами и «обручем»!

— Сумела… — Влада вздохнула. — Если Валера был прав, то создатели «звёздных обручей» устанавливали их в системах тех звёзд, где имелись землеподобные планеты, вроде Океана…

— … или Зари. — согласился Данила. — Так, кажется, вы назвали ту планету? Осталось добиться для тебя разрешения отправиться туда на «Ермаке Тимофеевиче». Я, конечно, капитан и сам могу формировать экипаж — но, боюсь, подобной вольности в Департаменте Объединённого Космофлота не одобрят.

— Даже ради возможного контакта? Ведь если Хрустальные Пирамиды обнаружатся и на Океане, их будет гораздо легче исследовать!

— Контакт!.. Влада фыркнула в точности по-кошачьи. –у меня сложилось стойкое ощущение, что в верхних эшелонах Проекта никто давным-давно не верит ни в какие контакты, несмотря ни на какие «звёздные обручи» и пирамиды. Понять их можно: уж сколько лет прошло с тех пор, как ушло к звёздам Послание Аресибо, а от братьев по разуму ни ответа ни привета!