Когда мы вернемся (СИ) - Батыршин Борис

— С чего бы? — я пожал плечами. — Это и в моих интересах. Всё же старый друг, хотя и в новой ипостаси. Надо хотя бы попытаться понять, во что он вляпался на этот раз. Заодно и этой… «машиной времени» проясним — вдруг вы правы, и у Карандеева действительно получилось?

По дороге к городу мы намеренно избегали этой темы, но мысль о том, что моё «попаданство» вовсе не результат непостижимого замысла неких высших сил, а побочный результат эксперимента полувековой дальности не отпускала мне покоя ни на минуту. Я достаточно знал себя, чтобы понимать: как бы оно не повернулось дальше — пока не получится это прояснить, покоя мне не будет.

— Ладно, как говорят в Одессе, будем посмотреть. — И. О. О. как-то сразу сгорбился — словно взвалил на свои плечи ещё десяток-другой лет вдобавок к уже имеющимся… скольким? Я даже гадать боялся на эту тему. — Не буду скрывать, Алексей, я видел в тебе преемника. После того, как я удалился от дел, мой департамент разделился на несколько отделов, хотя, формально и сохранил прежнюю единую структуру. Есть отдел Главного Психолога Проекта, там занимается исключительно вопросами, вытекающими из названия. Есть отдел Внешней Безопасности, он сильно разросся за последние годы — область деятельности людей за пределами планеты расширяется, население Внеземелья стремительно растёт, приходится соответствовать. А есть и отдел безопасности внутренней — тот самый, с которого всё когда-то начиналось…

— Поиски следов инопланетного вмешательства? — уточнил я. И. О. О. кивнул.

— Многие перестали воспринимать эту службу — некоторые в шутку называют её 'контрразведкой земной цивилизации, — всерьёз, в особенности, после того, как я ушёл на покой, препоручив руководство отдела Каланову. Михаил Георгиевич мужик толковый, но для такой должности у него не хватает воображения. А вот ты — дело другое, ты для неё буквально создан. Так что подумай на досуге…

Я промолчал. О том, что Каланов не обычный завлаб, и неспроста И. О. О. оставил ему послание для меня я, конечно, догадывался. Да и предложение его не стало для меня совсем уж неожиданностью — ситуация чем дальше, чем сильнее напоминала мне сюжет «Жука в муравейнике», и это не могло не беспокоить. Понять бы ещё, кто выступает в роли «подкидыша» — один лишь сгинувший автор «Истории Галактики», или и я тоже?

И. О. О. почему-то не захотел въезжать в Петрозаводск, а высадил меня на автобусной остановке в пригородном посёлке.

Автобуса — вернее, электробуса, общественный транспорт на ДВС почти совершенно исчез даже в провинции, — дожидаться долго не пришлось, и уже через двадцать минут мы торопливо шагали по перрону. Чемодан, полный северных гостинцев — копчёная рыбка, оленина, в том числе и сушёная, для Бэльки, полуторалитровая бутыль с продуктом лесника Михалыча, — оттягивал мне руку. В вагон мы запрыгнули за миг до того, как состав дёрнулся, и покатился, лязгнув сцепками. За окнами проплывали пригороды столицы Карелии, а я, устроившись вместе с собакой в купе, приводил себя в неповторимо-ностальгическое состояние железнодорожного путешественника. Конечно, Нуль-Т, тахионные зеркала, звездолёты — это всё замечательно, это прогресс,галактическое будущее человечества — но как же здорово проехаться иногда вот так, в вагоне поезда дальнего следования!

Конвертов было два — оба из плотной коричневой бумаги, оба украшены сургучными печатями — только на том, что я взял из сейфа в Центре Подготовки, со штампом «Зари» на лицевой стороне, сургуч был надломлен, а на втором, полученном от И. О. О. — цел. Кроме печати, на конверте имелся бледно-фиолетовый штамп «Совсем секретно», и при виде его я улыбнулся.

И. О. О. уже не в первый раз вручал мне конверты с подобными оттисками, и всякий раз меня подмывало спросить — изготовлен ли этот штамп исключительно для меня, любимого, или другим тоже достаются подобные сувениры? Возникло такое желание и сегодня, но я удержался. Пусть останется загадкой — раз уж было таковой столько лет…

Бурый сургуч треснул и раскрошился под пальцами, и несколько секунд спустя я уже рассматривал содержимое конверта. Это было моё письмо — то самое, отосланное с «Зари перед тем, как звездолёт нырнул в червоточину 'сверхобруча». На внутренней стороне клапана конверта имелась надпись, сделанная авторучкой — «23. апр. 1986». Видимо, подумал я, это дата, когда было вскрыто письмо; отослал я его шестнадцатого апреля, и почти неделю письмо добиралось до адресата — от станции «Барьер» на дальней околице Пояса Койпера в подмосковный Королёв. Я ещё раз подивился, как поразительно сжались некогда космические расстояния — и развернул пожелтевшие листки.

Работая над посланием для И. О. О., я составил его из двух частей — первой, посвящённой истории моего попаданства, и второй, содержащей описание оставленной мною реальности. И теперь, перечитывая письмо, я удивлялся, как мало внимания я уделил второму разделу — несомненно, самому интересному для того, кому оно предназначалось. Видимо, дело было в том, что я далеко не сразу определился, с личностью адресата — поначалу письмо предназначалось родителям, которым, конечно же, важнее были бы сведения, относящиеся ко мне лично, а не к истории мира, с их точки зрения вовсе не существующего. У И. О. О. же даже скудные обрывки информации несомненно, вызвали живой интерес — особенно если он действительно собрался писать книгу. «Может, навязаться ему в соавторы? — мелькнула мысль. — А что, перо у меня бойкое, уже три книги опубликованы, не считая многочисленных статей и очерков — две, составляющие 'мониторный», альтернативно-исторический цикл, и третья, посвящённая нашей сатурнианской эпопее. Как раз после её выхода из печати меня приняли в Союз Писателей — так что вполне могу соответствовать. А что — было бы любопытно, — если, конечно, предполагаемый соавтор сочтёт возможным допустить меня к своим сокровенным мыслям, без чего совместная работа над серьёзными текстами попросту немыслима…

Увы, литературные планы придётся отложить на потом — как и размышления на тему предложенной И. О. О. работы. Тоже мне, хмыкнул я про себя, Максим Каммерер, преемник Рудольфа Сикорски, он же Экселенц, он же Странник, он же руководитель зловещего «КомКона-2». Не приведи Космос, конечно, подобные приключения даром не нужны — а всё же ощущение подступающих «больших хлопот», «дальней дороги» и «казённого дома» не оставляли меня ни на миг, несмотря на то, сто ни в одной из предыдущих жизней я не увлекался карточными или иными гаданиями…

Персоналка тихо пиликнула. Я уже освоился с интерфейсом, и быстро нашёл на рабочем столе нужную иконку. Навыки, приобретённые в «той, другой» реальности изрядно помогали в новом цифровом мире, да и разработчики здесь шли схожими путями. Иконка — экран был сенсорным, как у планшетов-коммуникаторов, — развернулась в окошко со значком одному из ведущих новостных каналов ИнфоСферы в уголке, и я припомнил, что самолично настроил его на звуковое оповещение о важнейших сообщениях, приходящих из Внеземелья.

— … открытие на планете Океан. — вещал невидимый диктор. — Поразительное открытие сделано капитаном тахионного буксира-прыгуна «Ермак Тимофеевич», доставлявшей в созвездие Дракона конструкции новой космической станции. Согласно имеющейся у нас информации, кроме Даниила Монахова находилась и Владислава Штарёва, лишь недавно вернувшаяся на Землю из Межзвёздной экспедиции. В настоящее время мы пытаемся установить связь со станцией «Океан-Атмосфера». Приносим извинения зрителям за качество передачи — мы работаем через подпространственный канал-червоточину, соединяющий Землю и Океан через цепочку станций-ретрансляторов, так что вероятны перебои связи…