— Ростик, ты же нас защитишь, да? — Клим сделался бледным, а лицо его заострилось, напоминая гипсовую обрубовку. — Ты же не позволишь им меня пытать? Я же так много секретов знаю.
Его голос дал петуха, да такого, что Марк Игнатьевич отвлёкся от радара и презрительно посмотрел на него. А Клим замолчал, схватился за голову и рухнул в билажайшее кресло.
— Мамочки, — еле слышно проговорил он. — Хоть бы они не вернулись. Хоть бы не вернулись к нам. Я так хочу жить.
Он повторял снова и снова, словно мантру, всё время, что длился абордаж. Где-то час мы слышали только его голос.
— Они закончили, катер отошёл от корабля, — Джек привлёк наше внимание к радару. — Что это? Корабль исчез!
Роджерс кинулся к обзорным мониторам, переключил их, и мы все увидели яркую вспышку. Настолько яркую, будто в системе появилось второе солнце. Но длилось это только миг. Стоило моргнуть и всё исчезло.
— Они взорвали корабль, — прошептал кто-то.
— Как взорвали? — вскинулся Клим, будто не сидел только что с опущенной головой. — Но он же нам нужен! Зачем взорвали? На чём мы полетим теперь?
— Они всегда взрывают, — хихикнул Лафит.
— Они уходят от центра системы, — пилот Пол вывел на экран пунктирные линии, — готовятся к нырку.
— Как к нырку? — Клим вскочил на ноги, — а мы? Они же должны подобрать нас!
— Чудак человек, — покачал головой Лафит.
— Климушка, ты уж определись, — я тоже покачал головой, то лишь бы не вернулись, то почему уходят. Ты чего вообще хочешь, не пойму?
— Домой я хочу, — рявкнул Клим, и выпалил, забрызгивая слюной мой доспех: — Ты какого рожна такой спокойный? Мы же здесь теперь болтаться будем! Никто не знает об этой системе.
— Нырок! — крикнул пилот Пол, — они ушли!
— Всё, слышал, они нырнули! — замахал руками Клим, — теперь мы здесь погибнем, как сардины в консервной банке.
— И протухнем, — едко поддакнул ему Лафит.
— Успокойся, — я схватил Клима за плечи и встряхнул, — слышишь, успокойся. Системы жизнеобеспечения работают, провизии хватит на полгода, а то и больше. Успокойся. Всё будет хорошо. Мы справимся.
Голова Клима мотнулась из стороны в сторону, словно у куклы, и он прошептал:
— Точно? Всё будет хорошо?
— Да, — произнёс я с уверенностью в голосе. — А сейчас успокойся и иди спать, мы уже давно на ногах, — я обвел взглядом всех в рубке, — всем надо поспать, восемь часов погоды не сделают. Гвоздь, Джек, назначьте дужерных.
— Эм, лейтенант, — послышался робкий голос Марисы, как только я замолчал, — насчёт полгода….
Она увидела, что все к ней повернулись и, запнувшись, произнесла:
— У нас проблема.
— Что такое, Мариса? — потёр слипающиеся глаза Джек.
— Мы слишком близко подошли к звезде, и попали в её гравитационное поле, а двигатели не работают….
Девушка запнулась, и я мягко ее подбодрил:
— Ближе к делу, Мариса, не волнуйся так.
Она собралась с духом и выпалила:
— Нас притягивает к звезде, — девушка громко сглотнула и добавила: — через три недели мы упадём на её поверхность и сгорим.
— Ну что, Ростислав, — едко, обессиленно прошептал Клим, болтаясь в моих руках, — Ты всё ещё уверен, что будет хорошо? Как будешь справляться с этим?
Глава 16
— Три недели? — игнорируя тревожные взгляды присутствующих, я посмотрел на Марису, — это точное время?
— Д-да, — судорожно сглотнув ком в горле, кивнула она. — Система рассчитала точное время….
— Отличный план, — осклабился Клим, и его голос изменился, передразнивая девушку: — подойдём к звезде, чтобы сбить с толку радары противника. Будет здорово….
Он вёл себя, как злой, агрессивный подросток, который нуждался в срочном, воспитательном пендале. Я-то привык. Это его нормальное состояние в последнее время, но остальные смотрели на него со смесью брезгливости и недоумения. А кто-то, например Роджерс, уже собирались с силами, чтобы этот пендаль отвесить.
— Клим, — прервал я его, — не раскачивай лодку, а не то, ты рискуешь повторить судьбу Муму.
— Что? — захлопал глазами Разумовский младший, — какой ещё Муму?
— Вы не правы, — вмешался в разговор пилот Пол, поспешил вступиться за Марису, — гравитационное поле звезды в принципе распространяется на всю систему. Оно, если быть точным, формирует системы. Там, где его сила уравновешивается с другими объектами галактики, система и заканчивается.
— Да-да, — едко бросил Клим, отмахиваясь от пилотов, — нас бы притягивало всё равно, просто мы оказались там, где притяжение сильнее.
— Именно так, — не сдавался Пол и продолжал защищать коллегу, — поэтому для нырка корабли отходят как можно дальше от центра системы и планет, чтобы компенсировать….
— Это детям в школах преподают, — снова прервал его Клим и, глядя на меня, ехидно повторил вопрос: — ну, что, Ростислав, через три недели мы сгорим на поверхности звезды….
— Не на поверхности, а при входе в атмосферу.
— Что? — он удивлённо заморгал, — ты шутишь, что ли?
— Таким не шутят, — улыбнулся я, — На поверхности звезды температура меньше, чем в атмосфере. Этому тоже в школе учат.
— Ой, — Мариса прикрыла ладошками рот, но тут же кинулась что-то набирать на панели управления. Через пару мгновений она оторвалась от экрана и, с ужасом на лице, прошептала: — в атмосферу мы войдём через две недели и шесть дней.
— Прекрасно, — взмахнув руками, Клим повернулся к девушке, — скажите, великий специалист, есть что-то ещё, о чём нам надо знать?
— Нет, — пискнула Мариса, а Джек, нахмурившись, шагнул к Разумовскому младшему.
Но Клим не обратил на Роджерса внимания, и обернулся ко мне:
— Ну, что, Ростислав, — процедил он, — как будешь справляться с этим? Что будешь делать?
— Спать, — улыбнулся я.
— Что? — вырвалось не только у Клима, но и у многих из тех, кто находился в рубке. Джек, так вообще, замер на полпути к Разумовскому младшему. А его рука, так и не дотянулась до плеча моего друга.
— Сутки ничего не решат, — пожал я плечами, как ни в чём не бывало, — а отдохнуть нам надо. Так что, — я улыбнулся Марисе, — стабилизируйте системы корабля, и тоже на боковую.
— Ростислав, ты в своём….
— Спать, Клим, спать, — отмахнулся я от него и сцапал Лафита за шкирку, — пойдёмте, Жан Изакович, ваша каюта ждёт вас. Тим, Пивко.
— Я, — вздрогнув всем доспехом, отозвался Пивоваров. Он отвернулся от Лизы и, лупая глазами, уставился на меня.
— За мной.
* * *
До «каюты» Лафита мы шли молча. Пират перенял эстафету у Клима и пытался что-то выведать, или просто словесно покуражиться, но я решительно прервал все разговоры. Отвесил ему лёгкий подзатыльник и сжал его плечо так, что губы у него побелели, а он понял — молчание золото. Правда, не сразу.
— Эй, так не честно, — обиженно выпалил Лафит, — это не только нарушение прав заключённых, но и просто не справедливо. Разумовскому, значит, можно, а мне, так сразу по голове? Что позволено быку, то не позволено Юпитеру?
— Да.
— Приятно осознавать, что я Юпитер, — осклабился Лафит, и вот тут-то я и сжал его плечо. — Понял, понял, можно полегче?
Дальше мы шли молча. Закрыли Лафита, проверили посты и пошли к себе.
— Тим, насчёт координат, — я остановился за углом, в десятке метров от камеры Лафита и повернулся к Пивоварову, — ты уверен, что их никто не менял?
— Я-аа… н-нее, я-аа…
— Да не блей, как баран, — Гвоздь приободрил Тима ударом в плечо, — говори спокойно.
— Н-нет, — помотал головой Тим, собираясь с мыслями. — Никто.
— Значит, ты ошибся, — утвердительно кивнул я, от чего Пивоваров резко побледнел.
— Нет, Ростислав, нет, — внезапно он замахал руками, да так, что от удара по переборке там осталась вмятина.
— Успокойся, — вновь пришёл на помощь Анджей, — говори спокойно, чётко.
— Да, что тут говорить… — вспыхнул было Тим, но осёкся. Вдохнул несколько раз. Выдохнул. Потом посмотрел на меня: — все расчёты проведены исходя из координатной сетки направлений, которая хранилась в системах корабля. Расчёты верны, клянусь…
