— Ваш лучше, лейтенант, — Лафит закончил распрямлять складки и гадко улыбнулся, — не люблю самопожертвование, знаете ли.
— Жаль, — напряжение, наконец-то, полностью отпустило меня, и я посмотрел на пирата: — я чуть не стал думать о вас лучше.
— Это было бы прекрасно, — ощерился Лафит.
— Это было бы ошибкой.
— Прекрасной ошибкой, — не сдавался он, а потом сам же и попросил: — не бросайте меня обратно в камеру. Если они вернутся и возьмут нас на абордаж, то хочу знать об этом заранее, а не наблюдать по факту бородатую морду в дверном проёме.
— Они вернутся⁈ — Клим резко подскочил из кресла и, махнув руками, вцепился в мой доспех. — Рос, они вернутся? Это точно?
— Не знаю, но в абордаже у нас больше шансов, — пожал я плечами и, отцепив его пальцы, оглядел мостик, затем скомандовал: — доложить о повреждениях и потерях. Гвоздь, перекличка личного состава ОМОНа, организовать эвакуацию пострадавших. Лиза, приготовься, на тебе медицина.
* * *
Нам на руку сыграла малочисленность экипажа. Людей хватало чтобы занять только основные посты. Поэтому потерь не было. Только раненые различной степени тяжести.
Пострадали в основном мотористы. Пять человек, в том числе и старший механик. Ему, собственно говоря, повезло меньше, чем остальным. Когда взорвалась установка нагнетания плазмы, он как раз оттаскивал раненых подчинённых.
Он успел вытолкнуть ребят из отсека за секунду до взрыва. А затем вылетел за ними в объятиях пламени. Как итог, пятьдесят процентов ожогов всего тела. Преимущественно сзади. Не помог даже рабочий скафандр.
Из моих бойцов никто не пострадал. Даже ушибов от тряски корабля не случилось. Доспехи уберегли. Правда, Фея всё-таки ударился головой, но шлем доспеха оказался крепче. Он всего лишь погнул кронштейн на переборке.
Лиза с отрядными медиками ушла заниматься мотористами. Экипаж Джека занялся ремонтом корабля, а я остался на мостике. Принимал доклады о повреждениях и, вместе с остальными, наблюдал в обзорные мониторы за боем викингов против пиратов.
Два корабля маневрировали на просторах космоса. Посылали друг в друга торпеды. Сближались.
Рассмотреть что-то подробно не получалось. Мощности систем визуального наблюдения не хватало, чтобы приблизить картинку. Поэтому приходилось смотреть ещё и на радар. А наблюдать за десятками точек, ну, такое себе развлечение. Тем более, они периодически исчезали с экрана.
И чего все стремятся на флот? Никакой динамики. Скука смертная. Ещё и время то ускоряло свой бег, когда начиналась какая-то активность, то тянулось, как нуга из шоколадной конфеты. В такие моменты хотелось закрыть глаза и заснуть, но я сопротивлялся этому желанию. Да все в рубке сопротивлялись.
— Машинное отделение уничтожено, там высочайший уровень радиации.
— Все люки задраены, отсек изолирован.
— Радиоактивный фон на двух палубах превышает норму в двадцать раз.
— Палубы изолированы.
Сообщения от людей Джека в рубке сыпались одно за другим. Если бы не они, я бы точно заснул. Честное слово.
— Мощность реактора понижена, повреждённые узлы отключены.
— Нам хватит его мощности, для поддержания жизнедеятельности? — уточнил я.
— Да, вполне.
— Да, или вполне?
Молодой паренёк за пультом стушевался, но тут же ответил:
— Хватит, он же целый…
— Только двигатели не работают, — добавил его сосед, чуть старше возрастом.
Внезапно другой паренёк поднял руку. Как в школе.
— Да? — посмотрел на него.
— Телеметрия уничтожена на семьдесят процентов, целыми остались только каналы передачи, но они бесполезны, — выпучив глаза, как у доски, отрапортовал парень.
— Чего? — не понял я.
— Датчики на внешней обшивке вышли из строя, — уточнил уже отличившийся ранее моряк и кивнул на стену: — поэтому и на радаре помехи, и артефакты. Пульты управления, кабельная система целые, потому что внутри корпуса.
— Ещё и маневровые по левому борту уничтожены, — приободрившись от поддержки коллеги, добавил недавний школьник.
— Так, и что это зна…
— Шхуна превратилась в кучу хлама, — перевёл на человеческий язык Лафит, затем оскалился и едко протянул: — дрейф теперь наше всё, капитан.
— Как это дрейф⁈ — подскочил со своего места Клим, сонливость с него, как рукой сняло, — мы, что, теперь не сможем плыть?
— Плавает только кротте, — ухмыльнулся Лафит.
— Вы поняли, что я имел в виду, — вспыхнул Клим пуще прежнего и взмахнул руками, привлекая всеобщее внимание. — Мы не сможем лететь?
— Уи, монсеньор, — кивнул Лафит и стрельнул хитрющим взглядом в мою сторону.
— Нет, нет, — запричитал Клим, — что же теперь делать? Мы же, мы же…
— Как сардины в консервной банке, да, — кивал в такт его словам Лафит, продолжая бросать на меня полный ехидства взгляд.
Джек Роджерс тоже смотрел на меня. Он молчал, но морщины на его лбу сложились в видимые линии. Губы поджались. Я видел по его лицу, что он переживал.
В отличие от Лафита, который издевался над Климом и пытался меня спровоцировать, вывести из себя, Джек видел, что Гвоздь рядом со мной спокоен, как танк. Потому не спешил с вопросами.
— Как сардины? — Клим помотал головой, — в консервной банке?
— Именно, монсеньор, — щерился в улыбке Лафит, — осталось только найти того, кто подберёт к нам консервный нож.
— Консервный нож? — Клим поёжился и оглянулся на своих коллег.
Они сидели в креслах. Тревоги начальника, казалось, вообще их не задевали. Марк Игнатьевич с философской отрешённостью всё это время смотрел на радар, а девушка, снова ковырялась в инфопланшете (как я понял, нормальное, для неё состояние, надо бы узнать и её имя).
— Марк Игнатьевич, — Клим не дождался реакции от сотрудников, и решил привлечь их внимание прямым обращением, — Диана Игоревна, что вы молчите?
Так, Диана, надо запомнить.
— А? — девушка отвлеклась от гаджета и захлопала ресничками, — Клим Евгеньевич, Вы что-то хотели?
Её довольно милое личико озарила скромная, немного кукольная, улыбка.
— Ааа, — махнул на неё рукой Клим и посмотрел на второго коллегу, — Марк Игнатьевич, что Вы думаете насчёт происходящего?
— Ничего не думаю, — отвечал тот, не отвлекаясь от радара.
— Марк Игнатьевич…
— Абордаж, — выдал канцелярист, всё так же вперив взгляд на экран прибора.
— Что абордаж? — не понял Клим, захлопав глазками, как Диана за мгновение до этого.
— Викинги берут пиратов на абордаж, — Марк Игнатьевич вытянул руку вперёд, указывая на точку абордажного катера, несущуюся к пиратам. — Интересно узнать, что там будет происходить.
— Кровь и кишки, — просветил его Лафит, и, когда все обернулись к нему, продолжил: — Гром никогда не берёт пленных. Он пронесётся по палубам, как ураган. Уничтожит всех. А тех, кто сдастся, казнит излюбленным способом. Хотите, расскажу?
— Нет…
— Кровавый орёл называется, — протянул Лафит, — Берут пленника, ставят на колени. Перебивают рёбра на спине…
— Тебе же сказали, не надо, — положил я ему руку на плечо.
— Но тогда вы не узнаете, что ждёт всех, с кем бьются эти твари, — пират смотрел на меня. В его голосе, в его взгляде, читалась даже не ирония, а…. Не знаю, как назвать. Я просто физически ощущал, что он специально всё это говорит. Издевается над остальными, чтобы задеть меня. Только не понимаю, зачем он это делает.
— И так, рёбра…
— Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, — я сжал его плечо сильнее, от чего он заскрежетал зубами. — Я видел.
— Ты видел эту казнь? — Глаза у Клима были по пять рублей, да и у остальных тоже.
— Нам на видео показывали, — бросил я, а Гвоздь кивнул, подтверждая мои слова, — учебном.
Хорошо, когда друзья понимают с полуслова, а ещё лучше, когда без слов. Анджей знал, что я солгал, но поддержал. Теперь Лафит выглядел растерянным.
— То есть, вы знае…
— Вот именно, я всё знаю, — я придавил его взглядом, затем убрал руку с его плеча и посмотрел на радар, абордажный катер слился с отметкой пиратского корабля.
