Вернее, пытались выбрать. В трёх имеющихся магазинах одежды было достаточно, чтоб экипировать роту наёмников или пиратов, но недостаточно, чтобы нарядить четвёрку заезжих аристократов. Октавия купила поношенный брючный костюм, изображавший андроида-секретаря. Дарья нашла красивое, хоть и отдававшее провинциальной дешевизной, синее коктельное платье.
— Ну, и как я тебе? — спросила она, сверкнув глазами.
Чёрт, и какая ж идеальная у неё фигура была даже в этом платье! Сразу захотелось бережно обхватить и покружить в каком-нибудь старинном танце. Интересно, сейчас уже отошла мода на бачату, хастл и танго? Или снова в моде мазурки и вальсы?
Ничего, обязательно покружим. Но — потом.
— На первое время — сойдёт. А позже — найдём получше.
А когда вернулись — разворачивался очередной экшн. Вдоль взлётного поля Макс гнался за группой из трёх пустынгеров, то и дело отстреливавшихся из слабенькой пневматической ружбайки. Надо ли говорить, что нашему заместителю по особо тяжким это всё было — как слону дробина. В прямом смысле.
Хорошо хоть наплечные бластерные турели у Макса были сняты. Иначе от несчастных детей пустыни остались бы в лучшем случае зажаристые стейки, в худшем — кучки пепла.
Семёныч же орал через громкоговоритель:
— А ну прекратить безобразие! Стрелять буду! Вернитесь на место!
Завидев меня, Макс всё же на миг остановился и принялся докладывать.
— Вторжение ордынцев, командир! Производится зачистка территории! Использование средств полного поражения живой силы ограничено чиновниками! Использую кулачную силу. Запрашиваю помощь!
— Постравматическое расстройство? — тихо озвучил я предположение Октавии.
— Скорее всего другой диагноз: скудоумие, — предположила мой бортовой медик. — Любых внешне отличимых от горожан людей он считает потенциальным противником. То есть — ордой. Какой же… интересный организм!
— Рядовой! — крикнул я. — Доложите биологические характеристики преследуемых субъектов?
Он снова прервал погоню, почесал репу и перечислил.
— Цели теплокровные. Обнаруживается прямохождение, командир. Определено отсутствие имплантов внутреннего экрана. Это всё маскировка, командир!
— А теперь посчитай число верхних конечностей, Макс, — вздохнул я.
Пустынгеры встали на почтительном отдалении. Они, похоже, поняли, что стрелять не следует, и ситуация их, как и нас, скорее забавляла. На лице Макса же происходила бурная мыслительная деятельность.
— Две верхние конечности, командир. Что? Две⁈ Тьфу-ты, это же двенадцатый пункт приложения три к уставу патрульной группы!
— «В условиях ближнего боя и зрительного контакта самым очевидным отличием ордынца и его модификаций от человека может являться большее число верхних конечностей — от трёх до шести», — процитировала Октавия. — «Правило применяется при отсутствии указаний разведки о вероятном использовании противником модификантов-сервов с двумя верхними конечностями».
— Выходит… люди, ведь так? Они люди! Только странные какие-то.
— Люди, — кивнул я. — Ты преследовал людей, Макс.
— Готов понести наказание, командир! — вытянулся он по струнке.
Октавия обратилась ко мне:
— Господин Рыцарь. Разрешите предложить форму наказания?
— Разрешаю. Предлагайте.
— Предлагаю в качестве наказания провести над испытуемым… некоторое количество опытов и экспериментов.
А у самой вид был такой довольный-довольный. И чего это она задумала?
— Чего? Ну ты и даёшь. Нет. Никаких экспериментов. В качестве наказания — откопай-ка ты за наше отсутствие вон те два домишки по улице. Как раз для поселенцев сойдёт.
— Будет сде-елано! — кивнул Макс, и тут же отправился за лопатами.
Я же позвал Семёныча и кивнул в сторону пустынгеров. Он всё понял верно, тут же обратился к ним:
— Господа, от лица городской администрации — приносим свои официальные извинения. Больше не повторится.
— Мы и не обижаемся. Всякое бывает, — ответил один.
— Мы узнали, что здесь открылся магазин, и за консервами пришли, — пояснил второй. — Нам нужна провизия, чтобы отправиться к племени холодных болот
Семёныч присвистнул.
— Ого! Это ж край географии, три тысячи километров на юг. Это вам зачем туда, ребятки?
— Чтобы сопроводить их послов на Клятву Племён. Осталось всего четыре племени из девятнадцати, которые ещё не прислали послов. Болотные сказали, что пойдут только с нами, с остальными они воюют.
— Хорошо, — кивнул я. — Дело нужное. Идите к Прохору, у него как раз новый завоз. Только горожанам оставьте хотя бы немного.
Семёныч же отошёл в сторону и поглядывал на «Скотинку», почёсывая бороду.
— Чего задумался, Фёдор Семёныч? — спросил я.
— Да вот… я в Западной Гербере пять лет не был. Может…
— А давай!
— Да кто ж следить за космодромом будет?
— Найдём кого. Вон, у нас Макс есть. Прохор. Да и Илья с Робертом подстрахуют, если чего.
После некоторых раздумий, Семёныч всё-таки кивнул.
— Ай, ладно. Пойду флотский мундир поищу. Помыться бы ещё… Напор всё ещё слабый.
— Пошла! Пошла вода! — послышался крик Дарьи со стороны барханов.
Там, в начале улицы, ведущей к моему особняку, прямо за зданием зала ожидания, был огромный металлический резервуар. Он уже долгое время был полупустой, только верхушка его торчала из песка, но я знал, что к нему, вела метровая подземная труба из ответвления Акведука.
Поднявшись наверх, я явно услышал, как внутри резервуара журчит вода и гудят заработавшие насосы.
— Скорее! — позвала Дарья, и мы помчались к моему особняку.
А в моём особняке, во внутреннем дворике включились фонтаны. Сперва вода текла ржавая и грязная, вперемешку с песком, но уже спустя пару минут.
— Вода! — Октавия выглядела счастливой. — То, что нужно для растений. Скоро сад зацветёт!
Ну, любит она растения, что поделать, такая вот слабость в её электрический мозг заложена. Но ненавидит животных — Потёмкин едва появился на входе во внутренний двор, как тут же грудью закрыла дорогой цветник и принялась его прогонять:
— Пошёл прочь, прожорливое существо! Господин Рыцарь, не позволяйте ему гулять в саду, он сгрызёт все растения! Особенно опасно сейчас, в самом начале восстановления!
— В таком случае — давайте-ка возьмём его с собой.
На том и решили. Раздали всем остающимся финальные указания, заручились поддержкой пустынгеров — на случай, если понадобится помощь от всякого залётного рванья. Переоделись, погрузились — и я снова уселся за штурвал Скотинки.
На взлётке маячил Макс. Помахивал лопатой, а второй рукой водил перед глазами — явно пытаясь что-то сделать на своём внутреннем экране. А рядом стоял робот Марии Геннадьевны Прохор и что-то ему советовал.
Чего это они задумали?
— И нравится вам испытывать терпение несчастного аппарата! — причитал тем временем Скотинка. — Разве это можно — в Западную Герберу, и через ночь…
— Мы с тобой в мусорное кольцо летали, ты не забыл? А это куда подальше и подольше, чем в планетарную столицу.
— Это вам подольше… А посадка в Западной Гербере — это то ещё издевательство! И это, прошу заметить, всего спустя всего несколько дней, как мне варварски отломали посадочную ногу.
Я усмехнулся.
— Ты эту ногу несчастную теперь до пенсии будешь вспоминать?
— Я, между прочим, уже давно на пенсии!
— Заткнись, слушайся пилотов, и взлетай, — приказала Оливия.
И мы взлетели — на самых предрассветных сумерках. Пересекли ночь, вышли на торможение и запросили посадку в Западной Гербере, увидев рассвет над горизонтом, на фоне космического лифта.
— Надо же! Я думал, эта рухлядь уже давно разобрана, — отозвался оператор. — Посадку разрешаю, садитесь в квадрат Четырнадцать-Же.
Трясло, конечно, нас знатно. Но мы сели — ровно, даже не промахнувшись мимо границ указанного квадрата.
А когда приземлились, квантовая связь принесла мне на внутренний экран следующее сообщение:
