С одной стороны не моё это дело, а с другой, если ещё раз начнёт Миша кобениться, то буду рубить этот узел радикально. Достали.
— Сто, — выдохнул я и встал на ноги, потому что никто не сказал семьсот.
Бойцы поднимались следом. Со лбов капал пот. Ноги и руки слегка потряхивало от напряжения. Но лица дышали спокойствием и умиротворением.
— В душ, потом короткий отдых и заступить на дежурства, — распорядился я, оглядев ребят.
Они довольно загомонили и принялись собирать доспехи, я же прошёл в кубрик и улёгся на койку. Достал оборудование для взлома, и стал примеряться к слепку с инфопланшета Клима. Наконец-то.
* * *
Радость оказалась преждевременной. Насколько легко всё получилось с доступом к инфопланшету Клима, настолько сложно оказалось далее. Вернее, не сложно, а долго.
— Время расшифровки, ориентировочно, займёт четырнадцать дней, — выдал комплекс по дешифровке, и я приуныл.
По точным данным из системы навигации, нам лететь осталось около девяти дней. Я планировал узнать всё заранее, чтобы успеть подготовиться к выходу из нырка. А получается, что не успеваю. Что делать?
В груди поселилось беспокойство. Мысли забегали, как ужаленные, а койка стала поскрипывать от ёрзания. Ко всему, простыня противно липла, и всё тело в тех местах жутко чесалось.
Блин, надо нервы подлечить. Никакой техники мертвеца не хватит на все выверты судьбы. Что ж нас так несёт-то по службе?
В ответ на жалобы пришли воспоминания о Гусь-Налимске. Как я бродил в канализации и ел крыс. Одиночество, ощущение предательства и несправедливости, близкая смерть — я ж всё это пережил и в отчаяние не впадал. А тут начинаю жаловаться на судьбу? Так, Туров, соберись!
Как там Дед говорил?
— Пустил нюни Снеговик. Потерял свою морковку, и теперь он не мужик, — а потом добавлял с поучительными нотками в голосе: — запомни Ростик, утеря морковки — это единственная причина распускать сопли. Морковка на месте? Тогда соберись, поросль зелёная, булки поджал и вперёд, а там будь что будет, или ишак сдохнет, или падишах.
Я тогда не понял. Лира только сообщила о запрете отца на отношения со мной. Что меня убить хотят. А Дед о какой-то морковке талдычит. Чего о ней говорить? В магазине эти морковки тоннами продаются и, вообще, кто такой ишак? Я даже в интернете поискал (странное животное, если честно), а потом, как понял.
Так что, морковка на месте, ишак и падишах где-то далеко. Успокоился, собрался и… точно!
Мощность! Нужна дополнительная мощность. Так, к корабельным системам подключаться нельзя. Это и не безопасно, и сама шнява на ладан дышит, так что не будем усугублять. А вот собрать инфопланшеты у ребят, и подключить их к оборудованию — идея отличная.
Сказано, сделано. Бойцы согласились отдать гаджеты на благое дело. Собрал из них своеобразную «ферму мощностей». Подключил к дешифратору, и время работы уменьшилось вдвое.
— Приблизительно семь с половиной дней, — сообщила система, и я, с чувством выполненного долга, напялил доспехи и вышел из кубрика. Смотреть на полосу прогресса без содрогания по-прежнему не получалось.
Интересно, когда Дед рассказывал притчу, кого он подразумевал под ишаком? Меня?
* * *
Лампы моргали красным по всему кораблю. Люки автоматически задраивались, а голос аварийного оповещения истошно надрывался:
— Взрыв на четвёртой палубе, в пятом отсеке!
Ноги сами несли меня в нужном направлении. Система доспеха выдавала видео с камер. Половина бойцов отряда стояла на постах. Вторая половина проводила очередную тренировку…. Нет, не вижу всех, не хватает троих….
— Тур, Фея потерялся, — из-за угла выскочил Гвоздь и я отметил, что не хватает двоих. Феи и Чуватова.
— Рифкат? — уточнил я на бегу, и Гвоздь помотал головой в шлеме.
— Он в радиорубке, что-то там химичт.
— Значит….
Договорить я не успел. Мы выскочили на четвертую палубу, и нам под ноги выкатился Феймахер.
— Торпеду тебе в рубку, — выругался Гвоздь, отпрыгивая от Хирша, — пеной меня не измаж.
— Да это ж противопожарная, а не бетонка, — откинув забрало, сообщил Фея, и тут же посмотрел на меня: — командир, это не я.
— Да? А всё говорит, что ты, — я указал на затопленную палубу и следы гари за его спиной.
— Ладно, я, — не стал спорить Фея, — но я всего лишь тренировался. Надо же где-то?
— Капрал первого класса Феймахер….
— Командир, — взмахнул руками Фея, и принялся горячо приговаривать: — ну, там же никого не было, отсек пустует, а задачка интересная же. Я даже заряд в пять раза уменьшил, чтобы разрушений по минимуму, а интерес остался. Ты же сам понимаешь, что эта мина страшное оружие и не извлекается, а я знаю, что можно обезвредить, только ещё не понял как. Но я научусь….
— Капрал первого класса Феймахер, — повторил я с нажимом.
— Так-то я второго класса….
— Капрал первого класса, Феймахер.
— Ладно, ладно, первого, — голова Хирша поникла, а плечи опустились.
— В наряд по кухне заступить и два дня оттуда не вылезать.
Фея вскинулся, хотел задать вопрос, но я его опередил:
— Знаю, что кухня здесь автоматическая, потому дуй в грузовой отсек, там два контейнера картошки. Чтобы один за сутки почистил. Как понял?
— Есть, — пробурчал Хирш и, смахивая с доспеха противопожарную пену, побрёл прочь. Мы же с гвоздём переглянулись. Не успел Анджей сказать, что хотел, как шнява снова содрогнулась в приступе «эпилепсии».
— У меня плохое предчувствие, — всё же проговорил Гвоздь через пять минут, когда «Устрица» прекратила дрожать корпусом, а на палубу стали прибывать ремонтники из экипажа Роджерса.
— Угу, — согласился я с ним, прислушиваясь к уже надоевшему жужжанию пчёл в голове, — только странно, что оно у тебя появилось только сейчас.
* * *
— Ты, что, не понимаешь? — кричал на всю палубу Гусар, — я же о тебе думаю.
— Обо мне? — огрызалась в ответ Лиза, — или о себе?
— О тебе!
— А я думаю по-другому!
— Да что же вы ругаетесь, не надо, — попытался встрять Тим Пивоваров.
— Заткнись! — крикнули они хором.
Пчёлы у меня в голове уже не жужжали. Последние дни они истошно выли, а все остальные, казалось, подыгрывали им.
Я вышел из-за угла, и перед глазами предстала странная картина. Любовный треугольник в полном составе. Миша горой навис над Лизой. Он, смутно напоминая мне кого-то, морщил лоб, хмурил брови и буравил взглядом девушку.
Лиза же стояла перед ним с гордо поднятой головой. Даже, можно сказать, с нагло задранной головой. Сжатые кулачки и готовая к драке поза выдавали, что она готова к обострению ситуации.
А Тим Пивоваров кружил вокруг них и заламывал руки.
— Не говори с ним так! — рявкнул Гусар.
— Ты сам так говоришь, — топнула ногой Лиза.
— Ребята, давайте жить дружно, — блеял Тим.
— Да свали ты уже, — отмахнулся от него Гусар.
— Не смей посылать его, — Лиза вскинула кулаки и шагнула ближе к Гусару, — не то получишь.
— Лиза, не надо, — Тим попытался встрять между ними и оттащить девушку.
— Да отвали ты уже, — отмахнулась она от него, ударяя по рукам.
— Ты совсем уже? Не бей его, — отпихивая Тима от Лизы, кричал Гусар.
Я смотрел на всё это дело и офонаревал. Что происходит?
— Рос, ты слышишь, Рос, — постучали меня сзади по доспеху и передо мной оказался Клим Разумовский. — Рос, слушай, у меня важное дело к тебе.
— Погоди, — остановил я его, — я не могу понять, что происходит. Вообще не пойму. Они тут, что, одновременно за и против друг друга? Бред какой-то….
— Да забей, дела семейные, — хмыкнул Клим, — слушай, у меня вопрос по поводу учений с покушением….
— Я тебе запрещаю!
— Запрещалка не отросла, понял!
— Лиза, Миша, ну пожалуйста….
— Да отстань ты!
— Так, а ну хватит! — рявкнул я, не обращая внимания на Клима, и сделал шаг вперёд, — а ну разошлись, Елизавета останься.
