Когда мы вернемся (СИ) - Батыршин Борис

Он обернулся — ничего похожего на створки люка позади не было, и о том, откуда они сюда попали, можно было судить только по тому, куда смотрела корма бота. Впрочем — можно ли? Глде гарантия, что за зеркальной стеной действительно атмосфера планеты, а не хитросплетения зеркальных коридоров, в которые неведомая сила засосала их корабль?

Он нарочито медленно отстегнул привязные ремни и потянул ручку, открывающую колпак кабины — и, прежде чем успел выбраться из ложемента, Шуша длинным прыжком выскочил сначала на плоскость, а потом и на зеркальный пол — и потянулся, словно находился не внутри загадочного сооружения, возведённого невесть сколько миллионов лет назад, а в каюте на «Ермаке».«Шуша, куда?..» — вскинулась Влада, но кот не обратил на неё внимания — потянувшись, он уселся возле передней опоры шасси и принялся выполнять обычный кошачий ритуал умывания. Судя по всему, атмосфера Хрустальной Пирамиды не доставляла ему ни малейших неудобств.

Влада несколько секунд наблюдала за котом, потом потянулась к защёлкам на металлическом воротнике. Двойной звонкий щелчок — и гермошлем оказался у неё в руках. Девушка шумно втянула носом воздух вдох, потом ещё и ещё.

— Пахнет как на Земле, после грозы. — сообщила она и снова пристроила шлем себе на плечи. Ну что, вылезаем наружу?

Вадим вслед за ней выбрался из бота, глубоко вздохнул, снял свой шлем и поставил его на пол. В глазах рябило от танца отражений на стенах. Зеркала были повсюду — даже пол был составлен из зеркальных панелей, из-за этого невозможно было понять, какую форму имеет помещение. Владе и раньше случалось бывать в зеркальных залах — по большей части, в детстве, в парках аттракционов, — но здесь всё было иначе. Отражения, казалось, игнорировали законы оптики — они были повёрнуты под немыслимыми ракурсами, накладывались друг на друга, вытягивались убегающими в перспективу цепочками, причём фигуры людей при этом росли по мере отдаления от оригинала. Попытка сделать хотя бы несколько шагов приводила к тому, чтобы всё вокруг начинало двигаться непредсказуемым образом, и это вызывало приступы головокружения и даже тошноты — тренированные вестибулярные аппараты звездолётчиков отказывались работать в этом зеркальном, бредовом с точки зрения эвклидовой метрики, мире.

Он покосился на Шушу — хвостатый космонавт, похоже, не испытывал ни малейших неудобств. Закончив гигиенические процедуры, он встал и беззвучно направился к ближайшей стене. Что-то не так было в этом движении, неправильно, неестественно, подумал Вадим — и лишь спустя несколько секунд сообразил, что кота нет в зеркалах! Влада, он сам, стоящий посреди помещения бот — все отбрасывали бесконечную череду обычных, вывернутых, перевернутых вверх ногами двойников — но только не Шуша. Он покосился на Владу — та смотрела на кота во все глаза, то и дело облизывая внезапно пересохшие губы.

Только сейчас Вадим заметил, что окружающее изменило цветовую гамму — лиловые, розовые, пурпурные тона остались снаружи, за стенами Пирамиды, здесь же господствуют лазурь, буйные оттенки индиго, аквамарина — и всепоглощающее серебро зеркальных поверхностей. Мозг постепенно привыкал к хаосу отражений и спутники, переглянувшись, сделали несколько шагов вслед за Шушей. И тут же обнаружили, что зеркальный коридор, в которой как им показалось, направился их хвостатый проводник, оказался очередным обманом зрения — перед ними была всё та же зеркальная стена.

Или — не та же? С опозданием — всё здесь происходило с опозданием! — Вадим сообразил, что видит перед собой только два отражения, своё и Влады, остальные бесследно исчезли, растворились в ртутной амальгаме стен. Он наклонился и поставил у ног гермошлем, и тот послушно отразился в стене рядом с отражениями его ног в тяжёлых башмаках гермокостюма. А вот изображения Шуши не было — кот сидел всего в метре от стены, однако зеркальная поверхность не отражала ничего, кроме игрысветовых бликов и теней на полу. С полом тоже не всё было ладно — он то превращался в сплошное зеркало, и тогда Вадим видел под ногами собственное гротескно искажённое изображение, то превращался в матовую серебристую поверхность. Происходило это неуловимо для глаз, добавляя свою лепту в сумятицу, творящуюся в мозгах незваных гостей. Вадиму вдруг остро захотелось ухватиться за что-то рукой и не отпускать, пока восприятие окружающего мира не придёт в согласие с реальностью. Увы, поручней вдоль стен — как, впрочем, и прочих предметов интерьера, — строители Хрустальной не предусмотрели, а хвататься за свою спутницу Вадим постеснялся. Влада сама взяла его за руку — и не просто взяла, а вцепилась так, что ему показалось, что ноготки девушки вонзаются в его кожу сквозь плотную ткань гермокостюма.

Коту же всё было нипочём. Он встал, сделал два шага к стене и…

Зеркальная поверхность пошла кругами — точь-в-точь, как бок Хрустальной Пирамиды, разве что в куда меньших масштабах. Шуша фыркнул, дёрнул кончиком хвоста и осторожно потянулся к центру ряби. Влада непроизвольно дёрнулась, но промолчала — они заворожённо наблюдали, как мягкая серая котячья лапка прикоснулась к зеркальной поверхности, по прежнему ничего не отражающей, как скрылись её подушечки в сияющем серебре, как…

Шуша фыркнул и отскочил от стены — спиной вперёд, сразу метра на полтора, — после чего уселся и принялся яростно умываться. Концентрическая рябь на зеркале постепенно угасала, и Вадим шумно перевёл дух — оказывается, всё это время он не дышал.

Ну, дела… — только и сказал он. Влада выпустила его руку.

Шуша что-то чует там, за стеной. — сказала она. — Похоже, Оля со своим Пратчетом были правы…

Вадим бросил на неё удивлённый взгляд.

— Потом объясню. — пообещала она. — А сейчас, возвращайся в бот и свяжись со станцией или «Ермаком». Раз мы, когда были снаружи, поймали сигнал радиомаяка — значит, и они должны услышать нашу передачу.И, кстати… — она тряхнула головой, — попробуй заодно запеленговать маяк. Мы ведь куда-то сюда его сбросили, не мог же он просто взять и провалиться сквозь пол?

Выполнить распоряжение Вадим не успел. Стоило сделать несколько шагов к «Скиф-Далету» — бот всё так же стоял посреди зеркального зала, — как позади полыхнула серебристо-голубая вспышка, и тут же раздался испуганный вскрик Влады и шипение Шуши. Он обернулся — в стене, по которой минуту назад расплывались концентрические круги, возник тоннель. Но не чёрный, как в боку пирамиды, а невыносимо-зеркальный, неисчислимо преломляющийся в собственных стенах. Звуки, колебания воздуха, даже дрожание световых бликов вокруг исчезли, мир замер, словно стоп-кадр на экране телевизора. Вадим не смог бы сказать, сколько это продолжалось — пока в глубине ведущего в бесконечность тоннеля не возникла и стала расти ослепительная точка. Она росла, превращаясь в световой диск, оконтуренный розовато-пурпурным гало, и силуэты девушки и кота на его фоне казались непроницаемо-чёрными, словно вырезанными из бархатной чёрной бумаги.

Тишина по-прежнему была мёртвая. Силуэты Шуши и Влады внезапно задрожали, края их сделались расплывчатыми — казалось, они вот-вот растекутся, растают в растущем световом пятне. Вадим не колебался ни мгновения — пинком отшвырнув стоящий на дороге гермошлем, он кинулся своим спутникам.

Конец третьей части