Влияние прошлого (СИ) - Кондратюк Глеб

— И что нам делать если мы с ними столкнемся?

Носорог довольно часто для представителя другого клуба тренировалась с Тарасом и его братьями, особенно Дагиром. Она имела представление о том насколько велика пропасть между их навыками, которая в Дастриусе только увеличивается.

— Оставить кого-то выиграть время и бежать. Перекупить или убедить их отойти в сторону не получится. Драться будут насмерть, со всем остервенением на которое способны. Вам их не убить. Разве, что вы завалите их огромным числом, но они вряд ли позволят вам так поступить, скорее убьют сколько смогут и отступят. Поэтому основная тактика — бежать и искать нас. — Маркус тяжело вздохнул, — С ними драться будем мы.

Глава 274

Йоханн открыл глаза, повернул голову и посмотрел на часы — ровно шесть часов утра. Несмотря на то, что прошел уже десяток лет с того момента как он освоил этот навык и практически полных четыре года с тех пор как он начал полагаться на него со стопроцентной уверенностью, позабыв обо всех будильниках, его отточенные внутренние часы по-прежнему радовали его, когда демонстрировали свою точность.

Он заметил это довольно давно — больше двадцати лет назад. Каким-то образом, не имея доступа не то, что к часам, а даже к пониманию день сейчас или ночь, его воспитанники каким-то чудесным образом всегда знали сколько времени, вплоть до минуты. Более того, благодаря этой способности они могли координировать свои действия по времени, не имея при этом никаких инструментов для его отслеживания. Небольшие накопленные ошибки корректировались, когда одному из них удавалось узнать точное время: увидеть его на компьютере в медблоке, подслушать разговор у охранников или заметить где-то на верхних уровнях при конвоировании назад в тюремный блок.

Старшие учили этому младших с детства, поэтому они осваивали навык довольно быстро. Ему же понадобились долгие годы, прежде чем он таки понял, что воспитанники ему объясняли. Конечно, не по доброте душевной, а вынужденно, чтобы другие избежали кары за неповиновение. Не стоило это знание, по их мнению, мучений братьев: пусть ублюдок знает время и без часов. Хотя, как и любые объяснения его воспитанников, эти были столь же витиеватыми и изощренными. По-настоящему понять его воспитанника мог только другой воспитанник, его брат, соратник, прошедший через те же испытания, переживший ту же боль и лишившийся того же количества близких. У его воспитанников сформировалась своя собственная культура, у них был свой язык, даже несколько, свои если их можно так назвать праздники, свои траурные традиции — всё это помогало формировать особый образ мышления, отличный от его собственного настолько, что Йоханн при всем желании с огромным трудом мог вникнуть в их объяснения касательно чего-либо связанного с их мыслительным процессом. Идеальные внутренние часы были одним из немногих положительных результатов в этом направлении.

Мужчина встал, заправил постель, сделал утреннюю зарядку, содранную целиком с придуманной его воспитанниками, и отправился в душ. Первые годы существования Ямы, что он застал ещё в раннем юношестве, навсегда врезали в его память последствия к которым может привести полная антисанитария. Тогда всем управлял его отец, на пару с его дядей, ведомые глупой идеологией превосходства одной части человеческой расы, над другой.

Тупость.

Вместо того, чтобы использовать генетический материал всего рода человеческого, собирать лучшее из всей популяции, они зациклилась на том, чтобы сделать одну её часть лучше всех остальных, веря в то, что она изначально находиться на ступеньку выше и нужно лишь развить этот «натуральный» успех. Глупая цель и столь же глупый подход.

Он провел рукой по шраму на боку, оставленного в качестве предсмертного подарка дядей. Отец был слишком наивен и глуп, чтобы подозревать его, поэтому умер быстро так и не узнав, что его убийцей оказался собственный сын. Дядя же пусть и не обладал таким выдающимся интеллектом, имел чутьё как у крысы, поэтому смог какое-то время повоевать, зная откуда надвигается угроза. Забавно, ведь совсем рядом с этим шрамом был ещё один — оставленный живым доказательством того, что его предки были не правы. Девятилетний мальчишка, что едва его не прикончил оставил ему это напоминание о том, что пока одолеть природу ему не удалось.

Впрочем, оно было не единственным. Йоханн достал из органайзера несколько таблеток и принял их запив водой. Он старел. На его теле хватало шрамов, оставленных не только его воспитанниками, но и следами операций по омоложению. Несмотря на свой возраст, когда «половина жизни» уже лет пятнадцать как позади, с точки зрения физических возможностей он был практически неотличим от себя молодого. Конечно для этого ему требуется постоянная медикаментозная поддержка, но с его возможностями не трудно себе это обеспечить. Он был крепко настроен прожить целый век и отхватить себе как можно больше из второго. Иногда он даже грезил о том, что может быть живет на веку, когда люди (не без его помощи) откроют секрет вечной жизни. Правда тешил он себя такими мечтами не долго: может быть состояние мышц, костей, сухожилий и внутренних органов в той или иной мере его медработники научились восстанавливать, но вот остроту ума и ясность сознания, меркнущих с возрастом, никто восстанавливать ещё не научился. Пока у него не было никаких признаков деградаций высших функций, но рано или поздно время возьмет своё.

Взгляд Йоханна обратил внимание на лежащий на столе рядом с органайзером предмет. На плоской подставке, поддерживаемые металлической оправой лежали два камня. Первый и последний из тех, что он на протяжении почти двух десятилетий выносил из Ямы создавая свой собственный никому неизвестный и недоступный путь наружу. Столько лет он каждый день своего пребывания внутри комплекса долбил породу, чтобы пробиться к сети пещер, через которые можно было добраться до старой заброшенной шахты, ведущей на поверхность. Почти двадцать лет работы — такова цена секретности его тайного выхода наружу, который, в конце концов, спас ему жизнь и все эти усилия окупили себя стократ. Он столько раз хотел бросить это дело, столько раз думал найти нескольких помощников, которых впоследствии можно было убить для сохранения его секрета. Но сильная часть личности всегда брала верх над слабой, и он закончил свой путь отступления самостоятельно.

Йоханн усмехнулся и провел пальцами по неровно поверхности камней — может когда-нибудь время и одолеет его рассудок, но для этого ему придется хорошенько постараться. Мужчина привел себя в порядок и вышел из жилой части помещения в свой кабинет, где и располагалась тяжелая металлическая непреступная дверь, отделяющая его собственное пространство от всего остального комплекса. Его собственный бункер внутри его же скрытого комплекса — однажды он уже спас ему жизнь, поэтому мужчина не видел смысла менять устоявшийся порядок вещей.

Ровно через час после пробуждения ему пришло оповещение о появлении снаружи кого-то изъявившего желание посетить его кабинет. Установленная снаружи камера позволила ему быстро убедиться в том, кем именно является посетитель. Йоханн активировал вмонтированные в стену моторы, что открывали тяжелые двери в его кабинет.

Внутрь зашел Кэмиан, с раздельным подносом в руках, содержащим в себе завтрак его начальника. Йоханн пусть и был владельцем этого комплекса, не баловал себя какими-то изысками (по большей части) и питался как все остальные. Вместе с подносом его помощник принёс ему планшет, где находился краткий отчет за прошедший день, который мужчина читал во время завтрака. Кэмиан же терпеливо ждал, временами отвечая на интересующие начальника вопросы.

Йоханн довольно давно задумался о своей (вероятно) неизбежной кончине и вытекающего из этой мысли вывода о необходимости найти себе приемника. Кэмиан стал первым следствием этих размышлений. Нет, он не видел в нём своего наследника, но этот мужчина стал его надежным и преданным помощником, верно служащим уже два десятилетия. Первый из его воспитанников, взятых им на службу. Кэмиан являлся частью одного из первых поколений, набранных Ямой под полным контролем Йоханна. Тогда у них ещё не было их драгоценного Кодекса, поэтому ни о каком товариществе, тем более братстве и речи быть не могло. В ход шли любые методы для победы, для выживания, и Кэмиан был лучшим, когда дело доходило до «нечестных». Отравить соперника? При первой возможности. Подставить напарника под пули на выездном матче, чтобы выиграть самому? Никаких колебаний. Сдать кого-то готовящего побег для получения награды? Если другие не узнают — не вопрос.