Влияние прошлого (СИ) - Кондратюк Глеб

Правда в плане непосредственно боевых навыков, Кэмиан был не таким исключительным. Своей последний бой на арене он выиграл, но тогда Йоханн понял, что это лишь вопрос времени, прежде чем кто-нибудь из более молодых его прикончит — уже тогда против оставшихся сверстников у парня не было ни шанса. Всё это хорошо понимал и сам Кэмиан, поэтому быстро согласился работать на своего пленителя. Конечно, Йоханн стал выказывать помощнику нечто похожее на доверие на сразу: очень долго он испытывал его, давал возможность помочь братьям, навредить им, связаться с внешним миром и предать его, просто сбежать. Конечно, все они были не настоящими, но за двадцать лет Кэмиан уж точно мог хотя бы раз скрыться и с большой долей вероятности прожить оставшуюся жизнь где-нибудь в глуши, где даже люди бывшего пленителя, а впоследствии — босса не смогли бы его найти. Тем не менее он все ещё тут, помогает ему, переняв убеждения самого Йоханна.

— Ага. Значит все-таки цари договорились устроить побоище покрупнее, — Йоханн добрался до раздела с новостями из Дастриуса, — двадцать пять тысяч с каждой стороны. В таком случае сколько людей у нас выходит?

— Для кулака Хастла условия не изменились. Он по-прежнему может протолкнуть от себя лишь десять независимых игроков. Если мои прогнозы по добавленным гильдиям сбудутся, то у нас будет от двадцати четырёх, до тридцати семи зверят и под сотню тараканов.

— Не густо.

Увеличение численности должно было сыграть им на руку, зацепив ещё больше подконтрольных им игроков, в то время как на противоположной стороне союзников Вольного разбавят гильдиями европейцев.

Тараканами они называли игроков, которых могли либо шантажировать, либо пока просто платили за содействие и сбор информации о клубе, в котором игрок находится, что само по себе тоже могло стать поводом для шантажа. Среди тараканов также были потенциальные зверята — игроки, обучением которых в игре занимались его воспитанники. Среди них было несколько крайне талантливых ребят, заставляющих его задуматься насколько сильными они бы стали, окажись в Яме.

— А на стороне противника сколько у нас есть людей?

— Из тех, что готовы откровенно предать свой клуб? Немного. Пара человек точно есть, с десяток — под вопросом.

Заключить союз с гильдией на стороне противника — невозможно. Предстоящая бойня будет проводиться под руководством государств, поэтому предать союзников там, значит предать Империю в которой находишься. Пока силы игроков и неписей слишком несоразмерны, чтобы идти на подобные риски, поэтому остаются только отдельные игроки. Йоханн посмеялся, посмотрев файлы тех, кого помощник счел достаточно увязшими, чтобы заставить предать клуб, с которым у игрока есть контракт. Чего только люди не сделают, чтобы их необычные желания и увлечения оставались тайной и дальше.

Йоханн, закончивший трапезу, отложил планшет в сторону.

— Что ж, тогда пойдем узнаем, кого мы сами отправим на это веселье.

Последующая прогулка по комплексу заняла с четверть часа. По дороге они заглянули в несколько интересующих его частей вроде исследовательского центра и тренировочной комнаты для его воспитанников, принявших предложение о сотрудничестве. В коридорах Йоханн встречал и простых работников с которыми старался быть приветливым и всегда здороваться, с некоторыми — переброситься парой фраз. Все они знали где работают и что здесь делают с людьми, поэтому в кнуте никто не сомневался. Вежливость — показательный пряник, подтверждающий, что пока все они без лишних разговоров и вопросов выполняют свою работу, будут и дальше получать свои деньги и спокойно жить.

Ноль-пять-один-четыре-восемь содержался в отдельной камере, не в тюремном блоке с остальными.

Ролан.

Он был самым старшим из оставшихся в распоряжении Йоханна воспитанников. Из поколения ноль-пять — самого сильного за всю историю существования Ямы. Всё-таки именно представители этого поколения смогли её уничтожить, заставив его в ускоренном темпе перебираться в ещё недостроенный новый комплекс.

Кодекс сделал его воспитанников другими. Их невообразимая сплочённость сделала бунты на порядок серьёзнее, их стало труднее купировать и сдерживать. Также среди них появилась чёткая иерархия: старшие обязаны защищать более слабых, младших, что в свою очередь подняло авторитет первых до небес. Это также заставило старших научиться мыслить стратегически: теперь они не сами по себе, их теперь много, часть из них ещё нужно защищать. Каждый бунт был спланирован лучше предыдущего, учитывал его ошибки, находил новые слабости в системе, использовал более сложную тактику. Поэтому Йоханн позволял лидеру своих воспитанников общаться с братьями только в игре, где он мог отследить каждое сказанное им слово, каждое сделанный им жест, каждое движение глаз — буквально всё.

Двери камеры начали раздвигаться, открывая привычный вид прикованного к стене гиганта. Из-под потолка был выдвинут телевизионный экран — Ролан, как и прочие старшие, работали и днём, отсматривая записи зверушек, тех, кто потенциально могут войти в их число и с недавних пор они начали изучать своих будущих соперников.

— Здравствуй, ноль-пять-один-четыре-восемь.

Ответом ему был лишь спокойный взгляд воспитанника. На шее у того до сих пор красовались свежие шрамы от последнего наказания: механизм за стеной так сильно тянул ошейник назад, что пока он пытался поддеть его пальцами, чтобы схватиться и потянуть в противоположную сторону, то содрал кожу с половины шеи.

— Новости ты уже знаешь. Мне нужно отобрать десять человек для схватки между империями. Надеялся услышать твоё мнение. Конечно, ты и Урф не должны входить в состав, сам понимаешь, вы у нас слишком яркие.

Ролан хорошо знал, что под этой «надеждой» подразумевался приказ, который он выполнит так или иначе, поэтому смысла как-то увиливать не было.

— Сколько вот этих увечных, — Ролан кивнул на стоящего рядом с Йоханном Кэмиана, — нужно взять?

— Половину.

— Против Лока, Геяра и Дреска? — Ролан усмехнулся, — Можешь сразу наказывать нас за провал. С таким количеством увечных у нас шансов нету.

Кэмиан никак не отреагировал на брошенное в его сторону оскорбление, вместо этого чуть подробнее описав условия:

— С вами будет еще минимум два десятка зверят и почти сотня тараканов. Не говоря уже о том, что ваших навыков хватит, чтобы быстро заставить прислушиваться к себе остальных.

— Говоришь так, как будто они что-то из себя представляют, — глаза Ролана снова обратились к Судье, — уступи ещё троих и может быть у нас будут шансы.

— Двух, ноль-пять-один-четыре-восемь, больше не уступлю.

— Тогда из увечных мне нужны Касл и Квод, третьего назначь сам.

Йоханн не удивился, услышав эти имена. По его собственной оценке, они входили в число сильнейших воспитанников, служащих ему добровольно. Оба ненамного старше Ролана. Всё-таки в общей массе каждое последующее поколение было сильнее предыдущего. И даже самые сильные из тех, кто по возрасту недалек от Кэмиана, против поколения ноль-пять не имеют ни шанса на победу в бою один на один.

— Я не имею ничего против, — согласился Йоханн.

Больше Ролан ничего не говорил, погрузившись в раздумья. Он был представителем той линейки модификаций, которую Йоханн в своё время признал тупиковой: то что делало их такими сильными и позволяло быстро расти, также делало их агрессивными и неуправляемыми. Внешнее медикаментозное воздействие слабо помогало и в юношестве они сходили с ума во время боёв или бунтов.

Так было до поколения ноль-пять, где сразу двое из этих «бракованных» полностью взяли под контроль свою ярость. Йоханн заставил Ролана рассказать, как тот это делает, но, ожидаемо, так и не понял в чем именно заключается секрет. Те аналогии и параллели, которые пытался привести парень просто не находили у него отклика. Единственное, что Йоханн сумел понять, так это то, что оба брата используют один и тот же способ, развитый из модели, используемой их старшим братом, которого они называли Дром. Йоханн помнил его, он подавал большие надежды и прожил дольше всех других из этой линейки, до предпоследнего бунта, когда он потерял рассудок и ноль-пять-один-четыре-восемь вместе с ноль-пять-один-семь-четыре вместе не убили его, защищая младших братьев от сошедшего с ума старшего.