Тайна из тайн - Браун Дэн

"Значит, у Косгроува есть копия?!"

"Да, — голос ее дрогнул. — Когда он умер лет десять назад, его сестра пришла ко мне с запечатанным конвертом и сказала, что его последней волей было передать этот конверт мне." Голос Кэтрин сорвался. "Там действительно лежала моя старая отклонённая заявка — выцветшая, но целая."

Невероятно. Лэнгдон теперь был уверен, что старый преподаватель Кэтрин знал о нечестной игре с ее диссертацией и патентом. Вопрос, как Косгроув получил эту информацию, оставался без ответа, но он явно предпринял шаги, чтобы у Кэтрин сохранились доказательства.

Козырь,подумал Лэнгдон. Он ей это оставил."Где сейчас эта копия?" — спросил он, опасаясь, что и до нее могли добраться.

"У меня дома, в столе, — ответила она. — Насколько я знаю."

"Нам нужно ехать, — Лэнгдон двинулся к двери. — Если ЦРУ узнает..."

"Есть еще кое-что. — Кэтрин смущенно замолчала, затем прямо взглянула на Лэнгдона. — Работая над заключительной главой о будущем ноэтики, я писала о своей юношеской мечте создать искусственные нейроны. Импульсивно решила включить в книгу свою неудачную заявку — все четырнадцать страниц с печатью ОТКАЗАНО — чтобы история моего провала могла вдохновить других молодых ученых, столкнувшихся с отказами."

Лэнгдон потерял дар речи. Последняя деталь пазла.

Патент Кэтрин был бы опубликован в ее книге на всеобщее обозрение.

Дальнейших мотивов для отчаянных мер со стороны агентства не требовалось.

"Порог" — это "Манхэттенский проект" в области науки о мозге... а Кэтрин собиралась опубликовать чертежи их атомной бомбы.

Лэнгдон мог лишь представить юридический кошмар ЦРУ, если бы организации вроде Федерации американских ученых обнаружили, что заявку известного ноэтика отклонили... а затем украли без ведома автора и возмещения.

Мечта журналиста-расследователя.

Книга содержала смелое видение прорывной технологии — последнего элемента в гонке за интерфейс "мозг-машина". Пока что только ЦРУ обладало ей... но публикация Кэтрин все меняла.

Какую бы цель ни преследовали чипы ЦРУ, "Порог" давал им огромное технологическое преимущество.

Но это не все, понял Лэнгдон. "Порог" — это золотая жила.

Если ЦРУ решит коммерциализировать технологию H2M, фирма "Q" станет самым богатым венчурным фондом, способным финансировать любые операции. В любом случае, секретность была жизненно важна.

"Более того, — добавила Кэтрин, — это объясняет хвастовство Бригиты насчет своих патентов вчера вечером. Она завела этот разговор, потому что вела разведку. Помнишь, она спросила, есть ли у меня патенты... или подавала ли я когда-нибудь заявку на патент?"

Лэнгдон хорошо это помнил. — А ведь ты утверждала обратное!

— Просто не хотела вдаваться в детали. Да и было это давно.

— Теперь понятно, почему Финч вчера впал в панику, — сказал Лэнгдон. — Гесснер наверняка сообщила ему, что ты не только отказалась подписать соглашение о неразглашении, но и отвергла её просьбу о раннем доступе к рукописи, а затем она наверняка доложила, что ты ещё и откровенно солгала, утверждая, будто никогда не подавала заявку на патент! Финч сразу решил, что ты стремишься к личной выгоде и готовишь какую-то громкую разоблачительную публикацию.

— Ну, теперь мы можем опубликовать это сами, — Кэтрин кивнула на засекреченную папку в его руке. — Включая снимки PALM имплантированного мозга. Довольно убедительное доказательство.

— Что такое PALM?

— Фотоактивируемая локализационная микроскопия — метод визуализации мозга. В Threshold внедрили в искусственные нейроны флуоресцентные белки, чтобы буквально видеть их… и отслеживать рост. Хитрый ход — их идея, не моя.

— Подожди, в этой папке есть снимки?! Ты же не...

— Ты слишком быстро её забрал, — она протянула руки за папкой. — Я покажу тебе.

Лэнгдон поспешно вернул ей папку. Несмотря на их догадки, что ЦРУ украло идею Кэтрин и создаёт искусственные нейроны, Лэнгдон пока не видел реальных доказательств испытаний Threshold на людях. Вот они...

— Вот хороший пример, — Кэтрин раскрыла папку на столе.

Увидев изображение, Лэнгдон почувствовал и отвращение… и удовлетворение. Цветной снимок напоминал компьютерно обработанный рентген мозга внутри черепа. Ужасало, однако, то, что ещё находилось внутри черепа помимо мозга.

Под черепной костью в мозговой ткани располагался неожиданно крупный компьютерный чип. От чипа тянулся шнур к светящейся сетке флуоресцентных нитей, сплетённых в ажурную, похожую на волошку шапочку, обтягивающую верхнюю часть мозга.

— Эта нейросетка, — сказала Кэтрин. — Моя идея.

Лэнгдон с изумлением наблюдал, как она листает изображения, графики и заметки, фиксирующие прогресс имплантации. Записи вызывали тревогу, но настоящий шок его ждал, когда он заметил мелкую пометку внизу каждой страницы.

ПАЦИЕНТ №002 /ВЕСНА

— Саша… — прошептал Лэнгдон, и его худшие опасения подтвердились. Что они с тобой сделали?

Лэнгдона тошно передернуло при виде густой сети щупалец, расползшихся по мозгу Саши, словно какой-то паразит. Ирония заключалась в том, что они с Кэтрин проникли в Threshold за компроматом… а оказалось, что самый убийственный компромат буквально снаружи, внутри головы Саши Весны.

Надеюсь, посол уже нашёл Сашу,подумал он, снова почувствовав, что пора уходить.

— Что бы ни было в голове у мисс Весны, — сказала Кэтрин, — это далеко не просто лечение эпилепсии.

— Здесь есть что-то, что поясняет, как чип функционирует?

— Ничего конкретного, — перелистывая страницы, ответила Кэтрин. — В этой папке только данные о нейроинтеграции, и, признаюсь, я поражена, как быстро они её добились.

— В каком смысле?

— Интеграции между чипом и мозгом, — объяснила она. — Когда искусственная нейросеть накладывается на живой мозг, этим элементам требуется время, чтобы слиться в единую систему. Нейропластичность — чудо, но она не происходит за ночь. Полная ситаксическая интеграция мозга с имплантатом займёт не меньше десятилетия — возможно, двух. Одно из главных препятствий, о котором я писала в диссертации.

— Какое решение ты предложила?

— Никакого, — ответила Кэтрин. — Только ждать. Для биологического роста нужно время. Для эволюции нужно время.И всё же… — Она изучала графики, качая головой. — Они ускорили процесс с невероятной скоростью. За год они сделали то, на что потребовалось бы десятилетие. Вопрос…как? — Она продолжала листать страницы, остановившись на фотографии молодой Саши Весны с длинными светлыми волосами.

— У меня другой вопрос, — сказал Лэнгдон. — Если Саша — пациент номер два…

Кэтрин подняла взгляд. — Верно, тогда кто же пациент номер один?

Она тут же начала листать папку в обратном направлении, ища сведения о пациенте номер один, которым, как предположил Лэнгдон, скорее всего был тот российский пациент-эпилептик Дмитрий из того же учреждения, что и Саша.

— Странно, — сказала Кэтрин. — Не вижу раздела с данными о других… О, подожди, вот он. Он намного короче. Я пропустила.

Раздел содержал общие данные, графики и не менее жуткий рентген мозга с имплантированным чипом и нейросетью.

Внизу страницы было написано:

ПАЦИЕНТ №001 / СЫСЕВИЧ

Сысевич явно звучит по-русски, подумал Лэнгдон.

— Красивый мужчина, — сказала Кэтрин, остановившись на фото мужчины с выразительными чертами лица, квадратной челюстью и курчавыми чёрными волосами. Его славянские черты были крепкими и властными, но взгляд его глаз казался тревожно безжизненным. — У него, бесспорно, тот же чип, что у Саши, — продолжила Кэтрин, читая дальше. — Вот что странно — никаких данных после операции. Ничего.