Тайна из тайн - Браун Дэн

Третий сценарий — хоть и тревожный — казался единственным оставшимся рациональным объяснением. Как говорил Шерлок Холмс: Отбросив все невозможное, то, что останется, сколь бы невероятным оно ни было, и есть истина.В данном случае невероятной истиной было то, что кто-то узнал о сне Кэтрин… и устроил это представление.

Подстава. Но зачем? И как?

Вопрос почему оставался загадкой, но вопрос как казался жутко правдоподобным. Несколько лет назад, во время книжного тура по России, Лэнгдону говорили, что большинство роскошных гостиничных номеров в Москве прослушиваются правительством.Может, в Праге то же самое?Этот город совсем не напоминал Москву, но история оставила здесь долгую тень. Не так давно Прага сорок пять лет провела за железным занавесом, и, за исключением слишком короткой "Пражской

весны", советские консерваторы задавали здесь тон с повсеместной слежкой КГБ. Если в Праге и был один номер, достойный прослушки, так это Королевский сьют Four Seasons — любимое место миллиардеров, мировых лидеров и дипломатов.

Кто-то подслушал, как я рассказала Кэтрин о своем сне?

Если номер действительно прослушивался, Лэнгдону стало не по себе от мысли, какие личные моменты могли быть подслушаны или записаны за эти страстные дни с ней.

Но кто мог слушать? Яначек? УЗЗИ?

Какой бы ни была цель воссоздания тревожного сна, Лэнгдон бежал тем же маршрутом через Карлов мост в то же самое время уже три дня подряд, и сегодня утром он сказал Кэтрин, что вернется к семи.

Как часы.

Исходя из этой логики, он все больше убеждался, что это была подстава. И почему-то это пугало его больше, чем существование любого призрака.

Мистер Финч был в ярости.

ГЛАВА 38

Его оперативник в Праге только что сообщил по телефону, что рутинная зачистка в отеле Four Seasons пошла наперекосяк. Оперативник Хаусмор была глазами, ушами и мышцами Финча в всех местных делах, связанных с "Порогом", и, несмотря на ограниченные знания о проекте, она понимала, что секретность превыше всего.

Какого черта произошло?!

Для человека с её навыками задание в отеле должно было быть пустяковым, но по необъяснимой причине оно вылилось в вооружённое противостояние с сотрудником посольства.

Ради всего святого...

Кипя от злости, Финч позвонил по защищённой линии американскому послу в Праге.

В Four Seasons Сьюзан Хаусмор в последний раз осмотрела Королевский люкс, убедившись, что наконец всё в порядке. Она была измотана бессонной ночью, но чувствовала уверенность, что её миссия здесь завершена — несмотря на досадную помеху.

Странности начались около 4 утра, когда её разбудил звонок мистера Финча — он отдал самый необычный приказ за всю её карьеру. Зная, что лучше не просить объяснений, она вскочила с кровати, забрала оставленный для неё пакет, и распаковала "спецкомплект" для этой операции.

Чуть позже 6 утра Хаусмор вышла из квартиры с ощущением, будто отправляется на съёмочную площадку, а не на задание. Вся в чёрном, она несла замысловатый шипастый головной убор и угрожающего вида серебряное копьё. В кармане болтался флакон с омерзительно пахнущей жидкостью, от которой ей чуть не стало дурно, когда она приоткрыла крышку.

Оперативник Хаусмор следовала указаниям Финча в точности, словно в трансе двинувшись через мост по команде. И если для неё этот спектакль не значил ничего, Роберт Лэнгдон, казалось, испугался до смерти.

И начался хаос.

Хаусмор подозревала, что хаос и был целью Финча. Опытный стратег, он часто использовал приёмы от Сунь-Цзы до Наполеона — используя любую возможность усилить операцию методами психологической войны. "Пси-операции" бескровно и с минимальным риском расшатывали врага.Разрушить. Дезорганизовать. Дезориентировать.Противник в хаосе принимал неверные решения и становился податливым.

Миссия выполнена,мысленно констатировала Хаусмор. Ей сообщили, что Роберт Лэнгдон активировал пожарную тревогу, эвакуировав отель.

Теперь она зачищала последние следы. Тщательно обыскав люкс, она подтвердила мистеру Финчу, что рукописей нигде нет, включая открытый и нетронутый сейф. Теперь всё было приведено в первоначальный вид.

Перед уходом оставалось последнее дело.

Оперативник Хаусмор подошла к панорамному окну и взглянула на роскошный букет красных, белых и голубых тюльпанов, отправленный Катерине Соломон три дня назад из американского посольства. На полу валялась открытка с поздравлениями от посла Хайде Нагель.

Побитые зимним холодом цветы преждевременно поникли, их вялые стебли раскинулись в стороны, едва прикрывая спрятанное среди них устройство.

Хаусмор достала параболический микрофон Sennheiser с FM-передатчиком. Прослушивающее устройство было установлено по просьбе мистера Финча через канцелярию посла.

Сунув аппарат в карман пальто, она расправила увядшие цветы и бросила последний взгляд на люкс.

Совершенно обессиленная, Хаусмор направилась домой, чтобы выспаться.

ГЛАВА 39

Из открытого окна фургона Джонас Фокман слышал пронзительный вой реактивных двигателей. Он знал, что в Бруклине находится малоизвестная военная база США, удивительно близко к Манхэттену, но не мог вспомнить, был ли в Форт-Гамильтоне аэродром. Где бы его ни привезли, похитители явно были замешаны в чем-то более серьезном, чем пиратство книг.

Кому-то влиятельному очень не хочется, чтобы рукопись Кэтрин Соломон увидела свет. Но кому — конкуренту-ученому, возможно?

Дрожа на холодном металлическом полу фургона, Фокман лихорадочно перебирал в памяти подсказки, вспоминая момент, когда впервые узнал о существовании рукописи. Роберт Лэнгдон позвонил, чтобы спросить, не согласится ли Фокман пообедать с его гениальной подругой Кэтрин Соломон и выслушать ее потрясающее предложение о книге. Фокман согласился без колебаний, зная, что слова "гениальная" и "потрясающее" гарвардский профессор разбрасывал не просто так.

Они встретились за любимым столиком Фокмана в Манхэттене — в глубине зала Trattoria Dell'Arte, где подавали аутентичную итальянскую кухню в помещении, оформленном как художественная студия, украшенном, что особенно примечательно, картинами и скульптурами знаменитых итальянских носов. Он прочел присланную Кэтрин Соломон биографическую справку и был глубоко впечатлен ее научными достижениями, опубликованными статьями, докторской степенью в области когнитивных наук и весомым положением в своей области.

Когда они встретились лично, Фокман за несколько минут понял, что вживую Кэтрин Соломон производит еще более сильное впечатление, чем на бумаге. Как и сам Лэнгдон, она оказалась обаятельной, скромной и невероятно остроумной. Кроме того, она была идеальным лицом для продвижения — обладая редким сочетанием обаяния и поразительной красоты, которые идеально подходили для нового мира издательского бизнеса XXI века, столь зависимого от социальных сетей. После светской беседы и открытия бутылки Solaia 2016 года — любимого супертосканского вина Лэнгдона — разговор естественным образом перешел к ее книжной идее.

— Говоря простыми словами, — начала Кэтрин, — книга будет исследованием человеческого сознания. Она основана на моих двадцатилетних исследованиях... а также нескольких недавних научных прорывах. — Она сделала паузу, отхлебнув вина, задумавшись. — Как вам наверняка известно, долгое время считалось, что человеческое сознание — продукт химических процессов в мозге. Это означает, что сознание не может существовать без мозга.

Интересно, но довольно очевидно,подумал Фокман. Его работа требовала сохранять скепсис, пока идея не сразит его наповал.