– Ну, во-первых, мы так не умеем. К сожалению! – развёл руками Андрей. – А во-вторых, бассейн был точно не наш. Яма другой формы, сосны нет, кругом красный песок.
– Твоя чёрная сила, – снова вступила в разговор Вика, – она связывала тебя с этим птицечеловеком, из-за неё-то мы его и увидели! Сила была между вами, как... ну, вот как чёрное одеяло, которое он тянул на себя, стараясь вырвать из твоего светака! Но это было непросто: "одеяло" висело в твоих потоках, словно на крючках, а он дёргал, норовя порвать их и весь твой светак изуродовать. А ты-то – без сознания, сделать ничего не можешь. И тут он вдруг как заорёт: "Это моё! Моё!!!" – озверел совсем!.. – она сделала страшные глаза.
– В общем, – обняв жену, продолжил Андрей, – мы дожидаться не стали, когда он вырвет всё это, на фиг, с корнем! Поднажали со своей стороны, чёртово "одеяло" и отцепилось! И видение сразу пропало: ни птицечеловека, ни красного бассейна, ничего. Светак только твой остался – чистенький, без этой жуткой чёрной силы, но... весь какой-то... обглоданный...
– Во-во, обглоданный! – закивала Вика. – Висит лохмами, воронки крутятся, но это наши, человеческие, нормальные воронки, одна такая крупная – от моего кирпича, наверное.
– Поэтому ты от меня так из машины шарахнулась? – вновь потрогав затылок, спросила Острожская. – Как чёрт от ладана!
– Наверное, – пожала плечами Вика. – Как только мысли впустила, так сразу страшно и стало: кто знает, чего мы там на самом деле с твоим светаком понаделали? Вдруг не видим мы просто ни фига, а ты глаза-то как откроешь – и бац!..
– Снова чернота? – невесело усмехнулась Вера, глядя на подругу.
– Ну, или ещё что-нибудь кошмарное... – потупилась та.
– А может, домой поедем? – чуть помолчав, предложил Андрей.
– Надо поесть по дороге! – сразу оживилась Вика. – В желудке уже всё скрутилось от голода.
– Да-да, обязательно! – муж с улыбкой погладил её по животу и чмокнул в щёку.
– ОК, – Острожская послушно забралась на заднее сиденье и замерла.
Супруги переглянулись.
– Ты это... – Вика всмотрелась в лицо подруги. – Как себя чувствуешь?
– Да нормально... просто думаю.
* * *
Когда Кафтырёв пришёл в себя, то глазам своим не поверил: чёрная вода поднялась и теперь заполняла цилиндр на четверть. Это было, конечно, значительно меньше, чем в прошлый раз, когда уровень чёрного доходил до середины, но уж лучше, чем пара жалких сантиметров от дна – это ведь почти катастрофа!
Доктор вскочил и, сморщившись от резкой боли в голове, принялся массировать виски – путешествие меж реальностей далось ему нелегко. Однако ж, как он семена-то почувствовал! Вон, оказывается, какие возможности есть у Старшего, а он и не знал... Сам толком не понял, как это получилось, но чёрной воды он вернул столько, сколько возможно было в принципе. Остальное уже недостижимо – Старший чувствовал это на самом глубинном уровне, уровне чёрной крови, а она не ошибается... Да, он точно сделал всё, что мог, поэтому дальше хранилище придётся наполнять заново. И как можно скорее!
Ступеней больше не существовало, и вылезти из бассейна оказалось не так просто, как раньше. Доктор цеплялся за корни, которые норовили выскользнуть, и глубоко, до боли, втыкал в стенки птичьи когти, чтобы удержаться в сухом, сыпучем песке. Наконец он выбрался наверх и сел на краю отдышаться. Потом попытался сменить восприятие, но потерпел неудачу. Тогда он встал и, отойдя на ровную лесную землю, выпрямился в струну и сделал несколько быстрых и глубоких вдохов-выдохов – чтобы аж голова закружилась – это помогало "сбить налипший стереотип", но всё равно получилось не сразу, тёмное обличье никак не хотело сдаться и только с пятой попытки Кафтырёву удалось наконец покинуть крыло матери-Тьмы.
Одёрнув одежду, доктор проверил карманы: телефон, пульт от машины, всё вроде было на месте. Он бодро зашагал через лес, торопясь как можно дальше отойти от ямы, где желание вновь обратиться к тёмному обличью оставалось ненормально острым. Отпустило оно, только когда он совсем вышел из зоны бассейна.
Зазвонил телефон, и Кафтырёв чуть замедлил шаг, отвечая на вызов. Это оказалась Анна.
– Роман Филиппович, вы там как? – спросила она. – Что в хранилище?
– Ещё убыль, – буркнул он.
– Большая?
– Приличная, но... об этом – когда приеду, а сейчас... ты зачем позвонила-то?
– Сообщить, что тридцать минут назад у меня снова внезапно и самостийно сместилось восприятие, после чего я отключилась. Хорошо, что у меня не было в это время занятий, обошлось без проблем.
– Ясно. А Десятов? Он тоже?
– Да. Был в это время в туалете, – Анна хихикнула. – Там десять минут и пролежал, пока очнулся. А вы? С вами всё в порядке?
– Да, я уже возвращаюсь в пансионат. У тебя всё?
– Нет, есть ещё одна вещь. Вы помните повреждения после вчерашнего катаклизма?
– Чьи повреждения?
– Наши, когда мы в тёмных обличьях: отсутствие перьев в ряде мест, коросты на головах и другие изъяны, помните? Вы ещё сказали, что для возмещения урона нам всем понадобится не меньше недели.
– И что? – нахмурился Кафтырёв, припоминая, что после возврата чёрной воды как-то не особо себя рассматривал, больше озабоченный тем, как быстрее вылезти из бассейна и сменить восприятие.
– Они исчезли!
– Ах, вот как!
– Да. Я как только пришла в себя, сразу это заметила.
– Ну, тем лучше! Значит, можно будет сегодня же провести посев! – заявил доктор, хотя и не был в себе уверен: болела голова и противно, с прострелами, ныл правый глаз. – Ты готова?
– Вполне!
– Тогда до встречи, – Кафтырёв нажал отбой и позвонил Китайцу.
– Что по женщинам из контактов Морозова? Пробили, как выглядят, фото есть?
– Да.
– Пришли мне на телефон.
– Всех?
– Нет, давай пока самых молодых, до тридцати. Остальных посмотрю, как приеду.
* * *
"Вот же чёрт подери, что за ерунда такая?!" – Белкина открыла глаза и отпустила кулон-рыбку. Она только что приехала на работу и здесь, прямо на стоянке, решила ещё раз проверить, что делает Острожская.
