Тепла хватит на всех 3 (СИ) - Котов Сергей

— Да, Женя, — ответил Сергеич. — Это наверняка много значит. Но я пока что не до конца понимаю, что именно. Очевидно, он знает о приближающейся опасности. Но предпочитает, чтобы мы сами разобрались с этим вызовом. Что касается тебя… — он посмотрел мне в глаза. — Материалы по боевому модулю ещё изучаются. Как и образцы тканей твоего двойника. Пока что мы не можем сказать точно, откуда они — или из другого времени нашей браны, или же всё гораздо сложнее, чем мы можем представить…

— Ясно, — сказал я.

— Мы вынуждены сократить программу твоего турне, — сказал руководитель.

Я широко улыбнулся.

— Завтра полетишь в Пекин. Сразу после этого — в Москву. И потом обратно, на объект.

— Ясно, — повторил я.

— Мы постараемся, чтобы ты вылетел на О-деа не позднее середины следующей недели, — продолжал Сергеич. — Тебе придётся работать, практически, в круглосуточном режиме. Подготовка будет очень интенсивной.

— Понял.

— Вот и отлично.

Сергеич поднялся, забрал прибор со стола. Потом подошёл к окну и открыл шторы.

— Это хорошо, что ты сегодня смог прогуляться, — сказал он. — Иногда нужно, чтобы здесь, на Земле, остался какой-то якорь. Он может быть куда более важным, чем тебе кажется сейчас.

Я вспомнил прошедшую ночь. И невольно улыбнулся.

В Китае я был впервые. Первое впечатление о стране — это масштаб. Тут всё было большое: аэропорт, здания, проспекты, памятники. Встречали меня очень радушно, с массовыми гуляниями, фейерверками, многочисленными интервью местным медиа-холдингам и лидерам мнений. Разумеется, была и официальная часть — приёмы, фуршеты, награждения, фотосессии.

Особенно мне понравилась встреча в научном центре, где были спроектированы основные конструкции лунной станции. Как ни удивительно, но тут удалось отойти от официоза. Я познакомился с биологами, которые занимались созданием космического гинкго. Поговорил с программистами и кибернетиками, разработавшими Сяо Вана. К моему удивлению, они все оказались молодыми, не старше сорока лет, что по меркам Китая почти младенчество.

Начиналось всё, как обычно: стол, бесконечно повторяющиеся вопросы. А потом разговор перешёл на научные вопросы, институтский быт. И тут будто стена сломалась: мы говорили, будто старые знакомые.

Все присутствующие прекрасно владели русским языком. Я тоже всерьёз задумался о том, чтобы Вася помог мне с «загрузкой» китайского, но на это, к сожалению, не оставалось времени. Так что пришлось пообещать себе сделать это, если опять придётся днями и неделями висеть в космосе, развлекая сериалами.

В конце встречи мне сделали неожиданный подарок. Руководитель центра, спортивный парень лет тридцати в круглых очках по имени Личжэн, вышел ненадолго из зала приёмов и вернулся с небольшой шкатулкой из красного дерева.

Он подошёл ко мне. Встал рядом. Я почему-то решил, что было бы уместно подняться самому. Судя по реакции присутствующих, моя догадка была верной.

— Дорогой друг, — сказал Личжэн. — В память об этом вечере и о твоём визите к нашим коллегам на Луну я дарю тебе это драгоценное семя дерева гинкго.

— Того самого? — удивился я, принимая подарок обеими руками.

— Да, друг. Именно того. И это личный подарок. Мы говорили с твоим руководством. Он не подлежит передаче, национализации или изучению. Мы получили гарантии того, что подарок останется в твоей собственности, — ответил Личжэн.

На шкатулке был изображён парящий дракон. Под пальцами я ощущал гладкую резьбу его чешуй.

— Благодарю вас, Личжэн, — сказал я. Слова будто сами приходили ко мне в голову. — Это больше чем подарок — словно вы доверили мне частицу самого времени. Обещаю, что семя найдёт достойное место: либо прорастёт в моём саду на Земле, либо отправится со мной в космос, как напоминание о вашей щедрости.

Я приоткрыл крышку шкатулки, ощущая подушечками пальцев тёплое дерево.

— А ещё я обязательно загружу китайский. Чтобы в следующий раз, когда я вернусь, мы говорили с лунным родителем этого малыша на его языке.

Окружающие заулыбались и захлопали. Судя по всему, с ответом я угадал.

«Женя, — прокомментировал Вася. — Ты бы легко освоился в Китае, ты в курсе?»

К моему удивлению, к подарку действительно не возникло никаких вопросов. Даже Сергеич, обычно крайне осторожный, в этот раз лишь взглянул на коробку мельком и сказал: «Относись к нему хорошо. Отношения с китайцами нам очень важны».

«Ладно», — ответил я, пожимая плечами.

Мы встретились с руководителем проекта «Север» на борту самолёта Роскосмоса в аэропорту Пекина, когда я, после торжественных проводов, вылетал на родину.

Сразу после взлёта мы закрылись в моей каюте. Сергеич не пустил даже стюардесс, которые пытались накормить нас ужином.

— Что-то ещё случилось? — спросил я, как только мы остались наедине, чувствуя, как неприятно сосёт под ложечкой.

— Нет, — ответил руководитель. — Ничего нового. Просто я решил лично рассказать о том, что тебе предстоит.

Неприятные ощущения в области грудины и желудка усилились.

— Внимательно слушаю, — сказал я нейтральным тоном.

Сергеич занял соседнее кресло. Посмотрел в иллюминатор. Постучал по полированной столешнице, которая нас разделяла. Потом сказал:

— Эти годы наука, как ты понимаешь, не стояла на месте. Даже так скажем: она очень активно развивалась. В том числе благодаря открытиям и данным, которые удавалось получить с помощью зондов.

— Звучит хорошо, — заметил я.

— Верно, — кивнул руководитель. — Наши возможности сильно выросли. Во-первых, «Север-2» будет несколько больше, чем ты привык.

Я улыбнулся. Однако же неприятное чувство тревоги не проходило.

— Не так давно мы успешно испытали на Луне первый двигатель на основе эффекта «гравитационного паруса», — продолжал Сергеич. — Не пытай Васю — так расскажу. Когда космологическая модель с тёмной материей и энергией окончательно развалилась, главным стал вопрос: почему гравитационное взаимодействие такое слабое? Куда девается недостающая энергия? И современная наука не только дала ответ на этот вопрос, но и получила возможность его практического использования. Гравитация — основное взаимодействие, которое выходит за пределы нашей трёхмерной браны. Понимаешь?

Я молча кивнул.

— Мы научились улавливать этот исходящий поток. А с ним произвольно менять вектор перемещения в обычном, трёхмерном пространстве. С помощью того же квантового компьютера. Как следствие — мы теперь не ограничены возможностями химических ракет по выводу грузов на любую орбиту в пределах гравитационного колодца крупного тела.

— Насколько он большой? — спросил я после секундной паузы. — «Север-2»?

Сергеич посмотрел мне в глаза и улыбнулся.

— Очень большой, Женя. Сто пятьдесят метров в длину. Семьдесят метров в диаметре, — ответил руководитель.

Я замер, пытаясь осознать эти масштабы. Получалось плохо. Космический корабль размером с авианосец⁈ Немыслимо!

— Он первый в своём роде. Старты старых носителей ещё не отменили, но, как ты понимаешь, в деле освоения Солнечной системы грядёт революция. Однако широкая общественность узнает об этом только после твоего возвращения. Тут без изменений, — продолжал Сергеич.

— Я полечу один? — на всякий случай уточнил я.

— Жилой модуль «Севера-2» рассчитан на пять человек, — ответил руководитель. — Полный состав готового отряда. Но пока что ты летишь один туда, и, как мы надеемся, вдвоём с Максимом обратно. К сожалению, технология гравитационного паруса — это совсем не искусственная гравитация. Однако на корабле предусмотрена имитация силы тяжести вращением. Полёт должен переносится значительно легче.

— Роскошно! — заметил я.

— Мы постарались, — улыбнулся Сергеич. Но потом снова стал серьёзным. — Ещё мы сильно продвинулись в вопросах вооружений. «Север-2» теперь не беззащитная скорлупка.

— Что вы туда поставили?

— Как ты, наверное, догадался — гравитационное оружие, — ответил Сергеич. — Ты же понимаешь, любое научное открытие всегда имеет две стороны. Это серьёзная вещь, но действует, опять же, в пределах гравитационного колодца крупного тела. С его помощью на поверхности планеты ты можешь организовать как локальные катаклизмы, вроде точечных якобы карстовых провалов грунта, так и масштабные катастрофы. Например, извержение вулканов. Ещё там есть рентгеновские лазеры и пара термоядерных ракет на сто мегатонн.