Крик потревоженной тишины. Книга 1 - Дубравин Матвей

Знаю только, что мы не достигли совершенства. Ещё пока ни разу Закон не сказал, что он нам отец, или друг, или брат. Он не роднился с нами; он там – в вышине непостижимого. Он не друг, а Другой, непонятный Другой с большой буквы. Может, когда-нибудь он перестанет быть Другим и явится нам открыто, во всей красоте. Надо молиться об этом и надеяться, но не гордиться, как мы.

Да, конечно, для постижения Закона нам не нужны сектанты, не нужны сторонники глупых теорий заговора, не нужны гадатели и маги, которые работают под покровительством тёмных сущностей. Не нужны те, кто верит с первого слова во всякую ложь, кто определяет судьбу души по бездушным звёздам и кто мнит себя Избранным без всяких оснований. Не нужны те, кто проводит тайные мистерии в загородных домах, никого из посторонних не пуская к себе и устраивая там непонятные, пугающие ритуалы. Все эти люди лишь отвлекают от понимания Закона и раскалывают единство его последователей, а Закон, будучи един, всегда желал единства и среди нас. Я понимаю это, и Тальми много раз учил меня этому. Но разве гордые, упёртые служители Закона, которые считают, что знают всё; которые сами себя украшают венками мудрости и которые готовы вместо того, чтобы постигать Закон, изучать археологию и поэзию – и которые скорее удавятся, чем изменят хоть одну буковку в уже устаревшей и никому не понятной форме воззвания к Закону – разве полезны нам такие люди? Мне кажется, они вредят ничуть не меньше.

А я должен учиться именно у таких людей. Потому что больше учиться – страшно подумать – не у кого. Может, пойти к „альтернативщикам“, как мы их называем? Сами себя они называют как-то по-другому, более уважительно, но не помню как. Вроде у них меньше зашоренности. Но, с другой стороны, я не могу покинуть свою страну, своих учителей… Здесь моё место. Это только говорят, что на соседнем берегу всегда лучше ловится. А вдруг… вдруг и правда лучше?

Я уже начинаю думать о чём-то не том! Что же делать? Ах, я понятия не имею! Ни малейшего!!!»

Илдани тяжело вздохнул и с трудом сдержал слёзы отчаяния. Он не хотел позориться перед Первослужителем Закона.

Глава 3. Снова к Ахелю

До жителей селения руки дворца, конечно, не дотягивались. Купцы были единственными, кто вообще наведывался туда, не считая того, что периодически из селения уезжали прежние жители, а их место занимали новые. Кому-то эта жизнь и могла показаться верхом совершенства, но явно не Ахелю. Он любил природу, но обязанности по ловле рыбы и скверные соседи отбили всю охоту смотреть на леса и озёра.

– Я мог уехать сегодня же! – с огромной горечью сказал он сам себе и закрыл лицо руками, потому что понял, что совершил ошибку. – Ну зачем мне вся эта конспирация, интриги… Купцы ничего не знают обо мне, а вот я знаю о себе достаточно – и я мог, мог уехать, причём сразу. – Он лежал на твёрдом матрасе, которым довольствовался вместо кровати. – А теперь надо ждать… Да при чём тут ожидание! – внезапно вскрикнул он, удивившись своей же глупости.

От удивления и от злости на самого себя он рывком поднялся с матраса и что есть силы ударил себя ладонями по бёдрам. Об этом горячем жесте он сразу пожалел, потому что перестарался. Руки и бёдра начало жечь.

Теперь о сне не могло идти и речи. В ярости он сорвал череп Наблюдателя с шеи, слегка порезавшись цепочкой, и швырнул его на пол. К счастью, череп не разлетелся. Если бы он всё-таки разбился, то все приключения Ахеля оказались бы напрасными. Настроение бы испортилось окончательно и бесповоротно. Оно и сейчас было ниже земли: Ахель горько сожалел о том, что потратил свою жизнь. Он понимал, что поступил необдуманно, что мог бы отказаться от дуэли – и это бы получилось! Был у него в кармане аргумент, который мог бы его выручить. Однако он поступил как истинный глупец, который, играя в карты, с самой раздачи прибрал к рукам козырного туза, просидел с ним всю игру, да так и не успел воспользоваться. А потом стыдился, что всю игру отбивался мелкими картами, скупо отрывая от сердца валетов, жалея дам и боготворя королей.

Потом Ахель решил успокоиться. Череп таинственного Наблюдателя стал ему ненавистен, ведь именно он послужил причиной дуэли. Да, Ахель не мог принять на себя всю вину за происшедшее, слишком сильно он оплошал, потеряв жизнь и оставшись в селении. Сознаться в том, что причиной этому всему была собственная глупость, оказалось бы выше сил не только Ахеля, но и почти любого. В итоге он поделил вину: дал треть черепу, треть Ояду и треть себе.

Череп отправился в подвал, так как Ахель просто не желал смотреть на него. Подвал был маленькой комнаткой, в которую можно было попасть через люк в полу по приставной лестнице. Там хранилась еда. Ахель также припрятал в подвале некоторое количество денег, вещей и кое-какие документы. Теперь череп отправился прямо на влажную землю – и люк захлопнулся.

– Ну, – вскричал Ахель, – что же ты, Наблюдатель? Соврал мне?! Говорил: за мной придут, за мной придут… И где все? Что-то не видно никого! Может, они в дороге застряли, а? Я жду! Как раз сегодня у меня такое настроение, что я готов их принять! Милости, так сказать, прошу. Даже ружьё не заряжу! Ох, – вздохнул он, – я совсем схожу с ума. Ладно, надо прилечь.

Ахель тяжело опустился на матрас, прямо в одежде. Он твёрдо решил уехать на следующий же день. Раньше его удерживала мысль о поимке существ – теперь существо было поймано, а череп лежал в подвале. Его могла удерживать возможность опросить очевидцев – но он понял, что очевидцы тут такие грубые и неадекватные, что говорить с ними вообще ни о чём серьёзном не стоит. Словом, ни одна мысль не могла его удержать в этом месте, где не понимали таких тонких натур, как Ахель. Анализируя свои поступки, он понял, что наделал много глупостей, потому что такая жизнь буквально выворачивает его сознание наизнанку.

– Один день роли не играет, – утешил он себя. – Жизнь, конечно, жалко. Но прошедшего не вернёшь… Не хочу спать! – решил он и подумал, что всю ночь будет лежать и думать о том, что он наделал, и о том, как быть дальше.

Первым, что он вспомнил, было то, что он не спал прошлой ночью. Значит, теперь он будет не спать уже две ночи подряд? Нет, увольте, это явный перебор. Тем более завтра он должен предстать перед купцами, а делать это, несмотря на козырь, надо в приличном виде. Иначе он просто опозорит себя. А может ли прилично выглядеть тот, кто не спал две ночи, да к тому же пережил сильный стресс? Организм всё-таки требовал отдыха. Ахель словно бы дал своему телу разрешение: сможешь уснуть – спи, а нет – так и не надо! Однако он задул все свечи, снял верхнюю одежду, оставшись в тонкой футболке, накрылся тёплым шершавым одеялом, закрыл уставшие глаза, протёр их пальцами, чтобы снять накопившееся напряжение, – и расслабился. Только теперь, после того как он понял, что нуждается в отдыхе и что не надо сильно печалиться, он захотел спать. Организм сыграл с ним злую шутку, пряча усталость под личиной бодрости. Эта шутка могла бы дорого ему обойтись, но теперь он понял эту хитрость собственного перевозбуждённого мозга и смог подготовиться ко сну.

Через минуту он уже крепко спал, тихо вдыхая остатки дыма от свечей вперемешку с запахом рыбы и запахами ночной природы. Десять часов сна пролетели как одна секунда.

Следующий вопрос, который задал себе Ахель, был: почему уже светло? Только взглянув на часы, он начал догадываться, что ночь прошла и он успел поспать дольше обычного. Усталость слабо, но всё ещё ощущалась.

– А теперь я уеду в город! – радостно сказал он себе и принялся готовиться к отъезду.

Однако перед выходом он сменил одежду на свежую, впервые за несколько дней умылся и, что самое приятное, позавтракал. За прошлые два дня он почти ничего не ел из-за хлопот с черепом и с сопутствующими проблемами. Теперь же он довольно откинул люк в подвал и взял оттуда копчёную колбасу, большой кусок сыра и круг хлеба. Рядом лежал и кусочек от старой буханки, но он уже совсем зачерствел, а в день отъезда Ахель не хотел омрачать настроение плохой едой. В отличие от короля, который не уставал нахваливать кофемашину в своём кабинете, Ахель не мог даже издалека посмотреть и на самую плохую кофемашину. Пришлось высыпать молотых гранул из пакета, пока на газу подогревалась кружка с ещё холодной водой, набранной из бадьи, стоявшей в подвале. Наконец, он взял череп и надел себе на шею, как вчера.