Salvatio. В рассветной мгле - Ильин Юрий Николаевич

Виктор кивнул.

— Но автором и вправду был Антон. Бабушка, конечно, ему что-то подсказывала, что-то исправляла, но в целом — это был его труд и его триумф, — продолжала Наталия. — И немножечко мой: я была его первым редактором… И вправляла ему мозги всякий раз, когда он начинал скрипеть, что ничего не выходит. А потом нам исполнилось восемнадцать. И все закончилось.

Наталия отвернулась, глубоко вздохнула, медленно выдохнула.

— Это был какой-то унылый званый ужин на другом конце города, на который собрали весь клан. Хрусталь, манеры, чванство и лесть вперемешку. Брат сидит напротив меня через стол, и я вижу, что на нем буквально лица нет. И не понятно, что происходит. Вдруг бабушке подают телефон, и она тоже меняется в лице. Просит хозяев извинить, — и мы стремглав бросаемся домой.

Когда мы добрались, весь особняк полыхал. Перед уходом Антон что-то мастерил — он тогда вдруг увлекся какой-то электроникой… В общем, еще по дороге домой он признался, что забыл выключить свои приборы. Паяльник или что-то еще.

— Пять часов… — Наталия замолчала, почувствовав, что голос ее опять предательски дрогнул. — Пять часов мы смотрели, как исчезает наш дом. Как сгорает наша жизнь. Пожарные старались как могли, но пламя было не унять, как будто огонь твердо решил не оставить камня на камне. К рассвету остались лишь дымящиеся развалины.

Наталия прислонилась к стене. Закрыла глаза.

— Лишившись связи с прошлым, бабушка потеряла интерес к жизни. Не прошло и двух месяцев, как ее не стало. Еще через два года наши родители погибли в уличной перестрелке… сейчас уже кажется, что это произошло почти одновременно.

А брат… Он даже не пытался отрицать своей вины. Наоборот, — произнесла Наталия сквозь зубы, — принял позу самозваного мученика…

После похорон бабушки он уехал в другой город… Бросил меня… нас всех… Пошел учиться на программиста, хотя вот уж к чему у него не было склонностей никогда. Приехал обратно уже только на похороны родителей. Издали кивнул мне и исчез.

Потом мы столкнулись еще через несколько лет. При встрече он только и знал, что вещать о Провидении, привидениях и всей этой белиберде, которой я терпеть не могу.

От того человека, кем он когда-то был, остался… не знаю… отсыревший пепел…

Когда она замолчала, Виктор вдруг понял, что вокруг стихло все. Казалось, исчез даже уличный гул, как будто все кругом накрыло звуконепроницаемым куполом…

— А… вы? — голос его прозвучал глухо, как чужой.

— А что я? — ответила Наталия. — У нас по женской линии передается стальной хребет. И сердце с кнопкой «выключить». Я и выключила. И заставила себя жить… Хоть как-то. Мне потом и самой щедро досталось…

Ее исповедь прервал звук ключа, повернувшегося во входной двери. Больница открылась для ранних посетителей, имевших возможность навестить родственников только перед началом рабочего дня.

— Идем? — спросила Наталия.

— Да, конечно, — ответил Виктор. Наталия вошла первой. С порога Виктор обернулся, прислушался. Город гудел как обычно. Виктор успокоенно кивнул и закрыл за собой дверь.

11 мая,7:36. Территория Kordo Konduktria

Дормина отозвали из командировки и сразу же дали отгул. Неожиданно. Да ну и что? Если пацану дали поспать, почему бы нет. Впрочем, он все равно проснулся в полшестого утра. Привычка. Сжевал разогретый полуфабрикат, вколол себе дозу препарата… После этого нужно немного посидеть спокойно, а то башня кружится.

А еще надо как-то посчитаться с ведьмой. А то совсем берега потеряла, наезжает, видете ли, на пацана, да она ему что, ровня?! Хоть двести раз старше по званию, баба должна знать свое место!

Дормин шарахает кулаком по топчану.

Ну ладно, ладно. Первый акт ей уже обеспечен. Что, этот, со шваброй на башке, запросто так руки высвободил? Браслеты она выдавала, значит, и ключ был у нее, да? Следовательно? — Дала возможность скрыться. А значит, что? — неформальные связи с криминалитетом, препятствование исполнению своих обязанностей сотрудниками Службы общего контроля. Так Дормин и написал в рапорте, отправленном в Стабиком. Ха, теперь кое-кому хорошо прожарят хвост.

Хотя так-то оно, конечно, никакого удовольствия. Ее бы саму за волосы, да и…

Дормин почувствовал, что ему срочно нужно заняться своим здоровьем — лекарство лекарством, но этого уже мало. А сегодня раз уж отгул, значит, форму можно и не гладить, так сойдет. Ствол он еще вчера смазал. Ну, все, вперед, на охоту.

…Самой натоптанной делянкой у него были задворки корпусов Kordo Konduktria. Тут множество переулков и тупиков, много ниш и прочих архитектурных вывертов, в которых хорошо прятаться и прятать. И при этом не так много работающих камер. Это ведь как раз ведьмина территория? Ну, вот и подпортим ей жизнь: как раз здесь регулярно пробегают, пытаясь сократить себе путь, работники, опаздывающие на построение. Регулярно, хотя и не часто — за опоздания сурово наказывают. Ну, вон та тщедушная торопыжка сегодня явно опоздает. А раз опоздает, значит накажут. А раз все равно накажут, то какая разница, как и когда — до или после.

Ах, ты еще брыкаться? Попытки сопротивления вызывали у Дормина бешенство. Впрочем, нет, сначала он получит то, что хочет, а потом уже размозжит ее головку об…

— Пусти!!! — мелкая, а скользкая…

— Ага, щаз-з! А ну заткнись! — рявкнул Дормин и наотмашь ударил свою добычу по лицу. Главное шею раньше времени не сломать.

— На помощь! Помогите! Насильник!!!

— Да ладно ломаться-то, все вы, бабы, одинаковые, только и ждете, чтобы вас кто-нибудь вы… — пыхтел Дормин, пытаясь избавить свою жертву от лишней одежды. Вдруг рядом раздался знакомый голос.

— Командир!

Держа добычу за вывернутую руку, Дормин обернулся и увидел одного из своих подручных.

— А ты тут что делаешь? Увольнение до завтра?

— Командир, слушай, отпусти ее, а?

— Э-э, нет, — скрипло рассмеялся Дормин. — Это моя добыча! Да не переживай, ты ж знаешь, я поделюсь. Что ж, не поделюсь разве?

Добыча снова попыталась дернуться. Дуреха. Сейчас опять получит. Дормин уже занес руку, как вдруг услышал звук передернутого затвора и слова своего помощника:

— Прости, командир.

— Э! Ты че?! — Дуло пистолета-пулемета смотрело прямо на него. С пяти шагов не промажет.

— Дормин! — рявкнул другой знакомый голос. Повернувшись, сержант увидел полковника Службы в сопровождении двух автоматчиков. Лица всех троих были закрыты противогазовыми масками. Отшвырнув жертву, Дормин вытянулся по струнке.

— Сержант Дормин, сдайте оружие, — раздался приглушенный голос из-под маски.

— Господин полковник, она…

— Сдать оружие, с-скотина! — заревел полковник. Оба его сопровождающих одновременно вскинули автоматы.

Дормин нехотя расстегнул ремень с кобурой и бросил его под ноги полковнику.

— Подними, — приказал офицер бывшему подчиненному Дормина. Тот с опаской просеменил мимо сержанта, прошептавшего какую-то угрозу, поднял его кобуру и отступил на безопасное расстояние.

Полковник приблизился к Дормину вплотную. Блестя стеклами противогаза, он несколько секунд смотрел на чуть съежившегося толстяка.

— Из-за таких вот как ты… — не договорив, он от души, до хруста врезал сержанту в челюсть. Дормин пошатнулся.

— Руки! — рявкнул он. Защелкнув на запястьях протянутых рук стальные браслеты, офицер скомандовал автоматчикам: — В машину его.

Дормина увели. Полковник повернулся к его бывшему помощнику и молча протянул руку. Забрав кобуру, он козырнул:

— Благодарю за отличную службу! Рапорт об увольнении мне на стол до трех дня. А теперь пшел вон отсюда!

Полицейский растворился в тумане. Оставалась лишь одна свидетельница сцены — пострадавшая.

— Имя, фамилия, место работы! — пролаял полковник, нависнув над несостоявшейся жертвой Дормина.

— Ирма Лин, Kordo Konduktria, отдел логистики, — сквозь слезы ответила девушка.

— Почему без сопровождения?!