Очень странные миры - Филенко Евгений Иванович

– Искусственный объект неустановленного происхождения «Авалон X-1», – объявила Лилелланк. – Он же «Авалонская Башня». Высота три тысячи двести девять метров. Диаметр у основания шестьсот тринадцать метров, у вершины – пятнадцать. На самой макушке устроено нечто вроде смотровой площадки и даже с перильцами. Милая предусмотрительность со стороны конструкторов. Казалось бы, на что тут можно любоваться… Хотите побывать?

– Не слишком, – сказал Кратов.

– Пустяки, мы все там уже отметились. Даже Урбанович, который утверждает, что у него боязнь высоты… Сам форпост размещается на платформах у подножия Башни. Ну что, спускаемся?

Не дожидаясь ответа, женщина направила куттер вертикально вниз. Тело Башни слилось в сплошную сверкающую полосу. Кратова вдавило в кресло. «Ну вот еще, глупости», – подумал он снисходительно и, преодолевая сопротивление собственного веса, приник к иллюминатору.

Возле самой поверхности болота куттер резко выровнялся.

– Впечатляет, – промолвила Лилелланк. – Я думала, ваше звездоходское прошлое – это выдумки.

– А что думаете сейчас?

– Что «впечатляет» должны были сказать вы.

Кратов засмеялся, и в этот миг куттер плюхнулся в трясину, не дотянув полутора метров до посадочной площадки.

– Ойе-е-е, – нисколько не смутившись, сказала Лилелланк. – То есть упс.

– Впечатляет, – не запозднился Кратов.

Он открыл люк и, примерившись, ловко выпрыгнул на все еще подрагивавшую от грязевых бурунов кромку платформы. Затем протянул руки женщине. Та с готовностью приняла помощь. Весу в ней, даже с плащом и сапогами, было не больше, чем в земном подростке.

А еще что-то с ней было не так.

Из своего опыта общения с юффиэй, короткого, глубокого и болезненного, из разряда ран, которые не заживают окончательно, Кратов вынес твердое убеждение: людям от фей следует держаться подальше. Собственно, так в прежние времена человечество и поступало. Вся эта любовная магия, она же аттрактивная аура, в сочетании с гипнопластикой, никого еще до добра не доводила. Использовать свои природные качества сознательно, управлять ими, ослаблять или отключать вовсе феи с планеты Яльифра не могли, это был инстинкт, как прямохождение, как дыхание… Но теперь он своими глазами видел юффиэй в человеческом окружении, и выглядело это довольно безобидно, то есть никто не сходил с ума и не совершал безрассудных поступков.

И еще… Ветковский, конечно, назвал ее Снегуркой, и Кратов сразу догадался, что могло послужить тому причиной. У женщины по имени Идменк, что навсегда осталась в его прошлом, постоянно были холодные руки. Он звал ее Снежной Королевой… Но у Лилелланк были обычные, теплые руки.

Возможно, в Галактике за время его затворничества кое-что изменилось.

– Меня можно отпустить, – сказала Лилелланк, насмешливо поглядывая на него блестящими цветочными глазами.

– Простите, – смущенно буркнул Кратов и аккуратно поставил ее на ноги.

К ним уже приближались люди.

– Консул! – сказал долговязый незнакомец в перекрутившемся от спешки плаще. – Как удачно, что вы на Авалоне. Спасибо, Лил, ты справилась…

– Так это была солидарная интрига? – усмехнулся Кратов.

– Мы решили, что вам будет интересно, – быстро сказал долговязый. – Вы же любопытный.

– Ну хорошо, – сказал Кратов. – Не скрою, в своей жизни я повидал немало башен и хочу знать, что особенного в вашей. Покажите мне, наконец, свою диковину, и расстанемся друзьями.

– Она открылась, – сказал долговязый. – Буквально только что. Вам все еще не интересно?

– Ойе ма-а… – сказала Лилелланк виноватым голоском. – Я тут ни при чем.

8

Подножие Башни утопало в жидкой грязи, но сама круто уходившая ввысь поверхность оставалась белой и чистой, как будто отторгала всякие инородные посягательства. Платформа с ксенологами дрейфовала над болотом в нескольких метрах, не соприкасаясь с циклопической постройкой. В обычном своем состоянии она медленно циркулировала по периметру Башни, но сейчас это движение было прервано: платформа застыла в неподвижности напротив овального, в полтора человеческих роста, отверстия, в котором непроницаемой занавесью стояла темнота.

– Как это произошло? – спросил Кратов.

– Вы хотите сказать: что такого мы натворили? – уточнил долговязый и хихикнул. – Абсолютно ничего. Как обычно, занимались своими делами, мониторили ситуацию, обсуждали последние новости… кстати, они касались вашего прибытия… потом Лил доставила на форпост Льва и Марка и побожилась, что заманит и вас. – Помолчав, он сообщил с вызовом: – Между прочим, я начальник форпоста, меня зовут Харитон Чижов.

– А меня Константин, – сказал Кратов сквозь зубы и, не отрывая взгляда от входа в Башню, сунул слегка попятившемуся Чижову руку для пожатия. – Что вы намерены предпринять?

– Запустить внутрь киберов, – охотно ответил Чижов. – Оценить обстановку. Затем снарядиться по полной и проникнуть самим.

– Это долго, – прожурчал за спиной знакомый голосок.

– Давно это чудо здесь? – спросил Кратов негромко.

– Вы имеете в виду Лил… Лилелланк? – осведомился Чижов. – Скоро месяц. Местный, разумеется. Вполне солидный срок, некоторые сбегают отсюда и через неделю.

– Что так?

– Так ведь ничего не происходит. Месяцами, годами… скучно.

– Но теперь все изменилось, не так ли? – спросил Кратов.

– Очень на это надеюсь, – сказал Чижов отчаянным голосом.

– Какого вы о ней мнения? – продолжал Кратов.

– Нормального, – сказал Чижов. – Нормального я о ней мнения. Вошла в наш мужской коллектив, как нож в масло. Словно всегда здесь была. Комфортна в общении, смешлива, полное представление о человеческом чувстве юмора, прекрасное владение тремя земными языками… Почему вы спрашиваете?

– Так ведь я любопытный, – сказал Кратов.

– Что, если обратиться к первоисточнику? – спросила Лилелланк, которая давно уже стояла у них за спиной и, хмурясь, прислушивалась к разговору. – Не очень-то прилично обсуждать достоинства человека в его присутствии, даже если он и юффиэй.

– Простите мою бестактность, Лилелланк, – сказал Кратов с непроницаемым лицом. – Мой профессиональный интерес к межрасовым взаимодействиям иногда берет верх над правилами этикета. Чем я смогу загладить свою вину?

– Я подумаю, – очень серьезно пообещала женщина. – Хотя могли бы и покраснеть для приличия. Харитон, например, всегда краснеет.

Чижов немедленно пошел розовыми пятнами.

– Расступитесь, люди добрые! – услышали они.

Два человека в заляпанных грязью плащах гнали перед собой растопыренными ладонями сверкающее облачко киберскаутов, каждый размером с доброго шершня. Непохоже было, будто в этих манипуляциях присутствовал какой-то смысл, потому что скауты вели себя своенравно, но вполне рационально. Кратов невольно отстранился, когда крупная блестящая штуковина вдруг зависла прямо напротив его лица, словно раздумывая, не сменить ли цель. Но все обошлось: на лету перестраиваясь в несколько параллельных цепочек, скауты резво нырнули в глухую темноту.

– Есть телеметрия! – воскликнул один из ксенологов, разворачивая перед собой экран видеала размером с добрую простыню.

– Так, – сказал Чижов с удовлетворением. – Защитное поле все-таки было.

– Очень нежное. Чтобы обозначить намерения.

– Или разделить газовые оболочки внутри и снаружи.

– Есть химический состав!

– Азот? Метан? Ну-у, это скучно…

– А что бы ты хотел? Летучие пары цианидов? Мы сможем войти внутрь в тех же самых масках…

– Никто ни в каких масках не пойдет! – рявкнул Чижов. – Скафандры высшей защиты, изолирующие поля, все по полной программе.

– Но у нас нет скафандров высшей защиты…

– У нас есть скафандры высшей защиты! Модель «Йети», пять комплектов в фабричной упаковке. С самого начала лежали на складе, дожидаясь своего часа.

– Есть анализ биологической активности!

– Ну, не томи душу…

– Стопроцентная медицинская стерильность.