Salvatio. В рассветной мгле - Ильин Юрий Николаевич

— Если все сложилось так, как сложилось, значит иного не дано. Значит, это лучшее, что с нами могло случиться. И мы должны принимать с благодарностью все эти испытания. И надеяться, что они не станут непосильными.

— А вы, пожалуй, правы, — после недолгой паузы ответил Виктор. — Я учился на историка, и преподаватели много раз говорили, что у истории нет сослагательного наклонения. Но говорили и о том, что и человеку, и всему человечеству не на чем учиться, кроме своего прошлого опыта. И чем дальше, тем больше я понимаю, что на деле никто ни на чем никогда не учится. Я думал, что ключи к будущему можно найти в прошлом. Но раз прошлое — то, что прошло и больше не существует, то и ключей никаких нет. И будущего — его тоже нет…

Сесиль молчала.

— Может быть, действительно проще ничего не помнить, а? Существовать одним днем. Следовать одним и тем же алгоритмам, испытывая ужас от мысли, что от них можно отступить… Ничего не ждать. Ничего не желать. Забыть, кем мы когда-либо были и кем хотели быть… Одна беда: сколько бы нам ни твердили, что иного не дано, когда-то давным-давно мы были детьми. И что-то от тех вчерашних или даже позавчерашних детей остается в нас и поныне. И сколько ни выдавливай их из себя, они по-прежнему спрашивают: «А почему?»

Пламя вдалеке вдруг вспыхнуло с утроенной силой; в небо взметнулось огромное огненное облако, и спустя несколько мгновений донесся звук взрыва. Он вывел Сесиль из оцепенения.

— Мне пора, — решительно произнесла она.

— Понимаю, — отозвался Виктор. — Увидимся ли мы еще?

— Нет. Прощайте, — сухим тоном ответила Бержер и торопливо пошла прочь.

Когда она скрылась из виду, Виктор, горько усмехнувшись, пробормотал:

— К моим годам уже можно было бы и привыкнуть…

Бержер шла как могла быстро. Но с каждым шагом расстояние от того места, где они стояли, до припаркованной у съезда с моста машины казалось ей все более неодолимым. Она уже почти бежала.

…Капитану Стабикома Сесиль Бержер следовало арестовать давно разыскиваемого буклегера. Но она этого не сделала. За последнюю неделю он много и глупо наследил; что ж, за то, что он спас ей тогда жизнь, она прибралась за ним.

Следователям не за что будет зацепиться. Больше она ему ничего не должна. И он не должен — не должен попадаться ей на глаза!

У Виктора в кармане завибрировал телефон. Вызывающий номер не определялся.

— Да.

— Виктор? — раздался в трубке голос Арманна. — Рядом никого нет?

— Нет, никого, говори… — ответил Виктор.

И Арманн заговорил. От услышанного у Виктора полезли на лоб глаза.

— …Что?! Постой-постой… Так это, получается, был тот самый нулевой пожар?.. мать родная!.. Да, конечно. Постараюсь быть через сорок минут — с возмещением. Спасибо!

Только боль в ноге помешала Виктору броситься бегом.

11 мая, 22:29. Квартира Антона

В дверном замке заворочался ключ. Дверь раскрылась, Наталия сперва свалила с плеч тяжелый походный рюкзак, а затем втащила в прихожую массивную раскладушку и резко опустила ее на пол. В дверях комнаты появилась Марианна.

— Добрый вечер, — кивнула ей Наталия. — Устроит такое спальное место?

Сиделка выпучила глаза.

— Ой, еще как! Сто лет на таких не дрыхла.

— Хорошо, — Наталия перенесла раскладушку на кухню, Марианна вернулась к пациенту. На кухне зашумел чайник, залязгала посуда. Через некоторое время Наталия вошла в комнату с двумя кружками с чаем.

— Держи.

— Спасибо, — ответила Марианна, принимая кружку. — Порадовать ничем не могу, все по-прежнему. Днем он заснул, полтора часа назад проснулся, но…

— Поняла. Остается только ждать.

— Я там приготовила ерунду какую-то, вроде съедобно. Аппарат для внутривенного я зарядила, все работает, так что…

— Хорошо. Ложись спать. Я там принесла белье и одеяло — возьми у меня в рюкзаке. До трех ночи дежурю я.

Марианна ушла. С кухни донесся лязг раскладушки, звуки застилаемого белья, потом застонали пружины.

Наталия склонилась над Антоном.

— И это всё? Неужели это всё? — прошептала она. — Ты так и будешь теперь лежать и бессмысленно глядеть в потолок? Где ты сейчас, на самом деле? Братец, где ты?..

Раздался короткий звонок в дверь. Господи, кто это? А, Виктор, наверное.

— Я открою, — сказала Наталия, выходя из комнаты.

— Добрый вечер, извините, что так поздно заявился, — вполголоса сказал Виктор, входя. — Только что узнал, что у меня ночью еще одна встреча, так что я ненадолго. Новости есть?

— Нет. Не реагирует ни на что.

— М-да…

— Кофе? У меня, правда, только самый дешевый растворимый.

— Самое то сейчас. Лимон найдется?

— Сейчас погляжу.

Разувшись, Виктор прошел в комнату.

— Привет… — сказал он, пристально глядя в лицо Антону.

Наталия вернулась, держа в руках еще одну кружку с кипятком и банки с кофе и лимонной кислотой.

— К сожалению, остался только экстракт.

— А вот и славно, пойдет, спасибо! — Виктор взял у Наталии банку с кофе, зачерпнул из нее ложкой бурый порошок и положил его на язык. Точно то же самое он повторил с лимонной кислотой. Наталия даже несколько растерялась.

— Химия… — крякнул он. — Тем лучше. От химии сильнее вштырит. А мне сейчас этого и надо… Знаете, мне тут довелось кое-что выяснить. Нечто, что может касаться и вас, и Антона напрямую.

— И это нечто?.. — Наталия напряглась.

— Я сейчас покажу, — сказал Виктор, доставая из кармана за пазухой папку с бумагами. — Но сначала хотел бы попросить… Не могли бы вы еще раз рассказать про ту ночь, когда случился пожар? Вы говорили, что это Антон был в нем виноват. Простите, я понимаю, что вам тяжело вспоминать, но все-таки. Это важно.

— Бабушка в тот вечер повезла весь клан в город на какой-то светский раут. Подобные выходы для нас были всегда суматохой и бедламом, все бегают, собираются, шумят… Ну, а брат… Он тогда постоянно возился с чем-то электрическим или электронным. Я не помню, что именно он там делал, помню, что оторвать его от его занятий удалось уже только в самый последний момент. Ну, а потом — он еще в гостях начал дергаться, потому что забыл что-то выключить. Паяльник, кажется.

— А где начался пожар?

— Ну, в его комнате, видимо! А… что?

— Гм. Просто вот здесь, — Виктор открыл папку на нужной странице и протянул Наталии, — говорится нечто совсем другое. Прочтите.

— Что это?

— Это уголовное дело. Уголовное дело по факту пожара. Того самого. Дело, которое почему-то не стали передавать в суд, но и не закрыли. Просто убрали подальше.

Наталия взяла папку, села на стул возле кровати и стала читать. На ее лице явственно отражалось растущее напряжение. Вдруг она резко перелистнула страницу туда-сюда, перечитала еще раз, затем медленно подняла глаза.

— Сна… сна… снаружи? — еле выдавила она.

— Понимаете, да? — тихо ответил Виктор.

— Снаружи?!! — почти выкрикнула Наталия, привстав.

— Около вашего дома никогда газом не воняло?

— Да, — Наталия обессиленно опустилась обратно.

— Так я и думал. А в деле про это не говорится: судя по номерам, странички не хватает. Потерялась, наверное, — с издевкой добавил Виктор. — Но я все думал, думал, что бы там могло «проходить около дома». А проходил там газопровод — старый и порядком изношенный. И в ту ночь его, видимо, прорвало. Кто-то мог проходить мимо вашего дома, бросить спичку или окурок — и улететь вместе с забором через полквартала. В любом случае взрыв, за которым последовал пожар, случился снаружи. А не внутри.

Взгляд Наталии был пустым и отсутствующим, почти как у ее брата. Виктор смотрел на нее, и понимал, что у него у самого в горле образуется ком.

Говорят, время лечит любые раны. Но иногда, пусть и очень редко, на месте рубцов образуются опухоли. И тогда время из врача превращается в убийцу. Сейчас Виктор видел перед собой двоих людей, больных саркомой судьбы. Можно ли их еще вылечить? Спасительный скальпель был в руках у Наталии.