Самая старая дева графства Коул (СИ) - Брай Марьяна

— Как скажете, леди, - меньше всего я хотела замуж, но сейчас не стоило перечить хозяйке ни в чём: у меня было еще слишком много вопросов к этому месту.

— Диана сообщила в письме, что ты невыносима. Но пока я не вижу проблем, которые могут возникнуть с тобой. Диана вышла из простой семьи и не совсем верно понимает роль леди. А ты… неужели не хотелось побороться за наследство, родив сына? Почему претенденты на твою руку не были настойчивы. Ведь это немалый куш?

— Не знаю, леди. Думаю, они слабаки! – выпалила я.

— И граф Коул? Ну-у, здесь я, может, и соглашусь с тобой, дитя, - на ее лицо, наконец, вернулась улыбка. – Через неделю мы вернёмся к разговору о твоем замужестве, а сейчас пора отдыхать, - леди движением руки приказала Оливии помочь ей и, не сказав больше ни слова, вышла из столовой.

На улице было светло: солнце даже ещё не собиралось уйти за горизонт. Я начала опасаться, что мне тоже придётся засесть в комнате. Вернее, залечь, потому что сидеть было положено в нарядной одежде. Дичь, да и только!

Обрадовавшись, что Лизи помогает с уборкой стола, я вышла на воздух. Дневная жара спала, и легкий ветерок ласково перебирал мои локоны – я, нарушая все правила, вышла без шляпы и сразу поторопилась в сад, где под сенью деревьев мало кто разглядит меня из окон дома. Окна леди выходили, вероятнее всего, именно на сад.

С завтрашнего дня я решила начать «вести дом» именно здесь. Прорвать траву на дорожке, тщательно подмести ее, почистить кованую мебель, придумать навес над, как я его назвала, «чайным уголком» на случай дождя. Думаю, найдётся в доме рукастый мужчина, кто-нибудь из конюхов.

Проснулась я от шума за окном. Оказалось, это леди уже уехала из дома. Мне стало неудобно за то, что я встаю настолько поздно. Но, взглянув на часы, обомлела – не было еще и шести утра.

Солнце лениво поднималось, освещая горизонт розовым. День обещал быть погожим. Заснула я вчера всё равно очень рано, поэтому сейчас уже была полна сил. Сначала я порадовалась, что смогу собраться сама, но, присев и увидев в ногах Лизи, выдохнула.

Решила, что будить ее не стоит: если проснётся сама, придётся слушаться. Но пока я решила для себя точно, что никакой корсет надевать я не стану: то, чем я запланировала заниматься сегодня, не предполагало утягиваться и задыхаться. Мне предстояло работать в саду.

Лизи проснулась, когда я, уже готовая к выходу, осматривала себя в зеркало. И это снова заставило улыбнуться, потому что в который раз она вела себя так, как должна была вести себя леди.

— Леди… вы… вы что? Сами оделись? А корсет? – довольно громко спросила Лизи.

— Молчи о нём. Не торопись, собирайся. Я выбрала самое простое платье. Мы сегодня приберёмся в части сада, - уведомила я девушку, торопливо, хоть и с большой неохотой, соскочившей со своего спального места и оглядывающейся теперь, видимо, с вопросом: «с чего, чёрт подери, начать?».

Я быстро спустилась по лестнице и заглянула в гостиную. Оливия ставила на стол чайные принадлежности.

— Оливия, перенеси их в сад, - я указала пальцем на изысканный фарфоровый чайничек и чашку, а также на вазочку с чем-то сладким. К слову, только вчера за ужином я, наконец, наелась и совершенно довольная, без подвывания в желудке в сравнении с прошлыми днями, заснула.

— Леди, вы не одеты для сада, - начала Оливия.

— А кто ты такая, чтобы мне указывать, Оливия? Может быть, ты хозяйка этого дома? – не посмотрев на неё, я вышла в утреннюю прохладу.

Пели птицы, иногда от дороги долетал шум от проезжающей повозки или кареты, но и это можно было услышать, если прислушаться.

Миновав все постройки, конюшню, навозную кучу за ней, я добралась до дальней границы, где ограждение оказалось куда выше, чем в передней части.

Я замерла, подумав сначала, что мне показалось. Но прислушалась и отчетливо расслышала за стеной шум речушки или ручья. Он журчал равномерно, а время от времени раздавалось бульканье воды, словно выныривает рыба или кто-то кидает камушки с берега.

Дверь в стене, конечно же, нашлась. И закрывалась она изнутри на тяжеленный засов. Я осмотрелась и, поняв, что, наверное, ещё очень рано для суетливых слуг, нажала на запор.

С ним пришлось повозиться, но через пару минут, поняв, что нужно отодвигать толстенную деревянную задвижку одновременно с нажатием на дверь, я смогла ее отворить… И мне открылась великолепная картина: прямо от выхода был установлен помост, чуть приподнятый над землёй. Но прелесть его была совсем в другом!

По обе стороны от него спускали ветви, образуя арку, плакучие ивы. И уходил он прямо на середину реки, где в конце в воду была погружена лестница.

Речка, вопреки моим представлениям, оказалась достаточно быстрой. Учитывая, что русло не было широким, она могла оказаться очень глубокой. Вода никогда меня не пугала, потому что плавала я как рыба. Главное – не оказаться за километр от берега. А здесь от берега до берега нет, наверное, и двадцати метров.

Ветки ивы иногда то ли от ветра, то ли от тяжести шмякались с настила в воду, но при следующем движении они, мокрые, возвращались на только-только начавший подсыхать помост и рисовали по нему мокрые дорожки, затейливые фигуры.

— Очуметь, как хорошо! – прошептала я.

Прошагав по помосту до конца, оглянулась на ворота и отметила, что от воды вид на каменную стену, к которой ведет эта великолепная арка, тоже чудесный.

Даже не сомневаясь, я расшнуровала туфли, сняла чулки, присела на край помоста возле ступеней, хорошо приметных в прозрачной воде, и опустила в нее ноги.

Сначала мне показалось, что вода холодная. Но через десяток секунд я поняла: вполне можно искупаться. Ведь в речках, где мне удавалось поплавать, было куда холоднее.

Глава 12

Нахлынувшее ощущение детства, беспричинной радости и босоногого лета открыло в душе какую-то давно забытую дверцу. Счастье вместе с потоками вод, омывающими ноги, щекотало икры, поднималось по ногам к животу, а потом и сердцу.

«Как же хорошо жить.», - пронеслось в голове. И как раз в этот момент я услышала голос Лизи за спиной:

— Леди, вы что делаете? О Боги! Прошу, идите обратно, - моя компаньонка вышла за ворота и прижалась к ним спиной, словно боялась этого мостка или воды.

— Чего ты раскричалась? Знаешь, как тут хорошо? Иди, снимай туфли, - я постучала ладонью рядом с собой и, глянув на нее, встретилась с испуганными, выпученными от страха глазами, словно в реке живут крокодилы.

В голову, как вспышка, вдруг пришло понимание, что я хрен знает где. И кто здесь живет в реках, можно только догадываться. Вытянув ноги на помост, я осмотрела их и, не найдя ничего необычного, хмыкнула.

— Если Оливия расскажет об этом леди, будет большой скандал, леди Стефания! – продолжала канючить служанка, а заметив, что чулками я вытираю ноги и собираюсь обуться на босу ногу, застонала.

— Под платьем не видно, в чулках ли я вообще. Да и жара стоит такая, что можно ходить в одних панталонах, - добавила я масла в её и без того кипящий мозг. Нелегко ей со мной приходилось.

Начали мы с беседы с конюшим. Выслушав мою просьбу, он почесал почти лысую голову и крикнул внутрь конюшни:

— Сэм, иди сюда! Леди хочет навес над…

— Над чайными столиками, - добавила я, поняв, что он не разобрался в моей просьбе полностью.

Из темноты конюшни вышел молодой мужчина и, чуть прищурившись на солнце, приложил ладонь ко лбу козырьком. Если бы я умела писать картины, то плюнула бы на все дела, на все хлопоты и заботы. Он был красив той красотой, которую хочется запечатлеть, увековечить, украсть себе и любоваться ею тайно ото всех. Я начала понимать барышень, которые “крутили любовь” с конюхами.

— Сэм хорошо работает топором и остальным инструментом, - конюх забрал из рук Сэма тряпку, которой тот всё ещё тёр руки, и, махнув, мол, сами тут разбирайтесь, ушел внутрь.

У меня во рту пересохло, как у девчонки, впервые заговорившей с понравившимся мальчиком.