Двадцать два несчастья 2 (СИ) - Сугралинов Данияр

С этой мыслью я все-таки побежал, решив немного разогнать сердце.

А на третьем кругу я заметил деда Эльдара, который, похоже, только пришел. Вспомнилось, как на днях во время моей первой пробежки он насмехался надо мной. Сейчас дед сидел на той же лавочке — и не холодно же ему! — читал газету и попыхивал сигаретой, выпуская дым сизыми клубами.

Когда я проходил мимо, дед поднял глаза и узнал меня.

— О, бегун! — хмыкнул он, откладывая газету. — А «Динамо» бежит?

— Все бегут, — отшутился я.

— Сегодня уже не подыхаешь? Прогресс, однако.

Я притормозил, переводя дух.

— Сегодня решил не бегать. Ходьба полезнее для начала.

— Умно, — кивнул дед и затянулся. — А я вот думал, ты больше не появишься. Многие так: начинают, понимают, что сложно и больно, и все, бросают.

— Не, я упертый. Жить хочется, Эльдар Александрович.

— Это хорошо. — Тверской усмехнулся и постучал пальцем по пачке сигарет. — Мне бы твою упертость, да в молодости. Может, тогда и не курил бы, как паровоз. А то тоже… жить хочется.

Я посмотрел на него внимательнее, включив профессиональный режим оценки. Тогда Система выдала диагноз: критический стеноз сонных артерий, прогноз выживаемости меньше года. Но сегодня она молчала. Впрочем, мне и без Системы было ясно, что дед в плохом состоянии: бледный, одышка даже в покое, заметно, как грудь тяжело поднимается.

А еще я вдруг заметил страх. Страх, который люди пытаются спрятать за показным равнодушием и иронией. Он читался даже в его последних словах: «А то тоже… жить хочется». Значит, все-таки боится он смерти?

Система вдруг проснулась, словно услышав мой мысленный вопрос:

Попытка активировать эмпатический модуль…

Успешно!

Сканирование завершено.

Объект: Эльдар Александрович Тверской, 67 лет.

Доминирующие состояния:

— Страх ситуативный (82%).

— Переживания по поводу конечности существования (76%).

— Сопротивление судьбе (скрытое, подавленное) (61%).

Дополнительные маркеры:

— Показное равнодушие (защитный механизм).

— Напряжение мышц плеч и шеи при упоминании здоровья.

— Желание дожить до значимого события.

Я невольно прищурился. Что еще за ситуативный страх у тебя, дед?

— Эльдар Александрович, — сказал я, решаясь ему помочь. — А вы к врачам-то ходите?

Он поморщился, затушив окурок о край лавочки.

— Зачем? Чтобы они мне про давление нотации читали? Или таблетки выписывали, от которых толку ноль? Горстями мне их глотать теперь, что ли?

— А если толк будет?

— Не будет, — отмахнулся он. — Мне уже шестьдесят семь. В моем возрасте только помирать и остается.

— Ерунда, — резко сказал я. — У вас стеноз сонных артерий. Это сужение сосудов, которые несут кровь в мозг. Сейчас у вас, судя по симптомам, процентов под семьдесят. Может, чуть меньше. Если ничего не делать, то да, инсульт неизбежен. Причем скоро.

Дед вздрогнул, и я увидел, как расширились его зрачки. Попал в точку.

— Откуда ты знаешь? — хрипло спросил он.

— Я врач. Вернее, был. — И присел на край лавочки рядом с ним. — Хирург. И у вас все как в учебнике. Бледность, одышка, отеки, синюшность. Ваше сердце работает на износ, пытаясь прокачать кровь через суженные сосуды.

— Ну и что теперь? Все равно помирать, ничего не поделаешь, поздно.

— Нет. — Я покачал головой. — Сейчас стеноз лечится. Есть операция, которая называется каротидная эндартерэктомия. Или стентирование, это попроще. Расширяют сосуд, вставляют стент, и кровоток восстанавливается. После этого вы можете прожить еще лет двадцать. Может, и больше.

Дед помолчал, глядя куда-то в сторону, а потом резко повернулся ко мне.

— И куда мне идти? К участковому терапевту? Он меня в очередь на полгода поставит, а там уже и ноги протянуть недолго.

— Не надо к участковому, — сказал я, вставая. — Идите прямо сейчас в приемный покой девятой городской больницы. Попросите Михаила Петровича Мельника. Он начальник отделения неотложной помощи. Хороший врач и человек. Он вас посмотрит, назначит обследование. Томографию сделают, все проверят. И, если подтвердится стеноз, вас сразу на операцию возьмут.

— Сразу? — недоверчиво переспросил дед.

— Сразу. Мельник не из тех, кто будет тянуть. Если случай острый, он действует быстро. Скажите ему, что вас направил Сергей Епиходов.

— Какие шансы… что выживу?

— Очень высокие. Я не вру, можете перепроверить. Риск осложнений один, ну, максимум два процента, а летальность вообще мизерная. Главное, после процедуры на самом деле пить все таблетки, что вам пропишут. И обязательно нужно бросить курить, Эльдар Александрович, а потом гулять почаще, раз уж вы так и так в парке много времени проводите. И бросить будет легче с ходьбой, научный факт, она настроение улучшает, вырабатывает гормоны счастья, как никотин, и сердце укрепляет.

Эльдар Александрович долго смотрел на меня, потом медленно кивнул.

— Ладно. Попробую. Хуже уже не будет.

— Будет лучше, — твердо сказал я. — Поверьте.

Дед поднялся с лавочки, пошатнувшись, и я машинально подставил руку, поддерживая его под локоть.

— Спасибо, Сергей, — пробормотал он. — Может, ты и правда врач. Хороший врач.

— Был, — повторил я. — Но стараюсь им оставаться.

Проводив деда взглядом, я двинулся дальше. Еще один круг по парку, потом нужно разобраться с коммуналкой.

Терминал нашелся быстро, возле торгового центра на выходе из парка. Весь в рекламных наклейках и с потертым сенсорным экраном, который реагировал на прикосновения через раз.

Я достал квитанции из кармана и стал разбираться. Благо система была интуитивно понятной: выбрал раздел «Коммунальные услуги», потом отсканировал QR-код, и терминал показал задолженность в сумме за все — тридцать пять тысяч! Даже немного больше.

Серега, видимо, последние месяцы вообще не платил. Или не мог. Хорошо еще, что отключить, кроме горячей воды, ничего не успели, а то сидел бы я без света и воды, как в каменном веке. Да и насчет горячей воды — может, ее не только мне отключали? Ну, ремонт трубопровода там или еще что.

Засунув чеки в карман, я отправился в «Пятерочку» за углом, а по пути испытывал новые возможности Системы: изучал настроение прохожих. В отличие от диагностического модуля, эмпатический включался по моему желанию. Нет, он не читал мысли, но выявлял доминирующие в человеке эмоции.

Ведь на самом деле любой человек в любой момент времени переживает сразу несколько эмоций. Это не одна четкая реакция, а набор ощущений разной силы. Легкое беспокойство может соседствовать с проблеском удовлетворения, раздражение — с усталостью, привычная фоновая тревога — с интересом к тому, что происходит вокруг. Но среди множества чувств всегда есть одно-два, которые звучат громче остальных и задают тон поведению. Эмпатический модуль как раз и улавливал эту ведущую ноту, показывая мне то, что сейчас перевешивает: раздражен ли прохожий, обеспокоен, спокоен, зажат или воодушевлен.

В магазин я зашел, четко зная, что мне нужно. Быстро подхватив красную пластиковую корзинку, пробежался по рядам. На полке со специями с некоторым трудом отыскал сушеную мяту и чабрец. Захватил смеси сушеной зелени, чеснока, черный и красный перец. Жаль, ромашку не нашел, пришлось взять ромашковый чай. А заодно прихватил френч-пресс — простенький, но на первое время сойдет. Так же взял замороженную бруснику, имбирь и лимоны для заваривания, и упаковку замороженного филе хека и смесь замороженных овощей на ужин.

Взял замороженные, потому что качество и выбор свежих меня не сильно устроили. Скажем так, вообще не устроили. Похоже, за свежими овощами и фруктами лучше все же на рынок. К тому же замороженные овощи почти не уступают свежим, потому что их замораживают сразу после сбора, сохраняя клетчатку, минералы и большую часть антиоксидантов, и даже витамин C в них снижается процентов на двадцать максимум, но это даже меньше, чем у «свежих» овощей, пролежавших на складе, а потом на прилавке несколько недель.