Кафедра (СИ) - Лахов Игорь

— Лёгкая интрижка? — расслабившись, уточнил я. — Для поднятия тонуса?

— Именно. К тому же я никогда не была с одарённым, так что женское любопытство тоже не сбрасывай со счетов.

Думал недолго. Мои вновь приобретённые юные гормоны давно начали шалить рядом с аппетитной Верочкой. Не раз воображение рисовало её не в форме официантки, а в более откровенных нарядах или совсем без них. Видимо, пришла пора вспомнить то, о чём напрочь забыл Ликвидатор Сидо.

О своём решении ни капельки не пожалел! Пусть Вера оказалась и не очень опытной любовницей, но это с лихвой компенсировали её энергия и страсть. Я тоже в самом начале был немного скован, но потом расслабился и дал волю природе. Ох, что мы вытворяли с Верой почти до самого утра! Выложились оба полностью и по завершении этого секс-марафона уснули в объятиях друг друга.

Лишь за два часа до отправки на практику я осторожно, чтобы не разбудить уставшую девушку, выбрался из кровати и оделся. Немного постоял, подумал. Взял лежавшую на прикроватной тумбочке чернильную ручку и написал на вырванной из блокнота страничке: «Спасибо! Не скучай! Ещё повторим?».

Уже подойдя к выходу из квартиры, неожиданно услышал голос из спальни.

— Обязательно повторим! Не хочу прощаться, поэтому просто захлопни дверь.

Вот жучка! Не спала, а притворялась, понимая, что мне сейчас не до слезливых расставаний. Но отчего-то в душе возникло непривычное чувство тепла… Очередное, позабытое, но от этого вдвойне приятное чувство.

Поймав то ли похмельного, то ли просто не до конца проснувшегося извозчика, приехал домой. Заставил химер загрузить свои вещи в экипаж и направился к Академии.

Нашу группу долго искать не пришлось. Все с большими походными рюкзаками кучковались около входа.

— Заставляете ждать, — недовольно произнёс профессор Знаменский.

— У меня ещё восемнадцать минут в запасе. Так что не опоздал, — парировал я.

— Родя, а ты чего так мало подгузников с собой взял? — съехидничала Людка Хвостова. — Нужно было под них сразу товарный вагон арендовать.

— Я ж и на тебя прихватил. Но если считаешь, что мало, то извини. Совсем забыл о твоей повышенной впечатлительности. Ничего! На месте докупим!

Понять ехидство Хвостовой можно. Все как люди в поход собрались, а у меня мало того, что вместо одного два армейских рюкзака, так ещё и в каждой руке по огромной сумке. Ну и достаточно объемный короб с едой, заботливо подготовленный Верой, имеется. Нагрузился, словно верблюд караванный!

— Господа студенты. Попрошу не создавать конфликтных ситуаций до конца практики. Вы временно одна команда, в которой каждый должен помогать товарищу, — остановил намечающийся спор профессор. — Кто нарушит это элементарное правило, получит незачёт по практике и понижение стипендиальных выплат. Ну и вместо двухмесячных каникул будет готовиться к пересдаче практических навыков. Не советую идти таким кривым путём — он ещё не обрадовал ни одного учащегося. А вы, Булатов, не обрадуетесь вдвойне! Получите зачёт, тогда уже хоть на голове стойте!

— И в мыслях не было конфликтовать! — демонстративно развёл я руки в стороны, сделав при этом наичестнейшие глаза. — Наоборот! Проявляю заботу о ближнем своём. Вернее, не совсем ближней и не совсем своей, но ведь от чистого сердца потею, неся гигиенические принадлежности Хвостовой!

— Прекратите паясничать. Раньше за вами такой привычки не водилось, вот и нечего начинать. Итак, группа! Грузимся в экипажи и отправляемся на вокзал. Просьба держаться вместе, чтобы ненароком не сесть не в тот поезд. Вас, Родион, это особо касается.

Михаил Владимирович оказался прав, акцентировав внимание на мне. Тащить с собой столько вещей, наполовину забитых боеприпасами, оказалось нелёгкой задачей. На вокзале несколько раз отставал от группы, почти потерявшись в плотной толпе. Чудом не пропустил свой вагон, вовремя заметив кепку аспиранта. Затащив всё своё богатство в тамбур, минут пять восстанавливался, матеря всех на свете и себя особенно.

— Распределяемся по купе! — продолжил командовать профессор, пересчитав нас по головам. — Девушки. Вас трое, поэтому придётся к вам кого-нибудь подселить из молодых людей.

— А вот Родю и подселите! — хохотнула Алиса Владимирская. — Он не мужик и не баба. Так что мы с девочками потерпим бесполое существо.

После шуточки белобрысой Алисы раздался всеобщий смех. Неприятно, но рано она радуется. Остальные, кстати, тоже.

— Полностью поддерживаю предложение Владимирской! — не обращая никакого внимания на царившее веселье, согласился я. — Должен же кто-то за этими курицами следить, чтобы случайно по глупости из вагона не вывалились.

— Булатов! Вы опять хамите! — наставив на меня свой кривой палец, сурово проговорил Знаменский, начисто проигнорировав тот факт, что мне первому гадостей прилетело. — Но раз вопрос с подселением решён полюбовно, то не вижу смысла заострять на нём внимание.

Все моментально закивали, поддерживая препода. Лишь одна девчонка историчка…. Ксения Сурина, кажется, показала мне из-за спины профессора недвусмысленный жест, проведя большим пальцем по горлу. Ничего, красавица! От ненависти до любви всего один шаг, так что побереги пальчики.

В купе я со своим барахлом ожидаемо припёрся последним. Девки тут же решили показать, кто в доме хозяйки, и указали мне на верхнюю полку, заодно запретив положить многочисленный багаж под сиденья нижнего яруса. Ну, я особо спорить не стал и тупо всё оставил в проходе. Буквально через пять минут, отбив себе все ноги о железки в моих баулах, мадамки всё же милостиво разрешили воспользоваться свободным местом в багажных отделениях.

Всё это сопровождалось уничижительными комментариями в мой адрес. Но я их тупо игнорировал и мысленно усмехался, глядя на этих воинствующих молодых самочек. Они даже не курицы! Так, подросшие цыплятки, старающиеся выдать себя за опытных наседок. А сами-то нервничают, быть может, впервые в жизни отправляясь чёрт знает куда. Как только поезд тронулся, Владимирская попыталась превратить меня в слугу и отправить в вагон-ресторан за булочками. Мол, хоть на что-то сгожусь, пока весь женский контингент переодевается в «купейно-домашнее».

Выйти я, конечно, вышел, но, естественно, ни за какими булками не пошёл. Просто стоял и наблюдал в окно за проносившимися мимо пригородными пейзажами. Когда было дано соизволение вновь зайти в купе, то сразу подвергся резкой критике за отсутствие булочек. Ожидаемо, но как-то не впечатляет набор оскорблений. Всё крутится вокруг «тупого мямли», «немужика» и прочих заезженных речевых оборотов, которыми награждали прошлого Родиона в течение двух лет учёбы. Даже скучно.

Когда же я попросил своих попутчиц тоже покинуть купе, чтобы дать мне переодеться, то был проигнорирован. Повторил свою просьбу. Опять ноль эмоций. Ладно. Я человек простой и стесняться не в моих правилах. Недолго думая, скинул с себя верхнюю одежду, оставшись в одних трусах.

— Штаны надень! — морщась от вида моих зелёных в жёлтый цветочек труселей, приказала Хвостова.

— Не хочу, — сладко зевнув, ответил я с верхней полки. — Запарился очень. Теперь хозяйство проветриваю. Тем более стесняться некого. Вы же сами остались, чтобы во время переодевания полюбоваться на моё эротическое бельё. Поэтому от вас, девочки, у меня теперь секретов нет.

Все три фемины хором разразились гневными речами, но я, демонстративно отвернувшись от них к стенке, решил, что сейчас будет интереснее не это выступление, а хороший сон. Ночь, проведённая с Верой, хоть и была великолепной, но нормально выспаться я так и не смог. Сейчас самое время.

Проснулся оттого, что захотел есть. Тишина: девчонок в купе нет. Спрыгнув с полки, нарисовал на столике простейшую пентаграмму, в которую поставил приготовленную Верой куру гриль с картошкой. Небольшое вливание силы: и вот всё уже горяченькое. А румяная курочка ещё и благоухает так, что слюнки текут. Добавляем к ней нарезочку, варёные яички, хлебушек и баклажку с неплохим винцом. Красотища!