Он слабо улыбнулся:
— Могло быть иначе? Ты поражаешь меня, Лиралин. А вот то, что мать начала распоряжаться кланом как своей собственностью, как привыкло, наводит на мысли…
— Халидэл Латор, — окликнул его один из драконьих воинов. — Прошу прощения за вмешательство, но нам нужны ваши указания относительно снаряжения для путешествия.
Латор кивнул:
— Иду. — Он повернулся ко мне: — Нам предстоит много дел перед отправлением. Увидимся за ужином?
— Конечно, — кивнула я.
Он ушёл, а я осталась в постепенно пустеющем зале, разглядывая трёхмерную карту и пытаясь запомнить как можно больше деталей маршрута. Внезапно я ощутила чьё-то присутствие за спиной и обернулась.
Оуката стояла в нескольких шагах от меня, величественная и холодная, как всегда. Рядом никого не было — последние участники совета покинули зал, и мы остались наедине.
— Вы что-то хотели? — спросила я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно и уверенно.
Она медленно приблизилась, и в её движениях была грация хищника, оценивающего потенциальную жертву:
— Хочу прояснить одну вещь, невестка, — произнесла она тихо. — Не думай, что я смирилась. Если ты действительно так ценна для драконов, как говорят древние тексты, я найду способ контролировать твой дар. И приструню моего зарвавшегося мальчишку.
Её слова не были для меня неожиданностью, но прямота, с которой она их произнесла, застала врасплох. Вместо страха, однако, я почувствовала странное спокойствие — словно часть меня ожидала этого противостояния и была готова к нему.
— Вы можете попытаться, — ответила я так же тихо, но твёрдо. — Но мой дар существует не для контроля, а для гармонии. И я не позволю никому — ни вам, ни древним силам — использовать его во вред.
Её глаза сузились:
— Сильные слова для той, чьи способности пробудились всего пару дней назад. Не переоценивай себя, девочка. Ты играешь в игры, правил которых даже не знаешь.
Она сделала ещё один шаг вперёд, и я ощутила ее магию — мощную, древнюю, нацеленную на подавление воли:
— И запомни — клан Авельтан не привык проигрывать. Что бы ни случилось в этой экспедиции, какие бы тайны ни раскрылись в древней крепости Радналов, драконы выйдут победителями. С тобой или без тебя.
С этими словами она развернулась и направилась к выходу, оставив меня наедине с тревожными мыслями. Её угроза была очевидна, но за ней скрывалось нечто большее — знание, которым она не спешила делиться. Оуката знала о древней крепости Радналов что-то, чего не знали другие, и это знание делало её особенно опасной.
Интересно.
Оуката считает, что Авельтаны проиграют от союза с людьми, очевидно.
Ночь окутала дворец тишиной, нарушаемой лишь отдаленными шагами стражников да шепотом фонтанов во внутренних двориках. В выделенных мне покоях, просторных и роскошных, я готовилась к предстоящему путешествию — раскладывала в дорожную сумку самое необходимое, перебирала карты и записи, сделанные на совете.
Стук в дверь был тихим, почти нерешительным. Я открыла, уже зная, кто стоит за ней — чувствуя присутствие Латора за мгновение до того, как увидела его лицо.
— Можно войти? — спросил он, и в его голосе слышалась непривычная мягкость.
Я молча отступила, пропуская его. Он выглядел уставшим — последние дни дались нелегко нам обоим.
— Как подготовка? — спросил Латор, окидывая взглядом разложенные на кровати вещи.
— Почти закончила, — ответила я, закрывая дверь. — А ты? Все организовал с драконьими воинами?
Он кивнул:
— Двенадцать лучших бойцов клана. Они будут готовы на рассвете.
Между нами повисла неловкая пауза. Слишком много осталось недосказанного, слишком многое изменилось за эти несколько дней. Мы оба это чувствовали, но не знали, с чего начать разговор.
Латор подошел к окну и некоторое время молча смотрел на ночной город, раскинувшийся внизу — морем огней, постепенно затихающих к полуночи.
— Странно, правда? — наконец произнес он. — Ещё неделю назад я думал, что знаю, как сложится наша жизнь. А теперь я восстал против матери, мир – на грани катастрофы…
Он повернулся ко мне, и в его глазах читалась смесь удивления и восхищения:
— И ты возглавляешь миссию, от которой зависит судьба двух народов. И я иду за тобой, а не веду тебя.
Я подошла ближе, остановившись в паре шагов от него:
— Тебя это беспокоит? То, что все изменилось?
Он медленно покачал головой:
— Удивительно, но нет. Я никогда не переставал надеяться, что буду с тобой. Но теперь ты сама творишь эту историю. Я поражен, как ты изменилась, мое сокровище.
Теперь это обращение не звучало приговором. В его голосе звучало искреннее восхищение, и я почувствовала, как что-то теплое разливается в груди.
— Думаю, мы оба изменились, — тихо ответила я. — События последних дней никого не оставили прежним.
Он сделал шаг вперед, сокращая расстояние между нами:
— Знаешь, я ведь помню тебя ещё девочкой. На том летнем празднике в поместье твоего отца... Тебе было около двенадцати, и ты спорила со старым учителем о правильном произношении древних заклинаний.
Я улыбнулась, ощущая, как память Лиралин подсказывает мне этот момент — смутный, но теплый образ из детства:
— А ты был самонадеянным юнцом, который вмешался в спор на стороне учителя, хотя понятия не имел о предмете разговора.
Латор рассмеялся:
— Виновен! Просто хотел произвести впечатление на взрослых. — Его взгляд стал серьезнее. — Но ты не испугалась, не отступила. Ты защищала свою точку зрения, даже когда все были против. Уже тогда я понял, что ты... особенная.
Он замолчал, словно подбирая слова:
— А потом были годы политических игр, расчетов. И я почти забыл ту девочку со сверкающими глазами и острым умом.
— И вот мы здесь, — закончила я за него. — На пороге приключения, которого никто из нас не планировал.
Латор осторожно взял мою руку:
— И я рад, что иду в это приключение с тобой. Настоящей тобой.
Его слова тронули что-то глубоко внутри меня. Часть меня — та, что была Мариной — все еще оставалась настороженной, помня его прежнее поведение. Но часть, что была Лиралин, отзывалась на искренность в его голосе, на тепло его прикосновения.
