Ладно. Отставить панику.
Заглянув в просторную комнату на первом этаже, я остолбенела: как и остальные помещения, эта комната была исключительно пыльной и пустой. Почти. Только на полу лежали старые матрасы под синими покрывалами. Видимо, здесь и спали дети. В дверь снаружи были врезаны крепления для амбарного замка.
Кулаки сжались. Ладно. С этим разберусь со временем. Я уже собиралась выходить, когда увидела в углу какую-то непонятную кучу тряпья. Подойдя к ней ближе, я почувствовала настойчивый запах фруктов (и еще запах пота, конечно, который не мог не исходить от малышки, живущей на улице).
К слову, как у нас обстоят дела с ванными и туалетами в этом доме? Еще один пункт к списку вопросов, которые нужно прояснить.
Когда я приблизилась, “холмик” никак не отреагировал.
Хотелось пощекотать девочку с криком “Попалась!”, как я сделала бы с любым домашним ребенком, но это явно была не лучшая идея: испугается.
— Эй, — тихо позвала я. — Я тебя нашла.
“Холмик” зашевелился, а потом на меня уставились два желтых заплаканных глаза.
Так. Какого. Хрена?
И снова — я не любила обсценную лексику, но как тут без этого-то? Что опять случилось?
Неужели дети ее успели обидеть?
— Ласточка! — вдруг раздался со стороны двери крик. — Слава богу! Нашлась.
— Няня Урсула? — я обернулась. — Что произошло?
Няня подлетела к нам, держась за сердце.
— Сбежала!
Я нахмурилась, и под моим вопросительным взглядом няня Урсула поспешила пояснить. Они с малышкой ждали меня в холле, как я и просила.
— Да я бы ни в жизни с места не сдвинулась! — отрезала няня Урсула. — Это ж дом, полный… — Она осеклась и бросила взгляд на малышку, а потом обтекаемо сказала: — Опасно тут, я имею в виду.
Она кашлянула. В общем, они с малышкой стояли у входа, а потом потом ей захотелось в туалет: малышка начала переступать с ноги на ногу и вырывать руку из хватки няни Урсулы. Та, с трудом справившись со страхом перед неблагими детьми, зашла в глубь особняка, открыла пару дверей и показала туалет на первом этаже. А потом вернулась к двери. Именно в этот момент малышка умудрилась столкнуться с Долорес.
— Крику-то было! Крику! Я думала, оглохну!
Видимо, я в этот момент была на втором этаже: проверяла связку ключей, которые забрала у Долорес, по очереди открывая каждую дверь. С нее станется упрятать что-то важное.
Странно, что я ничего не слышала. Чудеса звукоизоляции.
— Долорес ее ударила? — с трудом сдерживая злость, спросила я.
— Да какое там, ласточка! — замахала руками няня Урсула. — Фрукты с пирогом попыталась забрать! А эта-то крик подняла! На весь этаж! Ох, напугала ты старуху! — это уже няня Урсула сказала малышке, которая, уловив в ее голосе недовольство, еще сильнее вжалась в стену.
Я с трудом подавила желание вылететь из особняка, нагнать Долорес и… сделать с ней что-нибудь плохое.
Ладно. Все более-менее ясно. Она просто испугалась. Эта Долорес даже меня пугала!
— Иди сюда. — Я протянула малышке руку. Хотела бы ее обнять, но не стоило: напугаю еще сильнее. — Не бойся, она ушла. Твои вещи — твои. Никто их не заберет, — тихим успокаивающим тоном произнесла я. — Урсула, где дети?
Было сложно называть няней женщину, которую я знала второй день. Но старушка, кажется, не обратила на мою фамильярность внимания.
— Да кто ж их знает? Ушли куда-то!
— Куда? — спросила я, пытаясь сохранять спокойный тон.
Я ободряюще улыбнулась малышке, которая наконец перестала напоминать перепуганный холмик и выпрямилась. Мешок с фруктами и кусок пирога она по-прежнему крепко прижимала к груди.
— Да кто их знает? — задумчиво сказала няня Урсула. — Они ж… чертом отмеченные. Может, он их к себе и прибрал. Только дверь осталась открытая.
Снова эта ересь!
— Поищу во дворе, — отрезала я, вставая. — Пойдешь со мной?
Я протянула малышке руку и улыбнулась снова.
Вряд ли дети могли уйти далеко.
Хотелось в это верить.
И оторвать Долорес голову.
— Не ходила бы ты за ними, ласточка. Ушли и ушли, скатертью дорога. Дом-то твой теперь… Тебе одного мало? А они…
Я обернулась.
— Няня Урсула, это дети! Они не могут жить одни, нужно их найти и вернуть домой.
— Они не…
— Няня Урсула! — взмолилась я, пытаясь до нее достучаться. — Они родились с магией, но они — просто дети. Посмотри на нашу храбрую малышку? — кивнула я на девочку, которая вцепилась в мою руку. — Она испугалась крика Долорес, как и любой ребенок. Надо найти остальных, они наверняка голодны, напуганы и… — От пришедшей мне в голову мысли я замерла. — Няня Урсула, Долорес что-то сказала? Когда они столкнулись с нашей малышкой?
Та дернула плечом и опустила взгляд, потеребила крупными морщинистыми руками юбку.
— Да не думала бы ты про это, ласточка! Чего только люди не говорят? А ты ее — уволила отсюда что ли? Вот она и…
— Что она сказала? — перебила я.
Няня Урсула вздохнула.
— Да я уж не помню, старая стала. Ладно-ладно! Сказала, — няня Урсула вдруг подобралась и заговорила, удивительно точно копируя низкий и одновременно визгливый голос Долорес: — “Думаешь, меня выгнали отсюда — и довольны? Да она вас со свету сживет, гадина! Вспомните еще меня! Вот и попляшете! Уж она-то вам устроит! Так вам и надо! Ждите-ждите!” А потом увидела у нее яблоки и попыталась забрать — тут-то девочка крик и подняла, раз — и шмыгнула куда-то! Я уж с ног сбилась ее искать. Какая-никакая — а уже своя.
— Ясно, — отрезала я. — Пойдем во двор.
Долорес! Конечно, она не могла уйти просто так — подложила мне свинью напоследок. Видимо, дети услышали ее слова, крик девочки и решили, что от меня стоит держаться подальше. Ничего удивительного: они явно не привыкли ждать от жизни ничего хорошего.
В город они вряд ли пойдут — а вот в лес… Мы обошли дом по узкой тропинке, протоптанной среди заросшего сада.
За домом среди деревьев я увидела какие-то хозяйственные постройки и длинное здание конюшни, крыша на котором частично обвалилась. Видимо, этот грохот я и слышала, пока мы говорили с Долорес.
Так, ладно, конюшня — совсем не главная моя проблема. Можно и без нее пожить. Хм… а дверь-то открыта. И не похоже, что открыта давно: болтается на петлях. Если бы она болталась так долгое время, то неизбежно отвалилась бы. Значит, ее открыли только что.
— Пойдем, — поторопила я.
В конюшне до сих пор пахло сеном, а еще — старым деревом. Все вокруг казалось старым и ветхим — проще снести, чем починить. Посмотрев себе под ноги, я замерла: на тонком слое пыли была четко видна мешанина следов, которая вела к самому далекому стойлу.
Я сглотнула. Хорошо, что дети не сбежали далеко (решили дождаться темноты?). Плохо, что спрятались в конюшне, крыша которой не внушала мне доверия. Уходить нужно отсюда поскорее. И дверь заколотить, пока не появятся свободные деньги заняться двором и снести эту опасную развалюху.
— Ау! — позвала я. — Есть тут кто?
Тишина. Ну конечно.
У меня был план вообще-то! Как налаживать с детьми контакт. Но он как-то не предполагал, что дети попытаются удрать. И что Долорес успеет их мной напугать.
Ладно.
Я откашлялась, обернулась к няне Урсуле и желтоглазой малышке, закутанной в лохмотья, которые стояли на пороге.
— Не заходите внутрь, — попросила я. — Тут может быть опасно. — Набрав в грудь побольше воздуха, я позвала, глядя на то самое стойло: — Привет! Меня зовут Иви! Мы с вами незнакомы, но я новая управляющая этим приютом.
Тишина.
— Долорес теперь здесь не появится.
Снова ничего.
Может, я говорю с пустотой? Сделав несколько осторожных шагов вперед, я остановилась. За невысокой дверью стойла ничего не было видно.
Так, что дальше? Кажется, у меня заканчиваются аргументы. Как уговорить стайку настороженных, голодных и напуганных детей, которых растила Долорес, что мне можно доверять?
