Двадцать два несчастья (СИ) - Сугралинов Данияр

Кстати, видимо, в этой семье к ногтям особое отношение в обоих поколениях. Не удивлюсь, если отец Степки сбежал из-за ее когтей. Понятно, страсть и все такое, но когда тебе каждую ночь полосуют спину на кровавые ленты, ну ее на фиг.

— Я знаю, — кивнула тетка, пока что не делая попыток вцепиться мне в лицо. — Но он же все время грызет. Я ему говорю, говорю — как об стенку горох. Я уже все испробовала: и горчицей пальцы мазала, и в угол на гречку ставила, и по жопе ремня давала — все равно, гад, грызет! Людей уже стыдно!

Она печально вздохнула.

Лопоухий Степка тоже вздохнул. И тоже печально.

Кажется, весь масштаб трагедии он осознавал, но поделать ничего не мог. Видимо, это было выше его сил.

— Зачем ногти грызешь, Степан? — строго спросил я. — С какой целью?

Степка пожал плечами и еще раз печально вздохнул. В глаза он мне при этом старался не смотреть.

— Помогите, доктор! — повторила тетка, одарив меня умоляющим взглядом.

Ну и как тут не помочь? Я же врач все-таки.

— Ждите! — велел я, оставив изумленную тетку с пацаном на площадке, закрыл дверь и вернулся в комнату. Выдрал из блокнота листочек и набросал пару строчек.

А когда вернулся и открыл дверь, тетка облегченно вздохнула. Очевидно, решила, что я сбежал, как ее без вести пропавший муж, мне же просто стыдно было приглашать ее в тот срач, что устроил в квартире мой предшественник.

— В общем, слушай сюда, Степан! — сказал я пацану строгим голосом. — Ногти продолжай грызть, но грызи не просто так, а по графику.

Пацан вытаращился на меня с таким видом, словно я ожившая мумия.

— Вот график, — протянул я листочек. — Будешь каждый день грызть ноготь на другом пальце. Я там очередность расписал. Каждый ноготь надо грызть ровно по двадцать минут. Тебе понятно?

Степан ошарашенно кивнул. Он посмотрел на свои пальцы, потом на листочек и, наконец, на меня. Глаза у него стали примерно такими, как у того Пржевальского, который отправился в экспедицию в западную Монголию и впервые встретился там с лошадью Пржевальского.

— А вы, уважаемая, проследите, чтобы он выполнял! И не отклонялся от графика ни на чуть-чуть! Это важно! Вы меня поняли?

Тетка потрясенно кивнула.

— Еще что-то беспокоит? — спросил я сурово.

— Н-нет, — нечленораздельно промычала мадам.

— Тогда всего доброго! — ответил я и захлопнул дверь прямо перед ее носом.

Мне еще предстоял незабываемый вечер по уборке квартиры. Причем на голодный желудок.

Вот только не успел я вытащить из-под кровати всю ту кучу мусора, что накопил предыдущий Серега, как в дверь позвонили опять.

Еле сдерживаясь, пошел открывать: не квартира, а проходной двор какой-то, ей-богу!

На пороге опять стояла соседка-недоРосомаха. На этот раз она была без лопоухого Степки, зато в руках у нее красовался большой ярко-фиолетовый пластиковый тазик, накрытый желтой крышкой.

— Я это… — сказала она и многозначительно кивнула на тазик, — типа спасибо хотела сказать.

— Так сказали же вроде, — пожал плечами я, мечтая поскорее вернуться к уборке, а потом упасть на кровать и уснуть.

— Да нет, не так, — поморщилась тетка и опять кивнула на тазик, — я это… оливье тут принесла… в благодарность типа… Во-о-от…

— Оливье? — не понял сначала я, но желудок при этом волшебном слове аж скрутило от голода.

— Угу, — заулыбалась она раздутыми губами и повторила, — в благодарность.

— Так мой совет ничем еще не помог, за что благодарность?

— Угу, как же не помог, — хихикнула тетка. — Степка дома такой рев поднял, что ой, и отказался грызть ногти! Представляешь⁈

— Ну, это еще надо пару дней понаблюдать, — заметил я, мужественно борясь с приступом голода и желанием немедленно вырвать этот чудесный тазик из теткиных рук и моментально сожрать все оливье, причем полностью, вместе с тазиком и желтой крышечкой.

— Не-е-е… я его хорошо знаю! Не будет он больше грызть! Он у меня принципиальный… — заявила тетка, лучась довольством.

Мне хотелось добавить «весь в пропавшего без вести отца», но я благоразумно не стал комментировать. А вслух сказал решительным голосом:

— Спасибо большое, уважаемая соседка. Я оценил ваш жест. Но, увы, оливье не ем.

— А че так-то? — Теткино лицо вытянулось. — Хорошее ж оливье, я сегодня утром только делала. Типа свежачок!

— Не поэтому, — покачал головой я и печально добавил: — Я не ем продукты с майонезом.

И при виде недоумения на ее лице пояснил:

— Нельзя мне. — Для дополнительной аргументации развел руками. И печально вздохнул, чтоб уж наверняка.

— А-а-а-а… — расстроенно протянула тетка и тут же вскинулась, взмахнув веерами наращенных ресниц. — А что тебе можно? У меня гречка еще дома есть! И котлетки!

Мой желудок предательски квакнул и громко заурчал.

И я не выдержал (все-таки почти сутки без еды, не считая пачки активированного угля вчера на ужин):

— Гречку я буду. Ладно, гречку несите.

— А котлетки? — расстроенно прогудела тетка. — Они типа куриные.

— Куриные? Тогда тоже буду, — милостиво согласился я, — только немного.

— Ага, я щас, — обрадованно кивнула тетка и торопливо утопала наверх.

Не успел я вытащить из-под кровати еще две пустые бутылки из-под водки, как в дверь зазвонили, перекрывая громкую музыку от неистовых соседей-меломанов.

Я пошел открывать.

Тетка протянула мне другой тазик, теперь уже зеленый, с розовой крышечкой и озабоченно прогудела:

— Тут гречка. С подливой. И котлетки. Мыть посуду не надо. Когда съешь — скажи, я заберу и сама помою.

Тетка ушла. А я посмотрел ей вслед и еще подумал, что и ресницы у нее не такие уж страшные, и губы в принципе даже в чем-то нормальные, просто мода такая, затем вернулся в квартиру и торопливо открыл крышку. Оттуда пошел такой ароматный дух от рассыпчатой гречки с густой мясной подливой и котлетками, что я чуть сознание с голодухи не потерял.

Даже руки затряслись.

Про уборку я, конечно же, сразу забыл.

И гречка, и котлетки выглядели так аппетитно, что я готов был наяривать из тазика прямо руками. Но нет — усилием воли погасил этот неуместный порыв. Достал из буфета одноразовую тарелку (там оказалась вскрытая упаковка, видимо, мой предшественник приобрел, после того как загадил всю имеющуюся дома посуду), отложил туда немного гречки, стараясь брать, где подливы поменьше, и принялся есть. Все ложки и вилки, которые были у Сергея, я выбросил еще вчера — брезговал есть из посуды, по которой ползали опарыши, — но в тазике оказалась ложка соседки.

Чем я и воспользовался.

Поел гречки. Но немного, чтобы «запустить» пищеварение без лишнего стресса для организма. Потому что после длительного голодания начинать есть нужно постепенно. Желательно день-два осторожного питания, особенно если организм сильно истощен, как у этого тела. Лучше начинать с легкой, не слишком сладкой и не жирной еды. Резкий переход к обильным углеводам способен вызвать скачок инсулина и сдвиги электролитов — калия, магния, фосфора. В тяжелых случаях это может спровоцировать нарушения ритма сердца. Хорошо начинать с жидких овощных бульонов, но чего не было, того не было. Поэтому ограничился гречневой кашей с минимумом мясной подливы.

Котлетки есть не стал, хоть и хотелось ужасно. Вместе с остатками гречки поставил в холодильник. Там, конечно, ароматы были еще те, но, к моему счастью, крышечка прилегала плотно, и я надеялся, что до утра еда вонищей не пропитается.

И тут Система вывела:

+4 часа 18 минут к продолжительности жизни.

Вот и замечательно!

От сытости я моментально разомлел и рухнул на кровать. Думал, пару минуток полежу, а потом встану и буду дальше убираться. А потом сам не понял, как отключился. И даже громкая музыка у соседей уже не мешала…

Проснулся от того, что мне приснилось, как я курю. Курю жадно, явно наслаждаясь затяжками, а запиваю прохладным вискарем со льдом.