Супец из мухоморов (СИ) - Щуко Светлана

— Так мало желающих-то находится, чтобы с ведьмой-то жить. И повариха печально вздохнула. — Прасковья-то наша чуть было не вышла замуж, влюбилась, всё смеялась да песни пела, как мы тогда все радовались за неё. — Марта замолчала и задумалась.

— И что дальше, что случилось?

— Дальше гнилой человечишка попался, как оказалось. Да вы, хозяйка, сами у неё спросите, вон она вас как опекает, как дочку родную. Может и поделится с вами, душу-то хоть и не всегда, но хочется излить, даже ведьме. Так вот!

— Вы же, ведьмы, привязаны к своему месту, чтобы замуж выйти, ваш жених должен всей душой этого желать и корыстных помыслов не иметь. Тогда магия вас и поженит, а если нет, то женишка того. И Марта закатила глаза.

— Чего такого? — не поняла я.

— Развеет, чего тут непонятного, так что мало-мало желающих жизнь-то свою с ведьмой связать.

— А Матвей знает об этом? — как бы между прочим спросила я.

— Как же не знать, конечно, знает. Меня лишь удивляет, отчего Прасковья вам не сообщила. А мы-то голову сломали, пытаясь понять, отчего вы его отвергли. Ведь это же такая редкость — вы, только что обретшая ведьмовскую силу, и уже с претендентом на роль супруга. Можно сказать, Матвей шёл на верную смерть, если бы что-то пошло не так. — И она печально покачала головой.

Супер. Я вроде бы и ни в чём и не виновата, но почему так паршиво на душе? И этот тоже хорош, сразу в кровать тащить. И Прасковья хоть бы предупредила. Откуда же я могла знать, что нам, ведьмам, никакие обряды не нужны, всё магия решает.

Как-то обидно даже, хотя чего тут обижаться, у меня столько всего и магия, что не захочу — всё исполняется: и дом, и слуги, да и многое другое, о чём, наверное, я даже и не подозреваю. Для многих, наверное, это и есть счастье. А любовь, дети и муж? Зачем они, когда ты самодостаточная да при таком достатке.

Нет, я, наверное, другая, когда ты выросла в детдоме, самая первая и заветная мечта — это семья, мама и папа, дети.

— Марта, скажи, а как же… Ну, личная жизнь у ведьм?

— Какая личная? — не поняла повариха.

— Марта, ну та самая, — и я тихо прошептала: — с сексом как?

— А это да, вон селений сколько, выбирай, кто тебе приглянулся. Смертным-то чего будет, ничего, одна благодать.

— В смысле?

— Ну вы же про секс спросили? Или что?

И про секс, и про или что? А дети после селян родятся?

— Да что вы, прямо как дитя неразумное, право слово. Какие дети могут быть от смертного? — и она презрительно фыркнула.

— А если я, допустим, влюблюсь в смертного, то что?

— Да ничего, влюбляйтесь себе на здоровье, кто вам мешает, только ведь он помрёт вскорости, а вы так и будете жить. Вот ведь как. — и она вздохнула.

— Так что, хозяюшка, женихи для ведьм на дороге не валяются, и когда такой шанс выпадет, неизвестно. Брали бы вы этого Матвея и не раздумывали. Может, и деток бы ваших понянчила, — мечтательно улыбаясь, сказала Марта. Потом посмотрела на меня, как будто что-то вспомнила, и сказала: «Но это опять же в том случае, если он жив останется после этого вашего сексу».

— Ёлки палки, да что же это такое-то, я прям не ведьма, а какая-то паучиха Чёрная вдова.

Любовь.

Нет, даже хуже, я самка богомола.

— Итак, Марта, доброй ночи! Я отправляюсь ко сну. Мне нужно срочно в кроватку, а то у меня мозг взорвётся.

Устроившись в постели, я погрузилась в полудрёму. Мне снились богомолы, пауки и опять богомолы, и все хором меня уговаривали: «Съешь его, съешь».

Внезапно в мой сон прокралась прекрасная мелодия и мужской голос, который пел о любви, а женские голоса ему подпевали. Запахло розами, цветы были везде: на полу, на кровати. Какой прекрасный сон, прекрасный, — пробормотала я и окончательно уснула.

Какое прекрасное утро! Я потянулась, наслаждаясь каждым моментом пробуждения. Как же хорошо спалось!

Вдруг я рукой нащупала что-то похожее на лепестки. Подняв руку к лицу, я с удивлением обнаружила, что держу в ладони настоящие розовые лепестки.

Села в кровати, окинула взглядом комнату: вся моя спальня буквально была усыпана розами.

Так это был сон или не сон?

— Хрюндель! — завопила я, он явился мгновенно, как будто только этого и ждал.

— Звала, хозяйка? — невозмутимо спросил он.

— Что это? — я повела рукой.

— Ну это, ну как тебе сказать, что это розы, госпожа.

— Ты прикалываешься, что ли, я и без тебя знаю, что это розы, откуда они?

— Ну понятно откуда, из сада, розы же в саду растут.

— Хрюндель, не беси меня, слышишь, развею тебя к чёртовой бабушке. Я вскочила с кровати, он попятился к двери.

— Я ему говорил, что ты будешь психовать, ты же у нас ведьма малость с приветом, но он не поверил.

— Это кто это с приветом, не поняла я, что ли? Хрюндель, ты совсем краёв не видишь?

— Простите, госпожа, Матвей попутал, сбил, как говорится, с пути истинного.

— Значит, Матвей, я так и думала. Это он под окном песни распевал?

— Он, он, госпожа, бесстыдник этот, спать не давал моей хозяюшке. — ангельским голоском запел хранитель.

— А как этот бесстыдник, скажи мне, пожалуйста, так свободно по лесу передвигается, когда захочет заходит, когда захочет выходит? Открывать проход могут только двое. Напомни мне, мой дорогой, кто эти двое, а? — и я с грозным видом направилась к нему.

— Не гневайся, хозяйка, мы всё как лучше хотели, тебе же так подфартило, а ты же ещё глупая, совсем ничего не понимаешь. — Завершал он.

— Может, и подфартило, кто его знает, время покажет, — сказала я, повернувшись к нему спиной, улыбнулась и стала спускаться по лестнице, напевая песню «Миллион, миллион алых роз».

— Вау, — не удержалась я от возгласа оказавшись в низу. Весь холл, гостиная и столовая были заставлены цветами.

— Марта, хочу чай с пирожными! — Счастливая, влетев на кухню, прокричала я и тут же замерла. За столом сидел Матвей. Увидев меня, он сразу вскочил и поклонился.

Я стояла как дура, пялилась на него и не знала совершенно, что сказать.

Он подошел ко мне, поцеловал мне руку, отодвинул стул и помог присесть.

— Благодарю, — растерянно сказала я и неуверенно ему улыбнулась. Он как ни в чём не бывало вернулся на своё место, улыбнулся и спросил: «Как вам спалось, Светлана?»

— Ну, можно сказать, превосходно, блаженствовала всю ночь в облаке розовых лепестков под прекрасное пение серенады. У тебя красивый голос, кстати.

Я приветственно подняла чашку с чаем в его сторону и мило ему улыбнулась.

— Я готов петь вам, прекрасная дама, до конца своих дней, — и проникновенно на меня посмотрел.

Смутившись, опустила глаза, почувствовала, как жаркой волной загорелись щёки. Вот чёрт, краснею, как идиотка какая-то. Из-под ресниц кинула на него взгляд, что ни говори, красавчик, в низу живота разлилось томление. Надо признать, я всё-таки к нему не равнодушна

— Благодарю за эти дивные цветы, — неожиданно для самой себя произнесла я.

— Светлана, если вы не сочтёте меня через чур наглым, я бы очень хотел пригласить вас на прогулку. — насторожено спросил он.

Я подняла на него глаза и увидела позади него замершую Марту, в молящем жесте сложившую руки и активно кивающую мне головой. Почему-то от её комического вида мне стало безумно смешно, и я, не скрывая улыбки, согласно кивнула ему головой.

Мы шли по тропинке, вьющейся вдоль леса, и Матвей предавался воспоминаниям, повествуя о забавных происшествиях. Некоторые из них вызывали у меня приступы неудержимого смеха, особенно когда в них фигурировали знакомые мне люди. Незаметно мы добрели до того самого дуба, из которого я попала в этот мир.

Я также поведала о том, как оказалась здесь. Мы смеялись над Хрюнделем, но внезапно смолкли и обратили друг на друга пристальные и взволнованные взоры.

Матвей взял меня за руки, и нас накрыло волной нахлынувшей страсти. Мы прижались друг к другу и слились в безумно сладком поцелуе.

Поцелуй, казалось, длился бесконечно долго. Я слегка приоткрыла глаза, и внезапно за спиной Матвея, в том самом дупле, я заметила промелькнувшее лицо.