Двадцать два несчастья 2 (СИ) - Сугралинов Данияр

— Почему же, есть, причем с доказанным наукой эффектом. Имбирь при регулярном приеме в умеренных дозах улучшает гликемию, а корица — чувствительность к инсулину.

На кухне Алла Викторовна осмотрелась и сказала:

— Никогда бы и не подумала, что ты такой чистюля, Сережа.

И тут из-под стола послышался истошный вой.

— Ой, божечки! — аж подпрыгнула от неожиданности Алла Викторовна. — Что это⁈

— Знакомьтесь, Алла Викторовна, — официальным голосом чопорно сказал я, — это Валера. Моя головная боль.

Головная боль вылез из-под стола и, высоко задрав крысиный хвост, гордо продефилировал к себе в коробочку. На меня при этом он старался не смотреть. Игнорировал, в общем, как мог.

— Ой, какой масипусечка! — елейным голоском моментально засюсюкала соседка.

Я вздохнул. Ну вот почему нормальная женщина, стоит ей увидеть пухлощекого малыша или, не к ночи будь упомянут, котика, моментально превращается в присюсюскивающую дурочку? Куда деваются сила воли, опыт и интеллект? Какая-то мимимимагия.

Но вслух я сказал:

— У него стригущий лишай.

— Ох! — воскликнула Алла Викторовна, которая уже почти протянула руки в сторону Валеры, а тут прям с испугом отдернула. — А зачем ты его сюда притащил?

— А куда б я его притащил? — спросил я, разливая нам чай в чашки. — К вам? Он обитал на помойке, я выносил мусор, и мы там встретились. Ему было холодно, а у меня места много. Так что теперь он здесь.

Алла Викторовна задумчиво хотела что-то сказать, отпила из чашки и ахнула:

— Сережа! Что это за чай, напомни?

— Нравится?

— Прямо ух! — похвалила она и отпила еще. — Прелесть, а не чай, хоть и за душу аж берет.

— Потому что, как я говорил, там имбирь.

— А еще что?

— Угадайте, — усмехнулся я.

— Мяту я ощущаю, — усмехнулась соседка, — и по запаху, и по вкусу. И лимон есть.

— Правильно, — похвалил я. — А еще?

— Эм-м-м… что-то такое знакомое… но не могу понять, что там… — покачала головой Алла Викторовна и попросила: — Еще налей.

— Налью, — кивнул я, — но только одну чашечку, и на этом все. Не от жадности. Этот чай просто мощный лимфодренажный эффект имеет. Для похудения хорошо, и имунку разгоняет отлично. Но, учитывая возраст, вы потом в туалет будете бегать.

— Мочегонный эффект? — догадалась Алла Викторовна. Все-таки она была медсестра.

— Да, там брусничник. Обычно я листья от брусники беру, но когда их нет, и ягоды сойдут. Поэтому на ночь пить его надо умеренно. Лучше с утра. Или в баню. Тогда тоже хорошо.

— И все? — не сдавалась соседка.

— Еще там корица, — сказал я. — Я вам уже говорил, что при диабете она полезна, но женщинам корицу вообще каждый день употреблять надо. Можно с кофе. Да и мужчинам тоже не помешает. И ромашка, потому что к вечеру желательно успокоиться. В целом получается так: имбирь дает противовоспалительный эффект и помогает пищеварению, ромашка успокаивает, мята расслабляет, а про бруснику я уже говорил.

— И все?

— И все, — подтвердил я.

— Странно, ингредиенты вроде простые, а вкус замечательный, — сделала мне комплемент Алла Викторовна.

— Так что вы мне рассказать хотели? — напомнил я, когда, на мой взгляд, долг гостеприимства был выполнен.

— Да тут такое дело… — замялась Алла Викторовна, отхлебнула из чашки еще и сказала со вздохом: — Ты знаешь, Ахметовы на тебя заявление ведь написали и подписи теперь с жильцов собирают. Заявление о выселении.

От удивления у меня аж челюсть отпала.

— В каком смысле?

— Вот в таком. В прямом. Они… решили тебя отсюда выселить…

— С какой стати? — удивился я. — Квартира у меня в собственности.

— Ой ли? — хмыкнула соседка.

Стоп, а ведь Михалыч упоминал, что Серега заложил квартиру. И раз допустил просрочку по коммуналке, то и выплаты по кредиту, скорее всего, тоже. Но в телефоне никаких звонков или сообщений от банка… Странно. Наверное, Серега все же потерял телефон, а номер не восстановил. Или, наоборот, специально сменил, чтобы кредиторы не искали. Надо найти и проверить все документы по этой квартире.

Я покачал головой.

— Все равно это не дает им права.

— Ну вот, видимо, ты им мешаешь, — нахмурилась соседка. — И даже если не смогут выселить, нервы все вытянут.

— Что конкретно они уже сделали?

— Как я и говорила, подписи собирают. Хотят, чтобы ТСЖ и участковый занялись тобой — жалуются на шум, пьянки, мусор. Говорят, ты мешаешь жить. Многие уверены, что тебя через суд могут заставить квартиру продать или признать неблагополучным жильцом. Плюс кредит на тебе висит, все знают, ты же ходил у всех деньги клянчил на него. Хотят и в банк идти жаловаться.

Да что ж такое-то! Похоже, мне придется обойти всех соседей и выяснить, кому и сколько Серега, то есть, уже я, должен.

— Так чем я им могу мешать?

— Здрасьте! Сережа! Забыл, как раньше постоянно буянил? Пьянки, музыка, мусор даже ленился выбрасывать, на площадку выставлял!

— Так то было раньше. Сейчас же я не буяню, и все спокойно, тихо. Уже сколько дней!

— Сколько? — скептически задала риторический вопрос Алла Викторовна. — Никто даже не заметил, как ты изменился, все по инерции думают, что ты такой же. И что возмущает, много кто их поддерживает. Представь себе, что очень много… Гариповы вот, да тот же Брыжжак подписал. И под тобой живут вот эти… молодежь… Ты им там замечания делал, вот они тоже подписались. Ну, в общем, озлобленного народа хватает, так что будь, пожалуйста, осторожен, Сережа, потому что за тобой сейчас глаз да глаз будет.

— Ну, вы-то хоть, Алла Викторовна, не подписали? — печально усмехнулся я.

— Нет, я не подписала, но ты не радуйся: у нас из всего подъезда, может, две-три квартиры только не подписали, — огорошила меня она. — Все остальные согласны.

Ну дела… Ладно, с этим вопросом я разберусь тоже. В конце концов, если разберусь с кредитом, я могу эту квартиру продать и купить в другом месте. Где не будет этих шумных соседей. Может, даже где-то в пригороде, чтобы была зеленая зона и свежий воздух.

А вообще, я давно хотел из этого города уезжать, раз у Сереги здесь столько проблем. Может, даже вернусь в Москву. Цены на недвижку в Казани, к моему удивлению, близки к столичным, так что должно хватить и на что-то в Москве. И работу точно найду. Возможно, даже в ту же клинику, где я работал, устроюсь.

Где-то в глубине души царапнула мысль о Серегиных родителях, но я трусливо попытался ее отогнать: мне сейчас надо думать о том, чтобы выгадать себе еще времени.

Мы еще перекинулись парой слов, и Алла Викторовна ушла, а я сел и задумался — что теперь делать?

А потом вспомнил. Нашел в телефоне ближайшую ветеринарную клинику, Серегин рюкзак, уложил туда старый теплый свитер и, поскандалив с Валерой, запихал его внутрь.

Ветклиника оказалась в двадцати минутах ходьбы, на первом этаже жилого дома. Врач, молодая женщина лет тридцати, осмотрела Валеру быстро и профессионально. Послушала, пощупала, заглянула в глаза и уши, покачала головой. Котенок даже не рыпнулся.

— Конъюнктивит запущенный, но вылечим, — сказала она, доставая из шкафчика тюбик мази и флакон капель. — Вот это — три раза в день, а капли — утром и вечером. Неделю покапаете — и все пройдет. Лишай у вас тоже почти прошел. Молодец, что занимались. А глистов гнали?

Я кивнул, и она одобрительно хмыкнула, выписывая рецепт.

— Тогда через две-три недели приходите на вакцинацию. И кормите нормально — котенок худой. — Она протянула мне бумажку с назначениями, погладила Валеру по макушке и добавила с усмешкой: — Повезло ему с вами. Обычно таких на помойке и бросают.

Глава 7

Вернувшись от ветеринара, я посадил Валеру в его новый дом — специальную лежанку для кошек, которую купил по дороге из ветклиники. Мягкая корзинка с высокими бортиками, обшитая серым плюшем, выглядела вполне уютно, я бы и сам в такой полежал, всяко лучше убитого дивана Сереги.