Двадцать два несчастья 2 (СИ) - Сугралинов Данияр

Валера недоверчиво обнюхал края, потоптался на месте передними лапами, словно проверяя качество подстилки, и, наконец, уселся в самом центре, мяукнул, демонстративно отвернулся и принялся вылизывать переднюю лапу. Конус на шее, разумеется, мешал и тут — язык не доставал до шерсти, но котенок упорно продолжал попытки. Через минуту сдался, свернулся клубком и закрыл глаза.

А я вернулся мыслями к тому, о чем рассказала Алла Викторовна.

В прошлой жизни, когда был в непонятках, тревоге и каких-то негативных мыслях, я начинал какую-нибудь механическую работу: мыть посуду, подметать пол, вешать полочки, обрезать деревья и кусты на даче (в той жизни у меня была шикарная дача, и я часто любил там возиться с растениями, считал, что работа на земле — это своего рода духовная практика, почти как молитва) или в крайнем случае перебирать старые бумаги, откладывая все, что шло на выброс.

Так и сейчас. После того как дорогая соседка специально или нет испортила мне настроение, я занялся тем, что полез в диван. Мне и в голову не приходило, что в нем можно что-то спрятать, совсем забыл о такой конструкции, но оказалось, что Серегин диван именно такой.

Приподняв сиденье, я выругался и долго смотрел на склад наваленного туда барахла.

Потом, глянув на спящего Валеру, принялся за дело. Влез в диван, вытащил оттуда старые коньки, клюшку, старый советский хоккей с обломанными фигурками, альбом с футбольными наклейками, запыленную игровую консоль, перевязанную бечевкой стопку вздувшихся от времени и сырости журналов «Наука и жизнь» и «Страна игр», пакеты в пакетах, две пустые банки с засохшим там непонятно чем, ракушками и камушками из моря — видимо, что-то такое привозили и пытались сделать аквариум. Возможно даже, это какие-то водоросли, но я, конечно же, все выброшу. Ну, кроме журналов.

Сначала у меня сложилось впечатление, что в этой горе хлама — все самое ценное, чтобы было в жизни Сереги. То, что не поднялась рука выкинуть. И у меня в той жизни было почти так же, пока не сгорело вместе с домиком на старой даче, где и хранилось.

Но когда я обнаружил старый фотоальбом с порванными и пожелтевшими черно-белыми фотографиями… Нет, этот хлам был не Серегин, а даже если и его, то не весь.

Это была квартира его бабушки. Именно его бабушки, потому что я заметил на фотографиях и самого Серегу, еще маленького, и его родителей, молодых и с надеждой на лицах.

А самому Сереге, видимо, квартира досталась по наследству. И, возможно, не в лучший период его жизни, раз у него даже не дошли руки разобрать этот хлам.

Рассортировав вещи (что-то на мусорку, что-то оставлю, чтобы изучить жизнь Сереги), в опустевшем пространстве диванного хранилища я заметил забившуюся под боковую обивку небольшую пухлую папку. Она была явно новее всего остального барахла и, может, даже провалилась туда, а не была специально уложена.

Я достал ее — самая обычная белая папка на завязках, правда, изрядно потрепанная и уже не совсем белая. Открыл и обнаружил кучу бумажек, которые касались Сереги: здесь была и его переписка с Наташей и даже с какой-то Верой; школьные тетради, дневник за седьмой класс, еще какие-то бумаги — это все я отложил, просмотрю позже. И сильно обрадовался, увидев блокнот Сергея — старый, потрепанный, но, судя по последним записям, а они были недавними, актуальный. Больше всего меня порадовало то, что на последней странице вверх ногами были выписаны пароли, в том числе от Госуслуг и от компьютера.

Интернет я оплатил и подключил, поэтому сейчас, изрядно порадовавшись, включил комп и открыл браузер Сереги. Подгрузилось множество незакрытых вкладок… Да уж, порнушкой молодой человек увлекался горячо и беззаветно. Хорошо хоть вкусы у него были вполне традиционные. Подавив вдруг вспыхнувший интерес, я быстро закрыл все эти вкладки, после чего перешел к закладкам.

О! Вот оно! Нашел ссылку на mail.ru, кликнул и… открылась страница его почты, причем уже залогиненная. Полистал и убедился, что электронка его не представляла никакого интереса — возможно, ей давно не пользовались, а может, у него какие-то дополнительные еще были…

Ну не верю я, что там, на электронной почте, могут быть только ежемесячные расчетные листы с начислением зарплаты из больницы, какие-то распоряжения и приказы по поводу сдачи отчетов на определенные сроки — и на этом все! А больше ничего не было. Ни личной переписки, ничего. А, ну еще была парочка поздравлений с днем рождения, да и то от медицинских сайтов. Что-то не то.

Затем я открыл Госуслуги, залогинился, получил сообщение с кодом и ввел его. Успешно!

Первое, на что бросил взгляд — несколько непрочитанных уведомлений, включая долги по ЖКХ и штрафы ГИБДД.

Самое последнее как раз и касалось того, что поступило судебное решение, по которому мне назначено выплатить компенсации родственникам пациентов в рамках гражданского иска… по три миллиона!

Надо же, не обманул «няшка» Рубинштейн, мать его так. И сумма какая-то… бешеная. Обычно при таких случаях раз в десять меньше, а тут… прямо как будто по верхней границе назначили, чтоб уж до конца растоптать меня. Уверен, никто даже не попытался разобраться ни в деталях, ни в обстоятельствах. Просто между делом, как будто в курилке быстро порешали: три смерти — значит, три миллиона каждому. Готово. И все быстро задним числом провернули, пока я не очухался и не начал дергаться.

Самое паршивое — я понятия не имел, что там натворил Серега. В чем именно ошибся-то?

Я посмотрел на это все, почесал затылок и решил, что сегодня уже поздно, и я ничего не сделаю.

А вот завтра, пожалуй, найму адвоката, причем не буду брать никого из Казани, раз товарищ Хусаинов мне подробно и внятно объяснил, что у него здесь все схвачено. Скорее всего, возьму знакомого адвоката из Москвы, скажу ему, что мне рекомендовал его доктор Епиходов.

А что, это мысль!

И кстати, я придумал вполне достоверную версию, которая поможет перекинуть небольшой мостик к моей прошлой жизни. Фамилия у меня Епиходов, имя — Сергей. Если у людей из той, прежней, жизни возникнут вопросы к моей новой личности, скажу, что я внебрачный сын Епиходова Сергея Николаевича, а мать дала мне имя в его честь. После такого придраться будет сложно. Вряд ли кто-то станет глубоко копать, выяснять, что у того Сергея отец тоже Епиходов и так далее. В крайнем случае можно сказать, что тот взял фамилию из-за благозвучия.

Ну, или еще что-нибудь эдакое выдумаю.

Я углубился в другие бумаги Сереги и выпал из реальности на некоторое время.

Пока я разбирался с документами, обнаружил еще одно уведомление на Госуслугах — свежее, минуты две как пришло. Немало удивившись, полез туда и хмыкнул: это было официальное уведомление из больницы номер девять о том, что Епиходов Сергей Николаевич приглашается на заседание внеплановой комиссии по разбору летальных исходов и качеству медицинской помощи. Честно говоря, у меня аж челюсть отпала.

Насколько я знаю, основная ответственность за организационный бардак и допуски лежит на руководстве, но лечащий врач тоже отвечает за свои решения. Однако крайних обычно ищут среди начальства.

Кроме того, на операцию, которую я делал Лейле, мне дал разрешение лично Харитонов — пусть и не в письменной форме, а в устной, но при многих свидетелях — уверен, что и тому Сереге Епиходову на операции тех троих пациентов, которые умерли, тоже давало распоряжение и разрешение руководство. Более того, я так до сих пор и не понимал, почему Сереге, взрослому хирургу, дали делать операцию ребенку — ведь для этого есть свои, детские, врачи — и где были остальные хирурги, когда у него пошли косяком вот эти проблемы? Почему не перепроверяли диагнозы? Почему после этого его не отправили на переподготовку? И вообще, вопросов было более чем достаточно.

И тут еще вот эта комиссия так внезапно нагрянула. Причем не явиться я в принципе не могу, потому что проблем у меня тогда будет вообще выше крыши — тем более, если я буду подавать на суд, все вот эти справки мне тоже придется собирать. Более того, меня должны были уведомить за две недели, а не за полсуток, во всяком случае, по Трудовому кодексу. Хотя… Не просто так они воткнули слово «внеплановой».