Непокорная на княжеском отборе (СИ) - Епринцева Яна

Я безропотно повинуюсь. Иду за ним, прокручивая в голове увиденное. Гадание произвело на меня неизгладимое впечатление. Это ведь настоящее колдовство, которого в нашем мире не встретишь.

Внезапно откуда-то сзади слышится громкий вой. Протяжный, жалобный, полный тоскливой безысходности. Так воет собака, потерявшая хозяина. А может быть голодный волк?

Сердце мгновенно в пятки проваливается, ледяной язык страха лижет затылок, отчего волосы шевелятся и встают дыбом. Хочу обернуться, но Бранибор не даёт. Он хватает меня в охапку, держит и вновь прикладывает палец к губам.

Вспоминаю его слова о том, что нельзя оглядываться во время обратного пути. Киваю и ускоряю шаг.

А вой становится громче. Теперь уже слышится не один, а несколько протяжных волчьих голосов. И они всё ближе и ближе, уже прямо за спиной. Кажется, ещё мгновение и голодные хищники накинутся сзади, вонзят острые клыки в живую плоть, разорвут нас с князем на части.

Кусаю губы, трясусь всем телом, с трудом держусь, чтобы не пуститься бегом. Но понимаю, что бежать не получится. Бранибор стискивает меня стальными ручищами, почти несёт, не даёт делать лишних движений. Бросаю взгляд на его лицо и вижу спокойствие и холодную решительность.

Они нас не тронут. Главное — не оглядываться. Твержу себе это мысленно как заведённая. Всё будет хорошо. Если бы нам угрожала опасность, князь не выглядел бы таким невозмутимым. Он знает, что делает, мне нужно лишь довериться ему.

Почти получается. Но в этот момент со стороны леса доносится нечеловеческий, душераздирающий крик, сверху раздаётся вороний грай, а сзади слышится топот множества ног.

Зажмуриваюсь, зажимаю себе рукой рот, чтобы не завизжать, и упорно иду вперёд. Хотя уверена, что до терема нам не добраться, и уже через минуту мы станем жертвами разбушевавшейся лесной нечисти.

Глава 23

Ноги отказываются держать меня. Если бы не князь, я, наверное, свалилась бы прямо на дороге и лежала так, пока не сожрали волки или другие чудовища, что, судя по всему, идёт по нашему следу.

Но Бранибор умирать явно не планирует и меня отдавать на растерзание тоже не собирается. Тащит вперёд, не позволяя при этом оглядываться.

Да у меня и не получилось бы оглянуться, говоря откровенно. Я и вперёд смотреть не могу, от ужаса всё в глазах потемнело, кровь бешеными толчками бьётся в висках, заглушая внешние звуки. Ещё чуть-чуть и рухну без сознания.

Передвигаюсь скорее автоматически, как кукла, которую дёргают за верёвочки.

И вдруг всё смолкает. Резко, как будто выключили, прекращается вой, не доносится ни хлопанья крыльев, ни карканья. Топота ног или, может, лап, тоже больше не слышно. Тишина, звенящая и колючая, как морозный воздух, обрушивается на нас, обескураживая своей неожиданностью.

Распахиваю глаза и вижу, что мы вошли в селение. Как? Ещё секунду назад домов даже видно не было, лишь бескрайние заснеженные просторы. А теперь по обе стороны высятся ладные деревянные избы, со светящимися в темноте оконцами, с дымком, тянущимся из труб.

— Пришли, душенька. Теперь бояться нечего, — прочистив горло, говорит Бранибор и выпускает меня из сильных рук, позволяя идти дальше самостоятельно.

— Что… Что… это было? Они всё ещё гонятся за нами? — бормочу срывающимся голосом.

— Нет. Не тревожься. Если бы в поле оглянулась, тогда быть беде — накинулась бы нечисть и утащила, а то и на месте растерзала на части. А теперь она уж исчезала, убралась восвояси. Утром даже следов не увидишь. Да их и сейчас, поди, нет. Только проверять не советую.

— Я и не собираюсь… Идём поскорее.

Всю дорогу до княжеского терема меня бьёт озноб. Сжимаю челюсть, потому что стоит расслабиться, как зубы принимаются выбивать бешеную чечётку. А мне не хочется, что Бранибор видел, как сильно я испугалась.

Даже войдя в княжескую светлицу, не могу успокоиться. Пальцы дрожат, отчего никак не получается развязать узел платка и снять верхнюю одежду.

Бранибор же, наоборот, живо скинул меховой плащ, стянул сапоги и поставил к печке, чтобы согрелись. Бросив в мою сторону беглый взгляд, замечает моё состояние. Подходит и помогает раздеться.

— Напугалась, любушка моя? Ну полно, полно… Со мной тебе бояться нечего. Да и терем наш под обережными чарами. Сюда никакой нечисти не добраться, — говорит, успокаивающе сжимая мои озябшие ладони в своих огромных ручищах.

Киваю, но всё равно продолжаю трястись. Бросаю взгляд на красивое мужественное лицо, и в животе огонь начинает разгораться. Хочется забраться к нему на колени, прижаться всем телом, вцепиться как можно крепче и не отпускать, никогда не отпускать.

Что на меня так подействовало? Наш поцелуй? Или может быть страх, что я натерпелась после ритуала? Не знаю, да и знать не желаю!

Бранибор такой большой и при этом ласковый, такой тёплый, восхитительно пахнущий, будоражащий и желанный. Хочу его полностью, прямо сейчас.

Появляется непреодолимое желание сказать об этом князю. Попросить его о том самом, чего боюсь и одновременно жажду всей своей душой.

Страшно, конечно. Стыдно и волнительно. Никогда не делала мужчине подобных предложений. Но я ведь теперь другая, верно же? Значит, смогу.

Поднимаю глаза на Бранибора. Заглядываю ему в лицо снизу вверх и нервно сгладываю. Медлю, вдыхаю носом воздух, ощущаю, как сердце пускается вскачь. И всё же решаюсь.

— К тебе хочу… Чтобы обнял, чтобы целовал… — выдаю, бурно краснея.

Бранибор устремляет мне в лицо пристальный взгляд. Смотрит мучительно долго, как будто не верит в услышанное, ищет подвох.

— Я и сам того хочу, душа моя, голубушка, серденько моё… Вот только отдаёшь ли ты отчёт, что прерваться я уж не сумею? Всю себя отдать готова? Прямо сейчас?

Голос князя низкий, хриплый, срывающийся. Обволакивает меня подобно густой патоке, вызывая мурашки по телу.

Делаю глубокий вдох и киваю.

— Готова. Расплети мне косу, Бранибор…

Он ничего не отвечает. Лишь задерживает дыхание на мгновение, а потом, с шумом выдохнув, подхватывает меня на руки.

Несёт на постель, опускает на меховое покрывало и как есть, в одежде наваливается сверху. Начинает покрывать моё лицо и шею торопливыми поцелуями, обжигающими и колкими, от которых искры бегут по телу. Ручищи жадно сминают грудь, скользят по животу, обхватывают бёдра, притягивая меня ближе к мускулистому телу.

Лежу, молчу, позволяю, охваченная мгновенно вспыхнувшим огнём острого желания. Но при этом не могу не испытывать невольный страх.

Бранибор большой. Огромный. И нет сомнений, что большой он везде. Смогу ли я выдержать его, понравится ли мне? А может, ждёт лишь боль?

Сердце колотится с перебоями. Дыхание из груди вырывается с хрипами. Впиваюсь пальцами в мех покрывала и вытягиваюсь под тяжёлым мужчиной натянутой струной.

Он чувствует, понимает. Ослабляет хватку.

— Я буду ласков, нежная моя, сладкая… Я не доставлю боли, скорее сам умру на месте. Верь мне, любушка, верь…

И я верю. Безоговорочно принимаю как данность, что этот большой парень мне не навредит. Да и есть ли у меня повод в нём сомневаться? Он такой… настоящий! Настоящий мужчина, с которым ничего не страшно, с которым как за каменной стеной.

Обнимаю его за шею, тяну к себе, желая поцеловать, почувствовать вкус его губ, ощутить ласки настойчивого языка. Он понимает меня с полувзгляда и с хриплым стоном впивается в рот. Целует так сладко, что голова идёт кругом.

Отвечаю, ласкаю, как могу, как получается. Облизываю его губы, поглаживаю плечи, зарываюсь в густые волосы пальцами, как давно уже мечтала сделать. Стону, утопая в блаженстве. А князь ловит ртом мои стоны и вторит мне утробным рычанием.

Глава 24

Горю и плавлюсь, как воск от настойчивых ласк, которых вскоре становится недостаточно. Хочется большего, гораздо больше, так чтобы всем телом чувствовать его…

Бранибор понимает, а может быть, сам ощущает то же самое.