Шоу продолжается (СИ) - Кас Оксана

— А почему ты стал меньше читать? — внезапно спросил Шэнь. — По рассказам Тэюна, он постоянно воевал с тобой, чтобы отнять книгу, а сейчас…

Хару неуверенно улыбнулся. На самом деле, мелочей, которые отличают его от прежнего Хару, полно. Повезло, что слияние личностей произошло в подростковый период и все странности приписали смене характера в пубертат. Поумнел с возрастом, так сказать. Но книги действительно выбивались. Хару же в этом плане был как наркоман, его от книги было сложно отодрать, он гулять с Тэюном ходил примерно как на работу: нужно уделять дружбе время, потому что это важно. Во время прогулки он, конечно, входил во вкус, но вот сам процесс закрытия книги и выхода из дома — это огромное волевое усилие. А тут… в медленном темпе читает одну, максимум — две главы — «Мастера и Маргариты» за вечер. А иногда и не читает вовсе.

И, хотя Тэюн не задавал вопросов, нужно все же как-то объяснить этот феномен.

— Тэюн не рассказывал, что в этом году на меня налетел одноклассник, я ударился затылком об пол и три недели лечил тяжелое сотрясение? — спросил Хару.

Шэнь и Чанмин одинаково удивленно вытаращили глаза:

— Не-е-ет… этого смертника девчонки в твоем классе потом не прибили? — уточнил Чанмин.

Тэюн прыснул со смеху. Хару цокнул языком и закатил глаза: ну сколько можно?

— Прости, рассказывай дальше, — примирительно улыбнулся Чанмин.

— Да особо-то нечего рассказывать. После того случая… мне начало казаться, что я напрасно теряю время и те ресурсы, которые у меня еще есть. Ни к чему особо не стремился, жил на автомате. Тут же понял, что я… хочу большего. Хочу красивый дом, хочу путешествовать, хочу видеть своих близких здоровыми и счастливыми, хочу ходить в крутые рестораны, хочу… много чего хочу, на самом деле. Я стал жадным, пожалуй. И почти все это так или иначе связано с деньгами. На фоне всего этого книги словно стали… не такими интересными. Вот и все.

За столом на короткий миг повисла тишина. Хару даже немного смутился: не слишком ли странно звучала его речь? Тэюн, правда, улыбался ему — словно мысленно, через стол, похлопывал по плечу.

— То есть, ты решил стать айдолом ради денег? — удивленно уточнил Чанмин.

— Технически, ради денег я решил стать актером, — поправил его Хару. — В айдолы меня случайно занесло.

Чанмин покачал головой:

— Тяжело тебе будет. Нет, правда, без обид. Я трейни так давно, что нормальной жизни толком-то и не знал. Для меня самое важное — сцена, слава. Я ради этого все это время старался.

Хару пожал плечами:

— Какая разница? Если так подумать, то любая мотивация здесь может расцениваться как странная. Ты хочешь славы, я денег, Шэнь, как мне временами кажется, готов танцевать за еду…

Шэнь недовольно ткнул его локтем в бок, а Хару невозмутимо продолжил:

— Это ведь не какая-то социально значимая профессия. Быть врачом, когда ты ненавидишь людей — странно. Учитель, который терпеть не может детей — это тоже опасный для социума индивид. Но мы не спасаем жизни, поэтому, разве может быть важно, что тебя привело в это индустрию? Это такая же профессия, как менеджер, повар или инженер. Повезло, если ты всей душой любишь свою работу. Но это ведь редкость. Меня от многих других трейни отличает лишь то, что я вхожу в профессию без особых ожиданий.

— Зато с огромным потенциалом, — покачал головой Чанмин. — Красивый, хорошо поешь, умеешь связно выражать свои мысли и, что уж скрывать, как танцор прогрессируешь очень быстро.

— Подтверждаю, — кивнул Шэнь. — За два месяца вы сделали огромные успехи. И у Тэюна хотя бы хорошая подготовка, все же тхэквондо — высококоординационный вид спорта, ты же пришел вообще нулевым… А сейчас танцуешь вполне достойно. Да, в группе с упором на сложную хореографию тебе было бы тяжко, но это пока… годик в трейни…

Хару недовольно поежился. Годик в трейни? За год трейни он бы точно решил, что завод — достойная альтернатива этому безобразию. Все же, обучение актерскому мастерству — это немного другое, да и работать они начинают быстро. Но год жить в танцевальных классах и постоянно терпеть придирки стаффа… еще и бесплатно… нет, он бы точно не выдержал.

Принесли заказ. Сначала на стол выставили закуски в маленьких тарелках, потом в специальной нише установили котелок с бульоном, затем уже на стол выставили блюда со свежими овощами и мясом, рис, напитки. В последний момент на столе появились две бутылки соджу.

— Это что? — уточнил Хару.

Чанмин сам делал заказ, поэтому Хару не знал, что там был и алкоголь.

— Вам же по восемнадцать, — напомнил Чанмин. — По бутылке на двоих — это немного.

— Меня на семейном застолье развезло от стопки рисового вина, — неуверенно произнес Хару. — Не думаю, что вам удастся незаметно пронести мое бренное тело по улице и уложить на кровать.

Парни разом начали ржать. Но после, когда отсмеялись, Шэнь заметил:

— Я тоже не привык к выпивке, пьянею быстро.

Чанмин печально вздохнул.

— Но хотя бы одну на четверых выпьем? В честь двух дней рождений?

Парни согласились, Хару вынужденно смирился. В такой бутылке соджу четыреста миллилитров. То есть, по сто на брата. Наверное, ничего плохого не случится — алкоголь-то некрепкий.

Правда, Чанмин в итоге уговорил их и на вторую бутылку. Как раз бульон закипел, они начали есть.

Алкоголь больше на заказывали, но легкий туман в голове все же присутствовал. Скорее всего, дело не только в отсутствии тренировки, но и в расовых особенностях — насколько знал Хару, азиаты не особенно хорошо переносят спиртные напитки… что даже удивительно, учитывая, как активно бухает Корея.

Вкусная еда, разговоры ни о чем, приятная обстановка — вечер получался действительно хорошим. Внезапно у Хару зазвонил телефон. Ноа.

— Слушаю, — неуверенно произнес он в трубку.

— Вы из общежития вышли? — без лишних вступлений уточнил Ноа.

Он говорил достаточно тихо, словно не хотел, чтобы его услышали.

— Ну… типа да…

— Возвращайтесь. Нобу ходит по общаге и пристает к стаффу с вопросами: говорит, что не может тебя найти. Ты его знаешь. Выглядит это… Он не звонил тебе?

— Нет, — сухо ответил Хару. — Спасибо, Ноа, я твой должник. Мы сейчас вернемся.

Он положил трубку. Все за столом смотрели на него.

— Нобу — маленький интриган. — сказал Хару. — Судя по всему, он хочет сделать так, чтобы о нашем «побеге» узнали. Закрывай счет и бегом в общежитие.

Чанмин и кивнул и вскочил с места. Хару, печально смотря на недоеденный ужин — хорошо хоть мясо уже закончилось — набрал номер Нобу. Не отвечает. Позвонил еще, и еще, и еще — нет ответа. Набрал Ёнмина. Тот сказал, что сидит в беседке во дворе, Нобу к ним заходил.

— Я не стал говорить ему прямо, что вы ушли, — признался Ёнмин, — Но он и так все понял. Я сказал, кажется, «они скоро придут», или что-то вроде.

— Спасибо. Мы реально скоро будем. Наберу, когда свернем на улицу у калитки.

— Нобу сказать, чтобы не искал вас?

— Толку-то? Черт с ним…

Как только Чанмин расплатился, они побежали в общежитие. Вряд ли их за отлучку исключат, но… какой-нибудь штраф назначить могут. Когда подошли к забору, Хару набрал Ёнмина. Тот встретил их, придерживая открытую калитку. И, когда они вчетвером уже зашли на территорию общежития, у Хару зазвонил телефон.

— Щибаль! — выругался он.

— Кто это? — спросил Тэюн.

— Госпожа Хван, — тяжело вздохнул Хару.

На улице уже почти стемнело. Половина десятого. Хару поднял трубку. Госпожа Хван холодным тоном поинтересовалась, с каких это пор трейни начали нарушать правила общежития… Ее голос услышали все и печально вздохнули.

— Мы просто гуляли во дворе, — попытался оправдаться Хару.

— Я стою в холле общежития, — ответила госпожа Хван. — Если через пять минут вы не появитесь передо мной, у вас будут крупные неприятности.

Ощущение у Хару были реально как у школьника, который сбежал с последнего урока. Хотелось бунтовать, пафосно бурчать «и че такого», требовать свободы… но он понимал, что в данной ситуации у госпожи Хван есть причины считать их поступок чем-то вроде должностного преступления. Они подписывали контракт, к которому прилагались правила общежития. Отлучаться с территории без разрешения стаффа нельзя. Они это правило нарушили, их поймали. И пытаться сейчас говорить «Остальные тоже сбегали — и ничего» — это просто ребячество. Позиция взрослого человека: накосячил — принимай наказание.