Хозяйка усадьбы "Детское счастье" (СИ) - Клэр Диана

- Ничего, малыш, - я совершенно по-детски хлюпнула носом. - Всё хорошо. - И снова мои плечи затряслись от плача.

- Я не малыш, - Баст шагнул вперед. Его карие глаза с необычной для ребенка серьёзностью пытливо уставились мне в лицо. - У вас проблемы?

Я снова всхлипнула, потом икнула. Затем, осторожно отстранив от себя девочку, высморкалась в кухонное полотенце.

- Да, - коротко обронила, пряча от детей глаза. Как же неудобно, что они увидели меня в таком расхлябанном состоянии! - Но это взрослые проблемы.

- Тетя Дженни, у вас нет денег? - голос мальчика звучал совершенно спокойно, почти буднично.

От изумления я едва не потеряла дар речи. Несколько секунд я оторопело смотрела на Баста, пока до меня не дошло, что его глаза прикованы к пустому кошельку, который всё еще лежал на столе, словно разинув голодный рот.

- Да, - я кивнула. - У меня больше нет денег. Приходили... - Я запнулась, пытаясь найти подходящее слово. - Не очень добрые люди и забрали всё, что у меня было. Хотели забрать дом, но я не отдала.

- За налогами пришли, что ли? - со знанием дела уточнил Баст.

Я с удивлением взглянула на него и кивнула.

- За налогами.

И почему я выкладываю детям все свои проблемы? Они же совсем маленькие. Но, очевидно, сработал эффект случайного попутчика. К тому же, глаза мальчика были такими серьёзными, такими понимающими, что я совершенно забыла о его возрасте. Мне даже на мгновение показалось, что я говорю со взрослым мужчиной. И я, не думая, принялась выкладывать все свои горести.

- Так что у меня остался лишь дом, сад, сережки... и пара медяков, - закончила я.

Странное дело, но, когда я выговорилась, на душе стало гораздо легче. Словно этот маленький, худенький мальчик, сидящий напротив меня, снял с моей души огромную часть тяжкого, мучительного груза. А девчушка, без малейшего стеснения оккупировавшая мои колени и теперь упоёно перебирающая пышные воланы платья, превратила остатки этого груза во что-то совершенно несущественное.

- Так это же очень много, - поразмышляв несколько секунд, рассудительно выдал мальчуган. - Дом, сад и сережки. И еда у вас есть. А остальное - это дело наживное.

Он решительно поднялся со скамьи и деловито осмотрелся по сторонам.

- Так, - меж темных бровей появилась крошечная морщинка. Казалось, малыш о чем-то размышляет. - Для начала надо собрать весь урожай с грядок. - Он оценивающе посмотрел на меня и неожиданно выдал. - Одна ты не справишься. Этим займусь я. Вернее, мы. - Он смущенно потупил глаза, потом добавил. - За оградой еще несколько наших... Они постеснялись заходить.

Я недоуменно открыла рот. Потом закрыла. Потом снова открыла.

- Ладно, понял, - мальчишка широко улыбнулся. - Где тут у вас погреб?

***

В огороде кипела бурная деятельность! Семеро ребят, без умолку болтая, весело копали картошку, собирали овощи, аккуратно складывали собранный урожай во внезапно найденные в доме - а я могу поклясться, что раньше их не было! - ящики и относили их в погреб. За окном то и дело раздавались взрывы звонкого хохота.

Меня от этой "грязной", как ее назвал Баст, работы решительно отстранили.

- Ты, тетя Дженни, нежная дама, - с важным видом заявил мальчуган, и в его голосе проскользнули почти покровительственные нотки. Казалось, он принял на себя роль мужчины в доме и теперь с упоением раздавал приказы. - Нечего тебе в грязи возиться, руки портить.

Я едва не рассмеялась, но кивнула. Сама же помню, какое удовольствие мне доставляло копаться в нашем детдомовском саду и помогать взрослым. А еще вспомнились наши поездки на картошку в университете. Какое же это было наслаждение! Поэтому я решительно отогнала непрошеные мысли о недопустимости использования детского труда и просто отдала Басту бразды правления. Тем более, мальчик себя отлично чувствовал в роли сильного, рассудительного мужчины.

Я же решила порадовать своих маленьких помощников чем-то... необычным. Немного поразмышляв, я остановила свой выбор на горячем супе. И не просто на супе, а на моём фирменном борще. Тем более, все ингредиенты для него у меня были в наличии.

Накормив своих питомцев бутербродами с сыром и вареньем, я с лёгким сердцем отпустила их в огород, а сама занялась борщевым таинством...

Поставила варить мясо, а пока готовился бульон, сделала зажарку. Пока мои руки привычными, ловкими движениями крошили лук и морковку, шинковали капусту и свеклу, резали помидоры и добавляли в кипящую, ароматную жидкость разные травки и специи, в голове мелькали счастливые лица ребят.

Помимо Баста и Рози, в огороде сейчас усердно трудились еще две девочки и три пацаненка.

Близнецы Рон и Тим выглядели чуть моложе Баста. Оба рыжеволосые, с заостренными чертами лица, они походили на маленьких лисят. Своего точного возраста ребята не знали. Отца они совсем не помнили, а маму лишь смутно. Она сбежала два года назад с каким-то заезжим торговцем, оставив детей просто в лесу. И если бы они не наткнулись на Баста, кто знает, что бы с ними было.

Маленькому, голубоглазому и белокурому, как ангелочек, Маркусу было пять лет. Его родители умерли от лихорадки, не оставив после себя ничего, кроме долгов. И мальчик оказался на улице.

Минна, худенькая, довольно высокая для своих девяти лет девчушка с густой копной светло-каштановых волос и огромными серыми глазами, была молчаливой и очень серьёзной. Казалось, ее губы вообще не умеют улыбаться. Но когда редкая улыбка, всё же, расцветала на них, возникало ощущение, что из-за свинцово-серых туч выходит самое яркое, самое теплое, самое золотое солнышко, способное согреть все вокруг. Ее мама родилась в аристократической семье. Но, когда девушка влюбилась в простого крестьянина и забеременела от него, родственники от нее отказались. А отец Минны, узнав о ребенке, исчез. Мать девочки долгое время скиталась по деревням, перебиваясь с одной грязной работы на другую. И, в конце концов, заболела чахоткой... Через полгода Минна осталась одна. На улице и без малейших средств к существованию.

Самой младшей из ребят, черноволосой, смугленькой Зое едва стукнуло четыре годика. Но эта малышка работала наравне со своими старшими товарищами. А ее маленький, вздернутый носик то и дело сосредоточенно морщился, когда она старательно сортировала овощи, бормоча под нос: сюда картошку, сюда морковку... сюда яблоко.

Размышляя о судьбах этих весело щебечущих в саду малышей, я ощущала угрызения совести и... жгучий стыд. За то, что взрослые бросили их. За то, что эти дети никогда не знали родительской любви. За равнодушие жителей деревни, у которых и мысли не возникло помочь этим стойким ребятам. И за себя... за то, что раскисла. Ведь Баст прав: у меня была крыша над головой, еда и целых полгода!

По кухне поплыл умопомрачительный, пряный, с едва уловимыми кисло-сладкими нотками аромат борща.

Я подняла тяжелую крышку и с удовлетворением помешала ярко-бордовую, густую похлёбку. Вдохнула запах трав и лаврика и с наслаждением закрыла глаза. Потом подошла к окну:

- Ребята! Заходите! Обед готов!

***

- Ханна, - я устало протерла последнюю тарелку и положила ее в буфет. - А почему жители деревни не помогли этим малышам? Ведь не так уж много надо, чтобы прокормить семерых детишек. Ну, или даже десятерых...

Няня некоторое время молчала. Потом принялась протирать влажной тряпкой стол. Собрала остатки хлебных крошек и выбросила их в окно.

- Знаешь, Дженни, не все такие добрые, как ты, - она задумчиво посмотрела на ночное небо, на котором покачивалась уже не полная Лунария. Сегодня она мерцала лилово-золотым свечением. - Люди очень очерствели в последнее время. - Старушка вздохнула. - Ты же, наверняка, заметила, что они... ммм... не очень приветливые.

Я задумалась. А ведь няня была права. Даже продавцы в лавках выглядели угрюмыми и мрачными. И разговаривали они не особо приветливо. Как и жители, которых мы встречали на улицах деревушки. Я почти не видела на их лицах улыбок. Только хмурые, а порой даже враждебные мины.