Моя Академия (СИ) - Син Евгений

Ариша сначала приподнимает брови, потом понимает и кивает как бы сама себе.

— Проходите, пожалуйста, Козьма Ефремович, — обращаюсь к следователю, как только тот появляется в зоне видимости.

— Здравствуйте, Ларион, — приветствует он.

— И вам здравствуйте, — киваю следаку. — Прошу вас, — показываю на невысокий стул возле кровати.

Следователь садится, а медсестра продолжает с неким сомнением поглядывать то на него, то на меня.

— Вас завтра выписывают? — интересуется Козьма.

— Не знаю. Выписывают? — переспрашиваю у Ариши.

— Да, ближе к вечеру, после осмотра целителя, — отвечает она.

— Ну вот, вы слышали, — холодно улыбаюсь.

— Задавайте свой вопрос, — мягко говорит сыскарь. — Я же вижу, что вы хотите.

Странно было бы при его опыте не видеть этого.

— У меня их несколько, — раз он сам хочет начать беседу с этого, мне только на руку. — Я бы хотел знать, почему вы ограничили меня в поиске информации про инферно?

Следователь щурит глаза и ждет, пока я договорю. Выглядит очень добродушным и внимательным. Но это только роль, я это очень четко понимаю.

— Всё просто, — кивает сыскарь. — Как вы могли заметить, эта информация не является секретной, просто о ней не принято говорить. Но журналисты обычно любят сенсации, и вы легко могли наткнуться на описание вашего случая с поездом.

— И чем это может мне навредить? — уточняю.

— Вам — абсолютно ничем, — мягко смеется Козьма. — А вот следствию — вполне. Мне от вас нужен холодный и взвешенный образ. Только информация от первого лица, никаких навешанных со стороны фактов. Если вспомните, это одна из просьб, с которой я к вам сюда пришёл.

— Хорошо, понятно. То есть после выписки никаких ограничений? — продолжаю копать в нужном направлении.

— Вы же гражданин нашего государства, нашей империи, какие могут быть ограничения? — разводит руками следователь, будто я спросил, можно ли мне использовать таблицу умножения.

— Вот, кстати, как гражданин империи, я несовершеннолетний, а вы со мной разговариваете без представителя, — перехожу к более щепетильной теме. — Я точно помню, что это неправильно.

— Вашему родному отцу сообщили, что вы здесь, — с полной готовностью отвечает Козьма. — К сожалению, он не может сейчас представлять вас и ваши интересы, но он оплатил услуги юриста.

— Юриста? — переспрашиваю.

Вижу, как Ариша кидает на следователя выразительный взгляд. Вспоминаю, что до выписки мне нельзя получать слишком много новой информации. Теперь же Козьма Ефремович тщательно подбирает слова.

— Мы все оказались в немного подвешенной ситуации, — начинает он с общих слов. — Дело в том, что договор с Академией ваша семья уже заключила. Соответственно, с этого момента именно Академия должна оказывать услуги представителя.

— Но? — спрашиваю и жду продолжения истории.

— Мы отправили им запрос сразу же после происшествия, — отвечает следователь. — Но ответа на запрос так и не получили. Только это не дает вам возможности пользоваться юристом отца как представителем семьи. Даже если приедет сам отец, мы не допустим его. С тех пор, как вы подписали договор с Академией, вы находитесь на полном её попечительстве. Согласно уставу вашей Академии, прямо сейчас вы в полной мере располагаете своей самостоятельностью, но в границах того самого Устава. Да и на территорию госпиталя, вероятнее всего, юриста не пустят. Вот после выписки — сможете пользоваться уже оплаченными услугами.

Понимаю, что следак чего-то не договаривает, но, по большому счёту, мне пока от этого ни холодно ни жарко.

— Получается, никакого юриста? — уточняю.

— Всё так, — подтверждает Козьма. — Поэтому мы приняли взвешенное решение: при нашей беседе будет присутствовать представитель больницы. Ничего против не имеете?

— Нет, не имею, — соглашаюсь.

Только ситуация мне в корне не нравится. Своего отношения не показываю, концентрируюсь на последовательности, логике слов и деталях. Мимика следака отточена годами, мастерство управления эмоциями заметно. Прикидываться несмышленышем тоже не вижу смысла. Держусь как обычно.

— У меня есть ступень по магическому праву, Ларион, — говорит Ариша. — Правда, пока только помощника правоведа. Но можешь на меня полностью рассчитывать. Полностью подхожу под определение представителя больницы и обязуюсь никуда не отходить во время разговора.

Коротко киваю. А вот сыскарь, кажется, удивлён. На моём месте он рассчитывал увидеть домашнего мальчика. Вместо этого перед ним адекватный, спокойный, выдержанный подросток. И от медсестры этих знаний тоже не ожидал.

— Хорошо. Тогда у меня ещё один вопрос, — продолжаю разговор. — Он скорее меркантильный.

— Безусловно, — не без интереса соглашается Козьма.

— Мне сказали, что за серебро выплачены деньги, — сразу перехожу к сути. — Можете меня проконсультировать по выплаченным суммам? В личной зоне не нашел никакой детализации платежа.

— Да, конечно, — все с той же доброй улыбкой соглашается сыскарь. — По Имперскому Уложению вам выплатили десятую часть от найденных сокровищ как участнику происшествия. Так поступают по старому договору отрядов зачистки. Это общепринятая практика. Всё, что появляется или становится доступным после прорывов, является собственностью государства, предыдущему собственнику выплачивается только определённая сумма. Обычно, больше стоимости вещи, но если требовалась помощь группы зачистки, то тут уже по договору.

С такой информацией всё сходится. Всё бьётся. И сумма, и пропорции. Получается, что за мой костюм выплатили как собственнику, а всё остальное — как участнику происшествия. В каком-то смысле это даже справедливо. Но здесь с какой стороны посмотреть. Тем более, если по-хорошему, то никаких прав на это всё я не имею. Вся моя заслуга заключается только в том, что я выжил.

— Козьма Ефремович, мне нужны контакты моего отца, — прошу резче, чем следует.

Тут следователь непритворно удивляется.

— И любых оставшихся родственников моего дядьки, — добавляю.

— Как так? У вас разве нет контактов вашего родителя? — спрашивает Козьма и кидает взгляд на медсестру, будто та знает больше информации.

Ариша только пожимает плечами.

— Нет. Этим всем занимался мой дядька — Карл. Так что… — принимаюсь объяснять, но следователь легким поднятием руки останавливаем меня.

— Хорошо, я вышлю уведомление в личную зону, — задумчиво произносит он.

— Благодарю.

В палате ненадолго повисает неловкая тишина. Все поглядывают друг на друга.

— Ещё какие-нибудь вопросы есть? — уточняет Козьма.

— Пока вроде бы нет, — размышляю вслух. — Разве что хочу уточнить по поводу договора с Академией! То есть я попаду в какую-то конкретную?

— Да, конечно, без изменений, — говорит следак. — В ту, куда направлял вас отец.

Вспоминаю карту с закрашенным красным очагами и серую область здания Академии.

— А как я смогу туда добраться? — уточняю, так как выписка почти на носу.

— Вы не переживайте, это мы решим, — успокаивает Козьма. — Если вас не встретят в Академии, то встречу я. Она не слишком далеко отсюда, так что меня не затруднит оказать вам услугу.

Звучит так, будто после этого я буду должен следствию. С этим тоже будем разбираться позже.

— Хорошо, спасибо, — делаю вид, что мне больше нечего спросить. Хотя… — Про серебро из прорывов можно уточнить?

— Конечно, — с готовностью кивает следователь.

— Почему его не продают?

— Потому что в прорывы оно попадает крайне редко. И приобретает очень нужные артефакторам свойства. Им может торговать только государство, Ларион. Предвосхищаю ваш вопрос, — с готовностью отвечает следак. — Поэтому его нет в свободной продаже. Еще вопрос?

На самом деле, вопросов у меня ещё море, но именно следак мне на них вряд ли ответит.

— Но вы же тоже не просто так пришли? — подвожу Козьму к цели его визита.

— Конечно, — соглашается следак. — По большей части мне нужна очень чёткая картинка самого неприятного для вас. Любые образы, приметы и расположение тел, порванные демонами. Империя заботится о своих гражданах даже после смерти. Мы должны точно знать, на кого напали демоны. Списки пассажиров поезда у нас есть. Вы поможете нам понять, кого мы можем вычёркивать из списков без вести пропавших.