Самая старая дева графства Коул (СИ) - Брай Марьяна

— Мы проезжали фабрики… по пути в ваш дом, леди. Что там производят? Их там так много. И людей столько, что… - я врала про людей. Но нужно было побольше говорить, чтобы она не подумала, что я заостряю внимание на производстве.

— В основном здесь производят кирпич. Но больше всего доход приносит камень. Глина для кирпича всегда там, где есть этот камень. Некоторые семьи сделали большие деньги на кирпиче только потому, что глину не нужно добывать. Её вынимают те, кто добывают камни. Если повезёт, можно найти породу размером с дом. Его распиливают и делают пол, стены, а некоторые стелют даже перед домом. Этот камень увозят во все королевства. Такого больше нет! - она не против была поговорить, но было ощущение, что разговаривает со мной только её язык, а мысли витают где-то совсем далеко.

— Камень? Он как-то называется? – я попыталась представить, но ничего, кроме мрамора в мою голову не приходило.

— Просто… камень. Так его называют все. Он остается прохладным в жаркое время, а в холод не делается ледяным, как сталь, или как… - она осмотрелась, - как обычные камни.

— Ого! А я ничего не знала о нём…

— Ты просто не слушала, что говорят вокруг. Твой отец владел большой долей в этом деле. И он не отдавал юрким дельцам глину за бесценок. Три фабрики выпускали кирпич. Сейчас твой брат либо спустит их под откос, либо отец Дианы приберёт все к рукам, – тётка, похоже, горевала не только о сестре, но и о потерянных деньгах своего зятя.

— Будем надеяться, что Даниэль увидит всё сам и не станет разменной монетой в играх. Почему вы не поговорите с ним, не дадите советов? Он…

— Что-оо ты, дорогая! Даниэль ни за что не допустит меня до разговоров о деньгах. Он даже лицо научился делать такое, как делал его отец при виде меня, - Лилит хихикнула и попыталась изобразить. Я тоже засмеялась, моментально узнав брата-фанфарона. Таким он был со мной. Но с Дианой становился тюлень тюленем, только ластами не хлопал, издавая смешные звуки.

Мы ехали совсем другой дорогой, никак не пересекающейся с той, по которой я приехала сюда. Город был большим. Нет, даже очень большим! Улочки то становились узкими, зажатыми с обеих сторон двух- и трехэтажными домами, то расширялись, становясь светлыми, воздушными, с одноэтажными усадьбами, газоном и цветами в кадках.

Потом началась пасторальная окраина: редкие дома фермеров, огороженные выпасы. Или вовсе стада овец и коров, блуждающие по своему разумению и хотению даже на дороге. От этого вот коровьего благоденствия кучеру приходилось сходить и разгонять стадо, чтобы проехать.

Тётушку это не раздражало, и я внимательно наблюдала за её реакцией.

— Почему у вас черная карета? – вдруг неожиданно даже для себя самой спросила я.

— Хм, - она опять улыбнулась левой стороной лица и стала выглядеть озорно, - когда тебя считают старой ведьмой, нужно либо доказывать обратное, либо поддерживать этот миф. Ну, я не очень люблю оправдываться, а доказывать что-то… так и вовсе ненавижу. А ещё: так люди меньше на тебя обращают внимания. Старая сумасшедшая, злая старуха – хороший щит от любопытных и дур.

— Я почему-то так и подумала, когда попала в ваш дом, леди. И это мне очень понравилось после “гостеприимной” Дианы, - ответила я и даже на секунду представила, что я попала сюда в своем настоящем возрасте. Мы бы точно с ней сдружились! Ну, как минимум, мне было бы комфортно жить с малообщительной и явно умной женщиной.

— Мы едем в приют. Это не самое благое место, Стефания. Но там лицо твоё должно выражать радость и любовь, - вдруг прервала мои размышления Лилит. – Ты будешь делать только то, что я говорю, хорошо? – она даже спросила, согласна ли я, а не просто приказала! Как же хорошо действуют разговоры по душам!

— Обязательно, леди! А вы можете рассказать мне сейчас об этом приюте? Ну, в общих чертах? Мне очень интересно!

— Я владею тремя приютами, и вместе с моим наследством ты получишь и обязательства, милая, - горечи или извинения в её голосе я не слышала, только сухие факты. - Два из них находятся далеко от города. В один мы как раз едем сейчас, в самый дальний. Третий недалеко от моего дома, но он самый… - она явно подбирала слова и при этом смотрела в окно, словно впитывая те красоты, которые мы проезжаем.

— Самый добротный? Или самый обеспеченный? Раз находится в городе… я так подумала бы, - не дождавшись, когда она найдёт правильные слова, вставила я.

— Все именно так, милая! В нём содержатся леди, оставшиеся без присмотра, без родни. Некоторые доживают век не в своих домах, а у племянников или ещё более далёкой родни. А потом, когда они становятся в тягость, их привозят в этот дом. Герцог, наверное, из понимания, кто в нём живет, помогает этому дому. А я не имею права тратить деньги, положенные в него, на другие дома.

— Но вы так делаете… - добавила я, и леди резко, словно её поймали за чем-то непристойным, обернулась ко мне. На лице женщины был испуг. Не злость или обида, а именно испуг, и я впервые видела это лицо вот таким! Раньше я считала, что моя тётка непоколебима, как скала, огнеупорна, как графит. Но оказалось, она тоже чего-то боится. – Простите, леди, но вы должны знать, что я никогда не вынесу наши с вами разговоры за пределы дома или этой кареты. Я надеюсь, вы мне верите.

— Странно, но верю, Стефания. Ты не была мне близка. И сейчас я не понимаю, почему, - грустная улыбка родственницы на секунду осветила лицо. Но через несколько секунд она снова отвернулась к окну.

Глава 20

Вся эта пейзанская благодать в какой-то момент уперлась в высокую, будто созданную, чтобы из-за неё ничего не выбралось, стену. Если все домики, которые мы проезжали сейчас и когда я ехала к тётке из родного дома, имели невысокие или даже полупрозрачные ограды, то тяжелые ворота, которые перед нами открывались, могли сдержать нехилую такую осаду.

— Улыбайся, Стефания! – видимо, решив показать на своём примере, Лилит растянула губы в улыбке.

— Обязательно, - я повторила за ней и, дождавшись, когда она медленно и осторожно выйдет из кареты, вышла следом.

Двухэтажный каменный дом, не имеющий окон на втором этаже, походил на тюрьму. По левую сторону двор занимал сад из старых деревьев с кривыми, узловатыми, будто пальцы, поражённые артритом, стволами. Между ними были привязаны верёвки, на которых сушилось несметное количество простыней, платьев и узких, как полоски бинтов, тряпиц.

Справа четверо пожилых, но активных женщин пололи грядки. Они, опираясь на колено или тяпку, распрямились, и лица их озарила улыбка. Я вспомнила о мимике и тоже улыбнулась, а потом и склонила голову, как это сделали они. Но их поклон, видимо, был предназначен только Лилит.

— Леди, как мы рады! – одна из работниц торопливо, путаясь в подоле, обходила грядки. - Идёмте, идёмте!

— Не беги, Фани, не беги. Мы никуда не торопимся! Как твои руки? Вижу, ты не можешь сидеть без дела! – в голосе тётки я слышала искреннюю гордость. Нет, она точно не лукавила, не вела бесполезную беседу, которую составляют, как правило, пустые слова. Она радовалась за эту женщину!

— Мне кажется, или леди с вами похожа на вас? – Фани обогнала нас только потому, что тётушка моя заметно сбавила шаг. И прямо возле приоткрытой двери, за которой колыхалась тонкая, почти невесомая шторка, обернулась.

— Идё-ём, с нажимом настояла Лилит, - сейчас я вам её представлю. Сразу всем. Зна-аю, что ты хотела бы узнать первой, а потом лично всем рассказать. Но не в этот раз, милая, - Лилит мягко подтолкнула Фани к двери.

Пока они входили, я обернулась к воротам, которые открылись и закрылись, как будто сами. Но сейчас я увидела двух крепких мужчин, укладывающих на козлы бревно, а потом прилаживающих к нему двуручную пилу. Не монастырь!

В прохладном помещении с каменным полом и оштукатуренными и покрашенными в светлый тон стенами, обустроенном как прихожая, на стенах висели передники, платки. На полу стояли ведра и тазы.