Корпорация Vallen'ok 3 (СИ) - Хардин Сергей

Глава 10

Сначала положил перед собой хронограф. Ничего особенного для постороннего взгляда, разве что кроме странных символов рядом с цифрами и едва уловимого искажения по краям стекла — того самого «второго экрана», невидимого при блокировке. Я провернул функциональную кнопку вокруг оси, услышал тихий щелчок, экран исчез, кнопка замерла. Еще оборот, снова щелчок, искажение вернулось, кнопка вновь готова к нажатию. Простейшая, но жизненно важная защита от случайной активации.

Вот только это были не просто часы, скорее артефакт, наследство, оружие и проклятье в одном эргономичном корпусе диаметром в пять сантиметров. В сторону пока отложил потрепанный блокнот отца, его формулы казались сейчас слишком непостижимыми иероглифами, особенно на фоне той реальной, кровавой цены, которую пришлось в итоге заплатить моим родителям. Пора было разложить по полочкам то, что я знал о проекте «Хронос», не для науки, а ради собственного выживания.

Принцип работы был на первый взгляд, прост, как детская игрушка, и одновременно с этим чудовищен и нереален, так как осуществлял вмешательство в саму ткань времени.

Нажатие кнопки было равно сохранению мира, и это была не метафора. В момент щелчка, в ту же секунду, когда дрожал воздух и стучало в висках, устройство фиксировало словно абсолютный «снимок». Не только моего физического и ментального состояния, но и всего окружающего пространства в радиусе, чёрт, а я даже не знаю на каком. Это была некая контрольная точка. Момент «здесь и сейчас», замороженный в кристалле кремния или на чем там ещё работает эта штуковина. Пирожок в руке водителя грузовика, траектория дождевой капли, нейронные импульсы в мозгу прохожего — все это будто упаковывается в мгновение ока. По крайней мере в моей голове это укладывалось именно так.

Потом следует этап «проживания черновика», назовём это так. После создания контрольной точки я существую словно в своеобразной «песочнице». Время течет обычным ходом, я могу действовать, ошибаться, рисковать. Но это — черновик. Предел этого черновика и есть тот самый лимит времени. Изначально жалкие пять минут после обновления подросли до десяти. Величина непостоянная, привязанная то ли к уровню заряда, то ли к загадочному слову «энтропия».

А дальше следует процедура отката, стирания реальности. По истечению лимита времени или по моей воле из-за досрочного нажатия происходило чудо и кошмар одновременно.

Мир опять замирал, дождь становится хрустальным частоколом (как при первом использовании, например), звуки глохли. Следом накрывал воздушный удар и мгновенная темнота, после которых я снова оказывался на контрольной точке, физически в том самом состоянии, что и был ранее. Психически — я помню всё, весь тот прожитый отрезок, со всеми ошибками, болью, триумфами, но для мира ничего этого ещё не было. Грузовик не сбил меня и Момо, старушка не уронила кофе, я не выиграл миллионов на скачках. Реальность откатывается назад, как пленка в кинопроекторе, сохраняя воспоминания только у меня, оставляя единственным свидетелем отмененного будущего.

Но этот откат, не просто телепортация без последствий. За это насилие над пространством и временем я расплачиваюсь своим здоровьем. Приходящие «отходняки», это не просто дурнота.

По первости возвращение сопровождалось легким головокружением. Потом пришла тошнота и слабость, носовые кровотечения, да как-то раз я вообще еле смог устоять на ногах.

И эта интенсивность растет независимо от того, прожил я весь лимит или вернулся досрочно, пусть и через десять секунд. Стоп, ну так я допустим не пробовал, сделаем соответствующую отметку в блокноте, правда становится подопытной мышкой для самого себя желания не было. Но то, что был важен сам факт возврата, в этом я точно уверен. Как в ролевой игре какой-нибудь — нажал кнопку, лови минус.

Важен сам акт отката. Нажал кнопку возврата — получил дозу урона.

После каждого такого «черновика» устройству требуется время на восстановление, условно время перезарядки. Изначально нужны были сутки, но после ряда использований скатилось до двадцати часов.

В аттракцион невиданной щедрости не верю, да и не логично оно, а значит это не улучшение, а вполне себе тревожный звоночек.

Еще и этот странный пункт — «текущий уровень энтропии — 1.2», что сие за зверь, ума не приложу. Гуглить матчасть даёт немногое, есть невнятное определение в вики по поводу меры хаоса и иже с ним, но тут моё гуманитарное образование даёт сбой. И почему я по стопам родителей не пошёл в том же направлении? Хотя я и сам в прошлой жизни не тяготел к точным наукам, ладно, негоже отвлекаться. Я до сих пор точно не знаю, что у меня — джокер в рукаве или граната без чеки в кармане?

Что если хронограф для создания контрольной точки и отката локально снижает энтропию, будто замораживая состояние системы? А при возврате — этот накопленный «порядок» сбрасывается взрывной волной хаоса, которая бьет по самой сложной и уязвимой системе в зоне действия — по моему организму? Чем чаще я пользуюсь часами, тем больше хаоса накапливается и тем сильнее удар при откате. Уменьшение времени перезарядки с суток до двадцати — не подарок, а признак того, что система деградирует, хуже гасит этот хаос, и он быстрее прорывается в мое тело. Отказ от использования — единственный шанс дать системе (и себе) передышку, снизить базовый уровень хаоса. Новая пометка о необходимости проверить.

Хронограф не машина времени, это скорее ластик для реальности. Им можно стереть ошибку, но нельзя создать что-то принципиально новое из ничего. Каждое стирание оставляет грязный след на моем здоровье и, возможно, на самой ткани мира (энтропия⁈). И я немного подсел на эту возможность, как на наркотик. Но цена растет экспоненциально. Скоро придется выбирать: отказаться от суперспособности или заплатить за следующее «исправление» невыносимую цену.

Я посмотрел на Момо, мирно посапывающую на диване. Она не помнит, как её чуть не размазал грузовик. Для неё этого не было, но для меня было. И цена за её спасение уже внесена в копилку моей энтропии. Остается надеяться, что «Холмы гармонии» принесут не только покой Момо, но и время мне, время, чтобы найти способ остановить эту спираль саморазрушения, пока часы не остановились навсегда, или пока не остановился я.

Солнце било в огромное окно новой квартиры в «Холмах гармонии» с такой назойливой яркостью, что хотелось зашторить весь мир. Мир, сущность которого я мог переписать, пережить заново, хоть и платил за это кровью, причем буквально. Слабый металлический привкус еще долго потом преследовал меня после возврата, а в висках пульсировала знакомая, навязчивая боль — побочные последствия отката.

Я неторопливо мерял комнату шагами, на столе, заваленном вещами после переезда, валялись те самые часы, пять сантиметров холодного металла и стекла, вмещавшие в себе целую вселенную парадоксов и мой личный ад. Рядом пристроился блокнот отца, чьи страницы, испещренные формулами, которые поначалу казались ключом к тайне, теперь напоминали лишь шифр, разгадываемый ценой моей собственной плоти.

Я сглотнул комок тошноты, возникший не от вчерашнего ужина из подручных продуктов, а от навязчивых воспоминаний событий, которых не было. Не было для мира, но не для меня. Но я-то помнил каждое со всеми деталями: скрипом тормозов грузовика, липким пятном кофе на коже, азартным гомоном ипподрома и той слабостью, которая сопровождала меня потом.

Рядом со мной, на теплом пятне солнечного света, кряхтя, перевернулась на спину Момо. Её бульдожья мордочка, вся в складках, выражала блаженное безразличие к временным парадоксам. Она лениво помахивала обрубком хвоста, уставившись на меня черными, как пуговицы, глазами. «Папка, чеши пузико, а не теребонькай эти свои дурацкие штуки», — казалось, говорил её взгляд.

Я опустился на корточки, зарылся лицом в теплый, волосатый бочок собаки. Момо буркнула что-то безусловно одобрительное и засопела мне в ухо.