Седьмая жизнь злодейки (СИ) - Дэвлин Джейд

— А-Лян! — Я добавила в голос твердости. — Будь хорошей девочкой, делай что велено. Подожди меня здесь, я скоро вернусь.

Служанка что-то ворчала мне вслед и приказывала носильщикам не спускать с маленькой госпожи глаз, но я уже не слушала. Спешила подальше от людской суеты к тому павильону, возле которого нашли труп посланника Западной Юй.

И успела вовремя! Сверток с телом упал в пруд прямо у меня на глазах. Я сразу шарахнулась обратно за завесу ивовых ветвей.

Люди, сбросившие труп, стояли на другом берегу узкой протоки. Некий господин в роскошных одеждах и его слуга. Вроде бы меня не заметили. Я не подходила слишком близко, но из моего укрытия можно было хорошо рассмотреть лица преступников.

Как странно… Я точно никогда раньше не видела этого молодого господина, одетого как принц. Отчего же его красивое лицо кажется мне смутно знакомым? Отчего сердце вдруг пропустило удар, будо встретило кого-то дорогого, но давно потерянного?

Воспоминания нахлынули внезапно, словно кто-то разорвал занавес между прошлым и настоящим. Одна из тех жизней, что мне приснились? Или были прожиты на самом деле?

Скользкие мостовые, покрытые коркой льда. Грязный переулок, заваленный гнилыми тряпками и объедками. Я видела себя — худенькую девчонку с обмороженными пальцами — и его, такого же худого, но очень хорошенького мальчишку с запавшими щеками.

— Я нашел хлеб! — Его голос дрожал от радости, когда он протянул мне ломоть, спрятанный под рваной курткой.

Я не спросила, где он его взял. Просто взяла и разломала пополам.

— Пополам, Ишель. Мы всегда делим пополам.

Мы держались друг за друга, пока однажды улицы не оказались еще жестче, чем обычно. Работорговцы. Грубые руки. Тонкий крик мальчишки, которого волокли прочь.

— Беги! — Он извивался, пытался вырваться, но сил не хватало.

Я осталась. Бросилась на тех, кто уводил его. Кинулась, как безумная кошка, царапаясь и кусаясь. И получила нож под ребра.

Последнее, что я увидела, — это его глаза, полные ужаса, когда моя кровь растекалась по мерзлой мостовой… и то, как он бежит прочь, потому что мерзавец, схвативший мальчишку, воет, тряся прокушенной мною рукой. Ишель спасен! И в тот раз мне было не страшно и не жалко умереть.

Все это пронеслось перед глазами вихрем — слишком ярко, слишком реально.

— Ишель… — едва слышно сорвалось с моих губ.

Я вздрогнула. Спина ударилась о ветви ивы, они зашуршали, заколыхались, предательски выдавая мое укрытие.

На том берегу двое мужчин замерли.

Слуга прищурился, настороженно всматриваясь в ветви.

А господин… Тот самый, чье лицо показалось мне смутно знакомым… медленно повернул голову в мою сторону, как будто бы глядя прямо мне в глаза.

Я затаила дыхание, не сводя глаз с широкой серебристо-белой пряди в прическе мужчины. Так рано поседел? Отчего? Ох, разве об этом сейчас надо думать?

Важнее понять, заметили ли меня! Каковы шансы, что золотой мех моего плаща видно сквозь прорехи ветвей?

Мгновение. Другое. Сердце бешено колотилось.

Они сделают шаг к воде? Попытаются проверить, кто прячется в кустах? Или решат, что это всего лишь ветер?

Так или иначе, нужно убираться отсюда, причем побыстрее. Все что нужно я увидела. Узнать имена незнакомых господ можно в другой раз!

Я тихо скользнула глубже в заросли, все еще следя за тем, что делают двое на другом берегу. Они стояли без движения. Значит, мне повезло. Теперь домой! Как можно быстрее! Надо подготовиться к вечернему представлению.

Первый принц Ли Шао Шень

— Ты видел ее лицо? — спросил я, глядя, как золотисто-палевая тень растворяется среди молодой листвы.

— Нет, ваше высочество. — Мун Галь внимательно вгляделся в противоположный берег и пожал плечами. — Все равно ее нельзя было убивать сразу. Плащ из золотого соболя — как минимум принцесса ненаследного дома. Я узнаю, кто из молодых госпожей одевается столь роскошно. Вряд ли их будет много.

— Хорошо, — едва заметно кивнул я. — Тогда и решим, что с ней делать. В остальном действуем по плану.

— Слушаюсь, ваше высочество! — Мун Галь развернулся и исчез за ближайшим павильоном.

А я остался на несколько минут полюбоваться просыпающимися лотосами. Здесь росли не обычные белые цветы, а редкие сине-зелено-золотые чаши, переливающиеся, словно перо в павлиньем хвосте. Они и дали название пруду. Когда-то давным-давно, в далеком и почти забытом детстве, мама любила гулять здесь со мной и рассказывала сказку, что павлиний лотос — волшебный цветок. Если застать тот момент, когда он впервые раскроется после зимней спячки, в его сиянии можно увидеть лицо потерянной любви.

Я закрыл глаза, прислушиваясь к едва слышному плеску воды. Когда-то я действительно верил в сказки. Тогда у меня еще была семья и я не успел потерять всех, кто мне дорог.

Я был слишком мал, чтобы запомнить все в деталях, но память, словно зазубренное лезвие, цеплялась за отдельные моменты.

Мамины теплые руки, заплетавшие мне волосы. Голос отца, уверенный и сильный, когда он говорил со слугами. Легкий запах ладана в покоях, шорох шелковых одежд, тихий смех…

А потом — ночь. Резкий запах дыма. Крики.

Мать спрятала меня под широкой кушеткой и зажала мне рот рукой. Шептала, что все будет хорошо. Что отец уже идет. Что он всех спасет… Но пришли другие.

Я был слишком мал, слишком слаб, чтобы что-то сделать, помешать, спасти родных…

Дальше было только отчаяние, страх и долгие месяцы в плену.

Никто не ожидал от перепуганного ребенка сопротивления, и мне удалось сбежать из лап похитителей. Жаль, маме это стоило жизни…

Я затерялся среди трущоб, учился выживать в мире, который не оставляет шансов слабым. Видел, как умирают другие. Как их забирает голод, холод, жестокость людей, которым не было до нас никакого дела.

Я был уверен, что мне суждено оставить жизнь на этих улицах, уйти вслед за своей первой любовью, чьего лица я сейчас почти не помнил. Но у судьбы оказались иные планы.

Меня нашли. Привели обратно во дворец. Сделали первым принцем… И с тех пор я живу на лезвии ножа. Трущобы были гораздо честнее.

Годы во дворце научили меня другому искусству выживания — искусству интриг, обмана, предательства. Здесь убивают не ножами, а улыбками, не ядом, а обещаниями, от которых невозможно отказаться… И я намерен победить на этом поле боя, отомстив всем причастным.

Глава 3

Ян Айри

— Молодая госпожа! — Сяо Лян кинулась ко мне, мелко размахивая руками, будто курочка крылышками. — Где вы были? Вы не замерзли? Почему такая бледная? Скорее домой, ваш брат должен уже приехать, он огорчится, не застав вас дома! Нужно обязательно поесть горячий суп с золотым перцем, чтобы вернуть вам здоровье!

— А-Лян, не тараторь сразу сто разных мыслей, — улыбнулась я, послушно опираясь на руку самой доверенной служанки. — Лучше скажи: ты не знаешь, что за господин в роскошных одеждах, прямо как у принца, и с седой прядью в волосах появился в столице? Я его раньше никогда не видела.

— Господин с седой прядью и в одеждах принца? — Сяо Лян свела аккуратные бровки в раздумьях. — Не помню такого. Но мы ведь совсем недавно вернулись в столицу из обители Сиреневых Ветвей, откуда нам знать всех молодых господ? Если хотите, я расспрошу остальных служанок.

— Пока не надо, А-Лян, — решила я, усаживаясь в паланкин. Лишние разговоры среди прислуги о том, что маленькая госпожа семьи Ян ищет мужчину с седой прядью в волосах, только привлекут ко мне ненужное внимание. — Уговорила, мы едем домой.

— Какая у меня умная маленькая госпожа! — восхитилась Сяо Лян и, довольная, полезла следом. — Значит, мы успеем до возвращения вашего брата!

Она почти угадала. Мой паланкин вплыл во двор поместья Ян одновременно с кавалькадой закованных в стальные пластинчатые латы всадников. А впереди на вороном коне ехал…