Кроличья ферма попаданки (СИ) - Семина Дия

Ниже адрес этой самой лачуги, где мы сейчас лежим с дочкой, среди серых грязных тряпок.

Это форменный абсурд. Ни в каком здравом обществе вот так обращаться с невинными матерью и ребёнком нельзя, мало ли что сотворил подлец муж, тут либо всё сделано тайно, либо Алёна глупая, либо «друзья-кредиторы» мужа – преступники, каким законы не писаны.

С одной стороны, надо бы уже паниковать, но с другой стороны, в душе вскипает то самое обострённое чувство справедливости, какое мне всегда очень мешает жить.

Что это такое открывается?

А я знаю, гештальт – какой я пока не закрою – не успокоюсь.

— Рановато мне думать о возвращении, рановато. Надо бы тут порядки навести, уж у меня не забалуют! — внезапно я услышала свой «родной» голос, низкий, грудной – голос Аллы Васильевны Савиной, дамы солидной, серьёзной и страстно любящей порядок во всём…

Этот голос, что вырвался на волю внезапно заставил старушку вздрогнуть и посмотреть на меня, как на говорящую скульптуру. До-о-о-олго посмотрела и внезапно перекрестилась: «Свят, свят, свят, итишь тебя, напугала, басом-то, точно умом с голодухи тронулась!»

Показалось, что я уже отдохнула. В такой ситуации – дольше лежать, быстрее голодать, мужчина, конечно, умничка, уважаю таких ответственных, но старушка права, всю жизнь на подаяниях не прожить!

Бодренько так вскакиваю на неокрепших ногах и плавно заваливаюсь.

— Ладно, завтра начнём с подвигов, а сегодня, хоть бы платье сменить, есть у меня хоть что-то чистое? — и снова неуместные командные нотки, сама вздрогнула, неужели я так раньше разговаривала.

— Это и было чистое, но вон в сундуке рубаха и юбка, сейчас подам, — всё ещё сторонясь и пугаясь моего нового голосины, старушка подала свежую одежду. Вполне сносную, деревенскую пару: юбку из плотной ткани и широкую рубаху с вышивкой на рукавах. Правда, сопроводительный комментарий меня вдруг озадачил. — Это моё похоронное, другого нет.

Похоронное?

Слово какое-то неприятно знакомое, застрявшее в горле удушающим комом. Что-то мне снова нехорошо. Боевой настрой крошится, как старый бетон…

Кажется, я впервые подошла к тому самому острому вопросу и осеклась, страх заставил отступить и не копать глубже, потому что в душе, я уже догадалась…

Стаскиваю с себя пыльное платье, осторожно, чтобы не задеть рукой закопчённый потолок, надеваю длинную рубаху, и в этот момент на дворе послышался лай нескольких псов.

— Принесла нечистая, — проворчала старуха, схватила девочку и забилась в угол, а я так и стою с юбкой в руке, не понимая, что делать-то, это кто-то плохой? Граф? Кредиторы?

Кажется, в нашей ситуации хороших «гостей» ждать особой надежды и нет.

Глава 3. Очень сердитая женщина

— Эй! Выйди, хозяйка, разговор есть! — дерзкий, грубый и очень громкий крик заставил меня вздрогнуть, а бабку вжаться в угол на топчане, поджав ноги.

— Это тот, кто у нас кур изничтожил? — шёпотом спрашиваю и быстрее натягиваю юбку. Волосы растрепались и рассыпались по плечам.

Старуха кивнула и ещё крепче прижала к себе Полину, проворчала:

— Да кто их знает. Может, и из города нас нашли, может, и графские охотники, одни подлецы кругом. Не ходи… Отсидимся!

Ничего хорошего меня сейчас не ожидает, это точно, я вижу красноречивый панический страх няни.

Сил нет, но взглянув на испуганную малышку, заставляю в себе проснуться стерву-мать, кошку, защищающую своего котёнка от своры псов…

Молча беру старую кочергу, и надеясь не завалиться от головокружения, делаю «уверенный» шаг к двери.

— Не ходи, дурында, он на тебя псов натравит…

— Псов? На человека? — я уже впала в ярость…

Резче, чем собиралась, распахнула дверь, ожидая увидеть каких-нибудь алабаев или ротвейлеров, на худой конец. А тут какие-то похожие на доберманов или ретриверов, но на вид сущие пигалицы, а не собаки, знавали мы и крупнее. Уж я таких кобелей с детской площадки нашего двора гоняла… Не чета этим!

— Алёна Павловна, никак сами вышли меня встретить? Я к вам снова с гостинцем, надеюсь, не напугал?

Я слегка опешила: смотрите, какой добропорядочный гражданин.

— А псы зачем? Чтобы накормить и напугать, или если не возьму гостинцы, то…

— Так, я с псами раз в несколько дней объезжаю все владения, за порядком слежу, в прошлый раз у нас не заладилось общение, вот решил снова подъехать, проверить. Я, знаете ли, не люблю беспорядок на границе наших владений.

С каким он видом-то восседает, но смотрит на меня, как на пугало.

— Я, знаете ли, тоже не люблю беспорядок. Особенно когда слабых обижают, ваши псы разодрали моих кур. Это не потому ли, вы приехали, чтобы убедиться, что мы здесь совершенно в бедственном положении и скоро либо сдохнем, как те куры. Либо пойдём милостыню простить. Спасибо, мы вашей помощью очень сыты! И нечего по моей территории со своими псами разгуливать, прощайте!

— Женщина! Не зли меня, возьми еду! Сама можешь не есть, раз такая гордая, а это для девочки!

— А то что? Сначала псами хозяйство изничтожил, потом подачки, это чтобы я в полицию не пожаловалась?

Он лишь хмыкнул: где я и где полиция. Кажется, я одна не понимаю комичности и одновременно ужаса своего положения.

— Я ещё не придумал, но что-то точно будет! Ты же на работы приходила устраиваться и сбежала. Или работать лень, а на паперти стоять в самый раз? — он вдруг повысил голос, псы взвыли и отбежали.

Смотрите какой, праведник, морали меня учить вздумал!

Эх, знать бы, что произошло в нашу первую встречу, и в последующую, но явно ничего хорошего.

— Видать, условия работы не самые подходящие оказались! Всё, уезжайте, надоело. Завтра ко мне с помощью приедут из деревни, от ваших подачек я откажусь. Ненавижу быть должной, особенно таким, как вы.

Он вдруг очень лихо спрыгнул с коня и подошёл, не обращая внимания на кочергу, какой я уже фактически замахнулась на него и замерла. Бежать поздно, да и некуда.

— Готова ударить?

— И не раз!

— Я в первую нашу встречу повёл себя очень некрасиво, признаю, но ты могла сказать, что ситуация плачевная. К чему гордыня? Ты больше не госпожа, ты одна из нас.

— Секундочку, что значит некрасиво, и что значит одна из вас? Это что ты мне такое предложил в нашу первую встречу? Ах ты! Сутенёр проклятый.

Праведный гнев, еда в животе и кочерга вдруг сделали со мной то, чего он явно не ожидал, разбудили дикую кошку. Адреналин затуманил разум, и я со всей дури взмахнула кочергой, да так, что листья полетели от куста, какой попал под руку.

Псы залаяли, мужик отскочил, а я потратила последние силы и теперь, как старуха, встала, опершись на единственное оружие кочергу, как на клюку.

— Ненормальная, я тебе всего-то предложил…

— Что постель? Убирайся…

— Содержание.

Он вдруг покраснел. Да боже мой, совесть где-то нашлась? Содержатель чёртов.

— Уезжайте подобру-поздорову, не злите меня.

— Ты всё не так поняла!

— Я поняла так, как оно есть, видимо. Сначала деньги, потом постель, а потом снова сослать и выкинуть, как ненужную вещь! С меня хватит!

— Я дам тебе неделю, ну, может, две, если не справишься, заберу силой! Поняла! Не позволю, чтобы на земле, где я управляю, ребёнок от голода умирал из-за гордыни матери.

— Это не гордость, а честность, я не подстилка.

— Ты себя в зеркало-то видела? Подстилка, тоже мне нашлась, тебя год откармливать надо, чтобы захотелось спать рядом и о кости твои не колоться, а уж про всё остальное, с таким характером и вовсе не встанет на тебя ничего. И что только время теряю! Держи, это для ребёнка, подстилка, тьфу, слово-то какое! Скоро вернусь!

Мой рот открылся, глаза округлились, а с губ сорвалась очень неприличная фраза: «Каков подлец, это надо как вывернул, сам клинья подбивал, предложил чёрт знает что, а теперь я же ещё и крайняя!»