Эволюционер из трущоб. Том 15 (СИ) - Панарин Антон

— Кажется… да… — Артём огляделся и присвистнул. — Кто там хотел догнать кашевара по силе? Кажется, мы на веки вечные остались позади.

— Обогнать учителя? Пффф. Немыслимо, — фыркнул Муэдзин, падая на задницу. — Как всегда, великий Михаэль спасает всех в последний момент.

Венера открыла глаза и посмотрела в неестественно серое небо:

— Я в аду?

— Почти, — прохрипел я и потерял сознание.

Мне снилась всякая жуть. А как иначе? Я поглотил генетический материал Дракона Смерти, и знаете, что я узнал? Ничего весёлого. Чёртовы Хароны приносили соплеменников в жертву, чтобы откормить эту тварь. Причём соплеменники сознательно и добровольно шли на убой. Когда я захотел закричать от кровавого зрелища, то очнулся я от того, что кто-то лил мне на лицо воду. Холодную. Противно пахнущую.

— Живой, — послышался голос Муэдзина.

— Жив вашими молитвами, — я с трудом разлепил глаза и увидел лицо Венеры.

— Архаров. Сволочь. Ты меня напугал, — буркнула она.

Оказывается, всё это время я лежал у неё на коленях.

— Я старался, — улыбнулся я и получил от Венеры шлепок по плечу.

Кряхтя, я принял сидячее положение и огляделся. Мы всё ещё были у каньона, но картина изменилась. Неподалёку открылся портал, из которого появились знакомые мне Харонцы. С собой они притащили десятки соплеменников и заставили их прибираться на поле боя, собирая останки Сломленных.

— Эй! Вы чего делаете? Согласно пункту пятому, вы обязаны… — начал было я, но Венера меня успокоила.

— Они уже собрали для тебя образцы. Всё вон в той колбе.

На земле и правда лежала кристаллическая колба, внутри которой плескалась вязкая розовая жижа.

— Тогда я доволен, — кивнул я.

Заметив, что я очнулся, к нам подошёл главный Харонец и преклонил колено:

— Ты… спас нас. Спас… наш народ. Долг… — Он замолчал, будто раздумывал над следующими словами и кивнул. — Мы в неоплатном долгу.

— Да ладно, — я махнул рукой, хотя движение далось с трудом. — Каждый сделал то, что обещал по контракту.

— Нет, — он покачал головой. — Ты сделал… больше. Намного… больше.

Из его груди вырвался сгусток серебристого света и влетел мне в сердце. Тепло разлилось по телу. Усталость схлынула. Раны затянулись. Мана начала восстанавливаться.

— Я исцелил… твои раны. Это меньшее… что я могу… сделать для тебя.

— Ну, спасибо, — улыбнулся я. — Теперь мы можем уйти?

— Портал… готов.

Мы кое-как поднялись. Леший держался за рёбра. Артём хромал. Серый молча шел, нахмурив брови. Муэдзин закинул руки за голову и насвистывал под нос бодрый мотив гимна Солорианских рыцарей. Перед порталом я обернулся:

— Кстати! Насчёт вашего мира. На дне каньона я видел разлом в энергетическом спектре. Огромная трещина в ткани реальности. Она медленно расширяется. Именно она свела Сломленных с ума, излучая постоянный поток хаотической энергии.

Харонцы переглянулись, радость и страх блеснули в их глазах.

— Как… починить?

— Понятия не имею, — честно ответил я. — У вас год, максимум два.

— Мы… найдём способ. Или… новый мир.

Кивнув, я шагнул в портал. Хлопок, темнота, и вот мы снова стоим на улице города Черняховск.

— Поверить не могу, что разломы могут вести и в такие мес… — начал было Артём, но договорить не успел.

Слева, справа, позади, впереди, даже под землёй и над головой — кружили сотни тварей. А я сражаться больше не желал. Закинул ребят в пространственный карман и телепортировался в Калининград. Очутившись на центральной площади, я плюхнулся прямо в лужу. Здесь дождь будто и не собирался заканчиваться. Лило как из ведра.

— Михаил Константинович! Вы вернулись? — козырнул один из гвардейцев деда.

— Да. Сообщи Максиму Харитоновичу, что я теперь настоящий абсолют, а не самозванец, — измученно улыбнулся я, поднимаясь на ноги.

— Разрешите выполнять? — спросил гвардеец, и я кивнул.

Он опрометью бросился в сторону дедовского имения, да и я направился туда же. Дождь будто следовал за нами, превращая улицы Калининграда в подобие венецианских каналов. Я брёл к дедовскому особняку, чувствуя, как каждый шаг даётся с трудом. В пространственном кармане ребята наверняка уже возмущаться тем, что я упрятал их в непроглядную тьму.

Имение деда выглядело как крепость времён осады. Высокие стены, патрули на каждом углу, магические барьеры так плотно окутывали территорию, что воздух буквально вибрировал от избытка энергии. Интересно, что случилось за те сутки, что я провёл в мире Харонцев? Судя по укреплениям — ничего хорошего.

Охрана меня узнала сразу и распахнула ворота, не задавая вопросов. Видать, приказ был отдан заранее.

— Михаил Константинович! — к крыльцу выбежал дворецкий Павел Сергеевич, размахивая зонтом, как знаменем. — Господи, да вы весь в… в этой синей дряни! Это кровь?

— Не важно, — буркнул я, поднимаясь по ступеням. — Где дед? Где отец?

— В гостиной. Проводят** срочное совещание. — Павел Сергеевич нервно комкал платок. — Максим Харитонович просил вам передать, цитирую: «Как только внучок объявится, тащи его в гостиную, даже если он будет с трудом на ногах стоять».

— Вот как, — усмехнулся я. — Ну точно случилось что-то серьёзное.

Я прошёл через парадные двери и сразу активировал пространственный карман, выпуская друзей. Они вывалились кучей-малой прямо на дорогущий персидский ковёр. Дед потом наверняка устроит мне разнос за испорченную тряпку.

— Ай! Леший, скотина! Ты мне на ногу наступил! — взвыл Артём.

— А нечего их раскидывать где попало, — огрызнулся тот, поднимаясь и отряхивая штаны от засохшей крови Сломленных.

Артём поднялся следующим, морщась от боли в ноге:

— Миша, обещанные приключения я уже посмотрел; где награда? Ты говорил, что сделаешь меня абсолютом…

— Сделает абсолютом⁈ — Венера приподняла брови от удивления. — Это как? Я думала, что единственный путь — это родиться гением и упорно тренироваться годами, а вы здесь все… Как бы помягче сказать? Странные, что ли? На вид и тридцати нет, а уже по силе близки к абсолютам, так не бывает. Нет, конечно бывают, гении, рождающиеся раз в тысячелетие, когда комета пролетает над землёй, а тысяча девствинниц воспевает их пришествие. Только всё это чушь из сказок. Я ещё ни разу в жизни не видела абсолюта младше тридцати пяти лет.

Отвечать ей, разумеется, никто не стал. Леший тут же увёл разговор в другое русло.:

— Ничего себе хата. Я думал, у нас в Кунгуре дом большой, но это… это вообще дворец какой-то, — восхищённо выпалил он.

— Калининградская резиденция деда, — пояснил я, оглядывая друзей. Все были избиты, покрыты ссадинами и синей кровью. — Павел Сергеевич, проводите моих друзей в гостевые комнаты. Пусть приведут себя в порядок, а потом накормите. Уверен, они жутко проголодались.

— Слушаюсь, Михаил Константинович, — дворецкий поклонился и повёл ребят по коридору.

Муэдзин оглядывался по сторонам с открытым ртом:

— Учитель себе не изменяет. Как всегда, живёт в роскоши… Картины, лепнина, хрустальные люстры… А это что? Статуя из чистого золота⁈

— Говоришь, ты ученик Мишки, — спросил его Артём.

— Мишки на севере, а это великий Михаэль! — осадил Артёма Муэдзин, подняв вверх указательный палец.

— Ведёшь себя, как деревенщина какая-то, — фыркнул Артём, не получивший ответа.

— А я и есть деревенщина! И горжусь этим! — заявил Муэдзин, но тут же споткнулся на ковре и едва не упал.

Проводив их взглядом за поворот, я направился в гостиную, откуда доносились приглушённые, но явно напряжённые голоса. Распахнув тяжёлую дубовую дверь, я увидел Максима Харитоновича, сидящего за массивным столом в окружении четырёх магистров. И все они выглядели так, будто мир вот-вот рухнет.

— Внучек! — дед вскочил с такой прытью, что стул опрокинулся с грохотом. — Жив, здоров! Слава богу!

Он бросился ко мне и сжал в медвежьих объятиях. Пахло от него табаком, дорогим коньяком и… страхом? Странно. Дед никогда не боялся.