Эволюционер из трущоб. Том 15 (СИ) - Панарин Антон

— Харитоныч, — прохрипел я. — Задушишь же.

— Ах, да. Прости. Перестарался, — он отстранился, разглядывая меня с головы до ног. — А ты чего такой чумазый?

— Из разлома сразу к тебе, — улыбнулся я. — Где отец?

— Костик в лазарете. После битвы с Вольфом его пришлось по кускам сшивать. — преувеличил дед. — У него восемнадцать сломанных костей, три трещины в черепе, разрыв селезёнки… и это при условии, что регенерация твоего батеньки отлично работает… Вольф его знатно отделал. Не будь у Костика анимагии, как пить дать, подох бы уже.

— Архаровы живучий род, — гордо подметил я.

— Максим Харитонович, — подал голос один из магистров, сидящих за столом. — Может, позволите нам продолжить совещание? У нас времени в обрез.

— А, да-да, — дед кивнул. — Михаил, познакомься. Полковник Крашенинников, майор Свиридов, подполковник Долгополов и капитан Фислюйсон, — фамилию последнего дед выговорил с огромным трудом. Судя по всему, этотвояка был финном по национальности. — Господа, это мой внук, Михаил Константинович Архаров.

Я кивнул в знак приветствия. Все четверо вскочили и отдали честь. Их лица были мне знакомы, вот только имён до этого момента я не знал. Я плюхнулся в кресло рядом с дедом и спросил:

— Что у вас произошло, пока меня не было? Прошли же всего сутки.

Дед тяжело вздохнул и налил себе полный бокал коньяку. Выпил залпом, поморщился и налил ещё:

— Случилось. Ещё как случилось. Михаил, тут такое творится… С чего начать?

— С начала, — я потянулся к графину с водой и налил себе стакан. Вода была холодной, с привкусом серебра, так как на дне графина лежала серебряная монетка. Выпил водичку с наслаждением.

— Ладно, слушай, — дед откашлялся. — Вчера вечером, как только ты ушёл в разлом, ай… Да что тут рассказывать? Долгополов, включи запись. — Дед махнул рукой, и магистр выполнил приказ.

Он включил массивный телевизор на стене. Экран загорелся, показывая логотип новостного канала «Конфедерация сегодня». Потом картинка дёрнулась, и на экране появился репортёр. Вернее, то, что от него осталось.

Мужчина сидел на крыше небоскрёба, камера дрожала в его окровавленных руках. Лицо перепачкано кровью и копотью, одежда изодрана в клочья, на плече зияла рваная рана. Позади него бушевало пламя, и столбы дыма поднимались до самых облаков.

«Это… это Нью-Йорк,» — голос репортёра срывался, хрипел. — «Если кто-то слышит меня… Боже, помогите нам… Волна мертвецов захлестнула всю Северную Америку. Всю! Континент уничтожен! Я видел, как пал Вашингтон. Видел, как горел Лос-Анджелес. Чикаго… Чикаго превратился в одно огромное кладбище за четыре часа!»

Камера дёрнулась, показывая улицы внизу. Тысячи, нет, десятки тысяч зомби заполонили город. Они карабкались по зданиям, ломали витрины, пожирали тех немногих живых, кто не успел сбежать. В небе кружили крылатые твари, выхватывающие людей прямо с крыш.

«Они повсюду,» — продолжал репортёр, и в его голосе звучало отчаяние смертника. — «Армия не смогла их остановить. Все одарённые мертвы… Кроме… Кроме проклятых абсолютов. Абсолюты бросили нас и скрылись в портале. Все мертвы. Все! Мой оператор, моя съёмочная группа, мой продюсер… Все сожраны этими тварями. Кажется… кажется я последний живой человек на континенте».

За кадром раздался грохот. Дверь на крышу с треском распахнулась, вылетев с петель. Камера резко качнулась, показывая десяток зомби, вываливающихся на крышу. У них не было глаз, только пустые глазницы, из которых сочилась чёрная жижа. Челюсти судорожно двигались, издавая щёлкающие звуки.

«Нет! Нет-нет-нет!» — закричал репортёр. Камера упала, но продолжала снимать небо. Слышались крики, хруст костей, мокрые чавкающие звуки. Репортёр кричал, молил о пощаде, но зомби были глухи к мольбам.

Потом крик оборвался. Наступила тишина, нарушаемая лишь чавканьем.

Камера лежала на боку, показывая окровавленную руку репортёра без кисти. Зомби скрылись из кадра, волоча за собой обглоданное тело. Один из них обернулся на камеру и оскалился. У него не было половины лица, но он всё равно улыбался. Жутко, противно улыбался.

Экран потемнел. Появилась заставка «Сигнал потерян».

В гостиной повисла гробовая тишина. Я чувствовал, как желудок скручивает в узел от нервов. Уничтожен целый континент… А не слишком ли быстро продвигается Туз Крестов?

— Вот так, — тихо сказал дед, глядя в пустой бокал. — Южная Америка тоже пала. Бразилия продержалась дольше всех благодаря джунглям. Последние новости пришли по рации из Рио-де-Жанейро. Радист орал что-то про «океан мёртвых, пожирателей плоти», и потом связь оборвалась.

— Твою мать… — я откинулся в кресле, чувствуя нарастающую тревогу. — Если два континента пали, значит, совсем скоро мертвяки придут и по нашу душу…

— Это катастрофа планетарного масштаба, Михаил Константинович, — подтвердил Крашенников. — Мы созвали экстренное совещание, чтобы решить, что делать дальше. Судя по всему, Императору доложили о происходящем, и он приказал эвакуировать всех жителей с побережий вглубь континента. Видать, боится, что мертвяки переплывут океаны.

— Переплывут? — я нахмурился. — Зомби не дышат. Они могут просто пойти по дну. Правда, такая прогулка у них займёт долгие месяцы, если не годы.

Повисла пауза. Крашенников побледнел:

— Вы хотите сказать…?

— Именно так. Они уже в пути, — закончил я. — Миллионы мертвяков направляются к берегам Европы, Азии, Африки. И мы ничего не сможем с этим поделать, пока они не выползут на сушу.

— Господи помилуй, — ахнул Свиридов. — Мы обречены.

— Не обязательно, — возразил дед, наливая себе ещё коньяку. — У нас есть время. Океан широкий, зомби медленные. Недели две-три у нас точно есть до их прибытия.

— Две недели, — пробормотал я. — Если они используют крылатых тварей, чтобы буксировать баржи с зараженными, то за две недели первые партии мертвяков уже будут здесь. А значит, за это время нужно подготовить оборону всего побережья Евразии. Десятки тысяч километров. Это невозможно. Тем более, что с Императором мы, мягко говоря, недолюбливаем друг друга…

— Поэтому мы и собрались здесь, — сказал Долгополов. — Чтобы решить, что делать дальше. Император хочет стянуть все силы к себе в Хабаровск и создать там неприступную крепость. Бросить на произвол судьбы мирных жителей, которых он ссылает вглубь континента. Он просто переваливает свои проблемы на аристократию, а сам будет отсиживаться в уютной норе.

— Типично для этого ублюдка, — хмыкнул я.

— Я предложил Максиму Харитоновичу послать весточку Императору о том, что род Багратионовых жив и готов выступить против зла во славу Империи, — продолжил Долгополов.

— И что мой дед на это ответил? — Спросил я, уже зная ответ.

— Едва не разбил ему морду, — ухмыльнулся Максим Харитонович.

— Вот за это я тебя и люблю, дедуля, — улыбнулся я. — Слушайте сюда. Мы поступим следующим образом…

Глава 12

— Слушайте сюда. Мы поступим следующим образом… — я встал и подошёл к большой карте, висевшей на стене. — Император считает нас предателями. Король Червей хочет заразить весь мир. А Туз Крестов топит континенты в океане мертвецов.

— Это мы и так знаем, но что ты предлагаешь? — дед прищурился, держа в руке бокал коньяка.

Я ткнул пальцем в карту.

— Начнём с простого. Преображенский выяснил, что все черви связаны в единую нейронную сеть. Это значит, что Король Червей чувствует боль каждого червя. Каждого зараженного. Каждой твари, которую он создал.

— Куда ты клонишь, внучек? — дед наклонился вперёд.

— Если мы устроим массовую бойню зараженных, то Король Червей получит такой болевой шок, что временно потеряет контроль над остальными, — я усмехнулся. — А теперь самое интересное. Где сейчас находится самое большое скопление зараженных?

— В Европе, — ответил Крашенинников. — По последним разведданным, там собралось около двадцати миллионов зараженных. Они движутся на восток, к аномальной зоне.