Чужая мечта (СИ) - Кас Оксана

[*Сто тысяч вон — это примерно семьдесят долларов. Но нужно учитывать, что уровень жизни в Корее достаточно высок. Сто тысяч вон за смену — это средний показатель. Иногда эта сумма меньше. Иногда — больше. Многое зависит от типа производства, наличия образования, гражданства, к тому же, за ночные смены платят больше. *]

Они сразу поделили деньги. Пятьдесят тысяч вон отправились в «общак», чтобы накопить на занятия в студии, остаток они поделили между собой поровну, на мелкие расходы. Сильно шикануть там не выйдет, но все же в семнадцать лет быть совсем без денег на карманные расходы — это очень печально. Обычно бабуля дает Хару немного, но этого хватает на пару бутылок газировки, не больше.

Они в тот же день решили, что не будут ходить на Мёндон каждый день. Во-первых, совсем запускать учебу все же не стоит. Желательно бы закончить школу, находясь где-то в середине школьного рейтинга, а не на предпоследних местах.

Но по времени играть можно больше. Хару почитал на форумах — обычно люди делают перерывы, пьют воду в процессе, садятся отдохнуть на несколько минут, просто играют, без пения. То есть можно растянуть их выступление, ведь, чем больше стоишь на улице — тем больше можешь заработать.

Теперь на переменах, а иногда и дома, Хару читал форумы, пытаясь понять, как петь дольше и стабильнее. Начал заниматься дома, полноценно разогревая связки, продавливая диапазон. Вообще, петь дома было достаточно просто — бабушка с дедушкой любят петь, они охотно подпевали Хару, иногда дедуля даже давал некоторые советы. Он знал, что Хару поет на улице. Не одобрял, но и не мешал.

Заработок на улице был нестабильным. В следующий раз они заработали чуть больше пятидесяти тысяч вон. А потом на выходных пели два часа и ушли с выручкой в двести тысяч вон. На следующей неделе получали преимущественно около ста тысяч, но их уже начали узнавать.

Внутренне Хару боялся, что вот-вот появится какой-нибудь дядечка с татуировками и потребует делиться выручкой. Но вот они спели уже в пятый раз, а никакие бандиты к ним не пришли.

По дороге домой Хару обычно почти не разговаривал. Тэюн относился к этому с пониманием, но болтал за двоих. Петь два часа, пусть и с перерывами на попить водички и подышать воздухом — это реально сложно. Хару еще и не мог петь в полсилы, его так просто будет не слышно.

Раньше ему казалось, что певец — это легкая профессия. Главное — научиться. Вот вложился в свое развитие, а потом поешь на сцене и получаешь за это деньги. Просто кому-то повезло, и они становятся знаменитыми, а кто-то так и поет в кабаках. Теперь же Хару понимал, что это реально сложно. Связки — это не то, что может работать целый день, о них нужно заботиться. От игры на гитаре даже огрубевшие пальцы болели, но это хотя бы было знакомо.

Тэюн уставал чуть меньше. Он пел скорее как бэк-вокалист, а на гитаре часто не играл, а отстукивал ритм по корпусу. Из-за этого он как-то пытался вынудить Хару брать больше денег, и переубедить его было весьма сложно.Хару не знал, как объяснить другу, насколько для него ценно то, что он все это делает не один. Ему было как-то… неловко. Он всю свою прошлую жизнь зарабатывал на жизнь простым, честным трудом. А тут — поет на улице и получает за два часа столько же, сколько его мама за восемь часов смены… ну, иногда меньше, чем мама.

Казалось, что их выступление на Мёндоне становятся рутиной. Огорчало то, что скоро начнется сезон дождей, играть в это время просто невозможно. Радует, что скоро закончится учебный семестр — с конца июня до середины августа будут каникулы. Даже если придется сделать перерыв в июле, в августе будет больше времени на такой тип заработка.

Примерно это они обсуждали, пока ехали в метро. Выйдя на нужной станции, уже молчали. Устроились на своем уже традиционном месте, расчехлили гитары, немного разогрели голос, начали играть.

Больше всего на них внимания обращают туристы. Это предсказуемо — у местных есть свои дела, им не до уличных выступлений. К-поп на пике своей популярности, иностранцы часто не видят разницы между айдолами и певцами, поэтому двое симпатичных корейца, поющих на улице — это практически будущие айдолы. Ну, для туристов. Местные-то понимают, что трейни на улице бы не пели.

Еще часто останавливаются на них посмотреть их же ровесники. Точнее — ровесницы. Корейские школьники часто с утра и до самой ночи ходят в школьной форме, поэтому можно сразу понять — откуда та или иная девчонка и сколько ей примерно лет. Они собирались тесными группами — три-четыре подружки. Восхищенно разглядывали парней, обсуждали, хихикали. Кажется, строили планы по завоеванию. Хару старался не обращать на них внимания, хотя иногда было сложно.

Но в этот раз практически с самого начала их выступления и до конца их рассматривал один мужчина. Одет достаточно просто, но почему-то выглядел стильно. Он был в кепке, тень от козырька не позволяла нормально рассмотреть лицо. А еще он их снимал на телефон. Не постоянно, но достаточно долго. Хару обращал на него внимание в перерывах. Опасности он не чувствовал — не было в поведении этого мужчины ничего, что заставляло как-то беспокоится. Его внимание было каким-то… отстраненным? Он так качал головой в такт музыке, что напоминал Хару другого человека — учителя Антона из музыкальной школы. Словно пытается в создаваемой мелодии уловить такт несуществующего метронома.

Еще до того, как они закончили петь, Хару понял, что этот мужчина к ним подойдет. Так и случилось. Хару присел на корточки перед чехлом. Собрал деньги в рюкзак, уложил гитару… в поле его зрения появились ноги. На обуви был маленький железный треугольничек с надписью Prada. Видимо, мужчина казался удивительно стильным из-за того, что его наряд стоит больше, чем Хару и Тэюн способны заработать за месяц пения на улице.

Хару спокойно закрыл крепления чемодана и встал. Он оказался даже немного выше этого мужчины.

— Здравствуй, — первым заговорил тот. — Меня зовут Пак Ханбин.

— Нам Хару, — представил Хару. — А это мой друг, Кан Тэюн.

И он, и Тэюн поклонились. Они младше, да и внешний вид этого мужчины говорит сам за себя. Впрочем, он тоже оказался достаточно молодым, вряд ли ему есть тридцать лет.

— Вы хорошо поете. Не хотите стать айдолами? — спросил Пак Ханбин.

Хару улыбнулся. Он знал, что отвечать.

— Нам этой осенью исполнится восемнадцать. Но мы хотели бы попробовать себя в актерстве.

Пак Ханбин действительно удивился. Видимо, они выглядели моложе, или он не ожидал такой прямоты.

— То есть петь на сцене не хотите? — спросил он удивленно.

За Хару ответил подошедший Тэюн:

— Мы не умеем ни танцевать, ни работать… ну, на сцене. Сколько времени потребуется на подготовку к дебюту? Когда мы будем готовы, нас посчитают старыми.

— Тогда почему сейчас вы поете? — с искренним удивлением спросил Пак Ханбин.

— Деньги зарабатываем, — честно ответил Тэюн.

— Открытых прослушиваний на актерские направления пока нет. Для закрытых нужно посещать курсы, а у нас на них денег нет. Вот… зарабатываем.

Теперь Ханбин посмотрел на них с уважением.

— Хотел пригласить вас к нам, но насчет возраста и подготовки вы правы… Дай свой номер телефона… может, и не придется вам копить на студию.

Хару тут же продиктовал номер телефона. Ханбин достаточно быстро с ними попрощался и ушел, так и не сказав — кто он и чем занимается.

Глава 12

Прослушивание

Хару позвонили уже через два дня. Он в это время занимался на площадке, пришлось спрыгивать с турника и отходить с телефоном в сторонку. Честно говоря, он к этому моменту уже почти забыл о том странном Пак Ханбине, который взял его номер. Думал — звонят из того агентства, которое дает работу зазывалам.

— Добрый вечер, — раздался приятный женский голос. — Мне ваш номер дал Пак Ханбин. Это ведь вы играли на Мёндоне?

— Да, — немного шокировано выдохнул Хару.