Охотники за дурью (СИ) - Путилов Роман Феликсович

— Куда? — хлопнул я по руке агента, когда тот потянулся к расплавленной огнём кнопке вызова: — Пешком пойдем…

— Зачем?

— Ну представь, мы из лифта выходим, а они на площадке всей компанией стоят –тактически это неграмотно будет.

Когда мы пешком поднялись на нужный этаж, сверху доносились звуки разговора. Я, оставив Тимофея на площадке, начал осторожно красться наверх, пока не увидел в щели между перилами сидящих на корточках подростков, которые обсуждали, кому надо поставить крышу на районе, и что лучше соврать, под кем они ходят…Севы среди будущих бандитов я не заметил, он явно постарше, как минимум, на пару лет…

— Давай, стучи. –прошептал я и встал сбоку от двери, и Тимофей замолотил раскрытой ладонью по двери.

Видимо, Сева парнем был крученым –верченым, в общем, дверь в его квартиру распахнулась настежь и вот ее хозяин появился на пороге с длинным, сантиметров в тридцать, кухонным ножом в руке. Тимофей испуганно отступил, судорожно принялся вытаскивать из-за пазухи какую-то дубинку, но уже явно не успевал, Сева шагнул вперед, примеряясь…

Я ударил парня в ухо со всей дури из-за банального страха — лезвие ножа было таким длинным, что сухощавого Тимофея Сева проткнул бы насквозь, потом нашел бы и меня, стоящего за дверью…

Я оттянул веко у раскинувшегося навзничь на полу лестничной площадки парня и разглядел огромные зрачки. закатившихся ко лбу, глаз.

Сука! Он чем-то «накидался» и это чудо, что я сумел его вырубить. Из глубин квартиры, через распахнутую настежь, входную дверь раздавалось чье-то всхлипывание, и я пошел на звук, бросив привалившемуся к стене, обессиленному Тимофею:

— Шапку ищи…

Женский плач раздавался из-за запертой двери санузла, в которую я и сказал громко: — Тук-тук-тук!

— Кто там? — испуганная женщина отозвалась мгновенно.

— А это не ваш мальчик в подъезде лежит?

Защелка мгновенно открылась и из ванной комнаты выглянула женщина лет сорока, с разбитой губой и порванным на плече, стареньким ситцевом халате. Не обращая внимания на меня, оттолкнув в сторону Тимофея, что перебирал вещи на вешалке, женщина выбежала в коридор и упала на колени перед Севой.

— Севочка, сыночек! — завыла тетя, тряся парня, пытаясь привести его в сознание, чего мне совсем не хотелось.

— Идите, скорую вызовите быстрее, а то нам соседи не откроют! — я, с силой, оторвал тетку от тела сына и подтолкнул к лестнице.

Через десять минут радостная женщина, запыхавшись от быстрой ходьбы, поднялась по лестнице.

— Скорая уже выехала! — радостно заявила мне наивная дурочка и бросилась к сыну: — Зачем вы его связали⁈

Её ногти соскальзывали с кожаной поверхности брючного ремня, что стянули запястья Севы, все еще бывшего без сознания.

— Отойди от него, дура! — я злобно отбросил мать от сына: — Или хочешь, чтобы он очухался и всех тут поубивал?

— Твари! Сволочи! Подонки! — женщина, которая, похоже, нашла во мне источник всех ее неприятностей, оскалилась и попыталась вцепиться мне в лицо ногтями или когтями.

Несколько секунд я пытался оттолкнуть от себя визжащую фурию, но, когда она, вцепившись в мою руку двумя руками попыталась прокусить мою кисть, мне пришлось изменить моим принципам и врезать по помутившемуся сознанию раскрытой ладонью.

Как и предполагалось, отлетев в угол, женщина свернулась в калачик и протяжно завыла…

— А что здесь происходит? — из одной из квартир на площадке высунулась смелая до безумия бабуля.

— Здравствуйте. — я повернулся к новому персонажу: — Мы «скорую помощь» ждем, а то у вашего соседа плохо с головой, а у мамы его, похоже нервы сдали. У вас нет ничего ей дать, пока врачи не приехали, уважаемая?

— Сейчас, сейчас…- засуетилась пенсионерка: — Что-нибудь в аптечке посмотрю. Беда то какая. Сева какой хороший мальчик… был, всегда здоровался, а как отец от них ушел…

Бабка отсутствовала минут пять, после чего выскочила из квартиры, неся руках антикварного вида облатку с таблетками и стакан воды:

— На, Светочка, выпей, тебя сразу отпустит.

Мать Севы с готовностью заглотила таблетку из пожелтевшей от времени бумажной упаковки, сделала пару глотков воды и снова свернулась калачиком, натянув подол линялого халата на колени.

«Хороший мальчик» Сева внезапно открыл глаза, обвел нас мутным взглядом и задергался, пытаясь освободиться.

— А давайте я ему тоже таблеточку дам. — бабка выдавила белую шайбочку из бумажной упаковки, и, как к опасному зверю, двинулась к «Севочке»: — Мне подружка, Машка — покойница их подарила, я всегда своему деду давала, так он после этого по трое суток спал…

Вот честно, я хотел остановить старушку с ее сомнительными экспериментами с таблетками, даже дернулся в ее сторону, но тут Сева попытался ее укусить, или даже укусил, а она ловко забросила таблетку в оскаленную пасть наркомана и отскочила с ругательствами.

— Скотина ты, Севка, и мать у тебя такая-же шалава. — выплеснув на рычащего парня остатки воды, бабка гордо прошла в свою квартиру, с громким хлопком закрыв дверь и оставив на полу, оброненную облатку с остатками таблеток.

— Что у нее там? Не цианид? — кивнул я Тимофею, который уже завладел упаковкой сомнительных таблеток.

— Кломипрамин, седьмой месяц восемьдесят второго года…- прочитал я название лекарства и решил, что советское — значит отличное.

Дорожный район.

Новый жилой массив.

— Что у вас случилось, молодые люди? — врач, с медицинским чемоданчиком вышел из кабины лифта примерно через час после того, как мать Севы сказала, что «скорую» она вызвала. За это время Сева успел успокоиться, и они с мамой пребывали в странном состоянии полусна.

— Да вот. — я кивнул на безмолвствующих сына и мать: — Плохо им стало, самолечением видимо, занимались или уринотерапией по методу профессора Чумака…

— Угм. — доктор покосился на ремень, который, по-прежнему, стягивал запястья Севы.

— А это парень руками беспорядочно махал, вот мы и решили, что главное, чтобы он себе не навредил. — я присел и сдернул с рук Севы узы: — Ну ладно, мы пойдем, а то и так задержались.

— Молодые люди, вообще-то вам придется еще задержаться. –доктор шустро шагнул к лифту и загородил нам дорогу своим медицинским чемоданом: — Я уже вижу, что случай не по нашему профилю. Нам сказали, что молодому человеку с сердцем плохо, а тут они барбиталом каким-то злоупотребили. Нет, это явно не наш случай, вам придется психиатрическую бригаду подождать, а у нас, извините вызовов полно.

— Нет, доктор, мы ждать никого не будем, мы и так здесь здорово задержались. Мы вам больных передали, все, дальше вы сами. До свидания. — обойдя молчаливого фельдшера, что на протяжении всего разговора подпирал стенку, казалось, безучастный ко всему, мы с Тимофеем сели в кабину лифта.

— Ты шапку то нашел?

— Нет у него дома шапки. Там только вязаные «пидорки» и две бабские норки…

— Понятно, будем искать.

Мы с Тимофеем немного задержались у подъезда, решая, куда пойти дальше, к красному шарфу или к… когда из подъезда торопливым шагом выскочил доктор со своим чемоданом…

— И снова здравствуйте! — я распахнул руки для дружеских объятий и шагнул навстречу: — А где же ваши пациенты?

— Ой. — Глаза врача забегали: — Так я пошел машину поближе подогнать…

— Ага. — я оглянулся за спину, где прямо напротив подъезда стояла белая новенькая машина с красным крестом на боку и, безучастном ко всему, водителем в кабине: — А фельдшера вы с собой взяли, потому что он один боится оставаться? Доктор…

— Молодой человек! — заорал врач, снося меня с дороги своим чемоданом и ловко запрыгивая в кабину: — Не лезьте не в свое дело. У нас для таких больных коммерческая «скорая» есть, а мне они отказ от госпитализации подписали. Михалыч, заводи.

— Михалыч, глуши. — я крепко взялся за ручку двери, не давая ее закрыть: — Знаете доктор, моя жена, кстати, ваша бывшая коллега, сейчас городской депутат и член комиссии по бюджету и финансам. Ваш фельдшер, с которым я знаком, вам это подтвердит. Так вот, я очень ее попрошу и финансирование «скорой» в следующем году сократят как раз на сумму доходов вашей «коммерческой скорой помощи», которая, я уверен, у вас действует на государственные средства. И я постараюсь, чтобы об этом узнали все ваше начальство, а, так оно уже узнало, Михалыч не даст соврать. А теперь можете ехать, со своим липовым отказом от госпитализации.