Охотники за дурью.
Глава 1
Глава первая
Знакомые лица.
Декабрь 1994 года.
Железнодорожный вокзал «Город-Главный».
— Привет! — я принял сначала длинные лыжи в чехле, затем чемодан, а потом из тамбура вагона на меня прыгнула, смеющаяся, гибкая кошка, и повисла на мне, обхватив, как обезьяна, всеми четырьмя лапками.
— Привет, привет! — в перерывах между поцелуями, мурлыкала Ирина, а я ловил на себе неприязненные взгляды молодых мужиков, высаживающихся из того же вагона, что и Ирина.
Наконец я поставил подругу на место, а перед нами «нарисовалась» улыбающаяся девушка в длинной лисьей шубе, за которой стоял высокий молодой человек, как и я, нагруженный лыжами в чехле и двумя чемоданами.
— Паша, познакомься, это моя подруга Лиза.
— Здрасьте, Лиза. — протянула мне руку в меховой варежке Лиза: — А это мой жених Сережа. Ну ладно ребята, была рада, а мы побежим, а то мне на работу надо к восьми…
Ира кивнула на улыбающуюся девицу: — Ребята, вас куда-нибудь добросить?
— Нет, у Сережи машина. — Лиза махнула нам напоследок, скомандовала молчаливому здоровяку Сереже «Пошли» и парочка двинулась в сторону платной автостоянки, которая пару лет как захватила кусок улицы, по которому, по плану развития города, собирались пустить троллейбусы, и плотно там обосновалась. Свою машину я бросил у привокзальной площади, под присмотром знакомого ларечника, благо в шесть утра декабрьского утра никто не пытался высказать мне свое мнение об этом.
— Паша, а мы куда едем? — завертела головой Ирина, когда поняла, что мы едем не в сторону нашего частного дома, который несколько месяцев арендовали.
— Ирочка, ну ты из экологически чистого места приехала, тебе нельзя сразу в вонь городского центра возвращаться, сразу отравление организма произойдет. Поживет пару тройку дней на свежем воздухе…
— Громов, какого черта ты меня лечишь? Это, вообще-то, я доктор, если что! Ты хочешь сказать, что тебя так загоняли, что ты в палатке в лесу прячешься? Знаешь, Паша, я конечно восхищалась в детстве женами декабристов, но жить зимой в лесу, в палатке — это перебор.
— Да причем тут палатка, хотя вариант интересный. Ай! — я закрылся локтем от второго удара маленького кулачка: — Просто заселение дома должно было начаться, но его опять перенесли на неделю, но это уже окончательно. Просто поживем на даче эту неделю. Я два дня домик протапливал, баня почти готова, пиво в холодильнике, собаки счастливы, а через неделю и переезжать начнем…
— Правда? Ты мне не врешь?
— Ира, вот честное слово, через неделю переедем…
— Ладно, живи. — меня погладили по боку, сказали, что у Паши заживи, а у мышки заболи, в общем, на неделю мир в семье был восстановлен.
Ранняя побудка, утренний скандал, баня, пиво, просмотр сериала, чистка собак, которые целый день носились по безлюдному, по зимнему времени, дачному обществу, а вечером попытались ввалиться в дом, неся на меховых шкурах по паре килограмм снега и льда, требуя вечернюю пайку. В общем, в семь часов вечера у Иры начали слипаться глаза. Я подбросил несколько поленьев в печь, прошептал подруге в ушко, что ненадолго съезжу по делам, и тихо вышел из дома, провожаемый любопытными взглядами животных, которым жуть, как хотелось рвануть за мной, но не было сил оторваться от теплой печи.
Квартира Плотниковой Мириам Степановны.
Телефон завибрировал на беззвучном режиме около девяти часов вечера, и у хозяйки квартиры на секунду остановилось сердце. Так страшно, как в последние дни, после того, как у нее, казалось, прямо под ногами взметнулось вверх пламя, после чего ее просто парализовало. Урывками она помнила, как ее, как куклу, затащили в квартиру, как она просила отнести ее в ванную комнату, а потом два часа рыдала, стараясь оттереть мочалкой, казалось намертво въевшийся в кожу, запах пороха, а потом пыталась отстирать рейтузы, которые, в итоге, Мириам стыдливо выбросила в мусорный бак, замотав в газету. И уже сто раз пожалела, что поругалась с проклятым Громовым.
— Да? — трубку Мириам подняла, как змею, которая может укусить в самое сердце.
— Мириам Степановна! — истерично заорала трубка: — Это Иван Кузьмич, охранник с базы. Тут такое дело случилось… Даже не знаю, как сказать. Короче, кто-то дверь в сторожку чем-то подпер, а окошко фанеркой закрыл, и провод телефонный перекусил, а потом ходил по всей базе, железом гремел, двери открывал в какой-то технике. А пять минут назад телефон снова заработал, ну я вам и позвонил. Что делать то, Мириам Степановна, в милицию звонить?
Трубка выпала из, мгновенно ослабевших, пальцев, женщина рухнула на диван, понимая, что это все, конец. Это то, о чем предупреждал Громов. Он там, на базе, резвится, чувствуя себя в полнейшей безопасности. Возможно собрался поджигать технику, а может заводит сейчас какой-нибудь гусеничный бульдозер, если в армии служил танкистом, и пойдет крушить могучим отвалом хрупкие краны и экскаваторы… В любом случае, урон может быть нанесен такой, что после случившегося бизнес будет бесполезно восстанавливать. Иван Кузьмич — обычный пенсионер, старый и немощный дедок, он и так сделал все, на что способен. Да и не факт, что будь на месте пенсионера молодой и сильный мужик, в камуфляже и с лицензией, он бы осмелился сделать что-то большее…
— Не надо в милицию звонить…- Мириам, с трудом, собралась, поднесла, мгновенно ставшую тяжёлой, телефонную трубку к уху: — Я сейчас с милицией приеду, ждите, Иван Кузьмич.
— Что опять у вас опять случилось, Мириам Степановна? — голос ее куратора, Максима Поспелова звучал очень настороженно — с недавних пор база Мириам Степановны стала очень токсичным активом.
— Может быть вам не надо ехать, Мириам Степановна? — устало произнес голос ее собеседника: — сейчас ребята метнутся, все осмотрят…
— А ваши ребята, Максим Викторович смогут определить, если Громов залез в моторный отсек и напакостил там, провода оторвал, трубки сплющил…
— Нет, но ведь это можно и утром осмотреть, правда?
— Максим Викторович, я до утра не доживу. У меня сердце не выдержит, в ожидании. — честно призналась женщина.
— Хорошо ждите, за вами заедут. — собеседник на том конце провода тяжело вздохнул и положил трубку первым. Мириам его прекрасно понимала. Сейчас надо обзванивать ребят, искать среди них трезвых, так как загульный вечер уже вступил в свои права и народ веселится от души, как в последний раз, искать машину и деньги, так как парни, хотя и милиционеры, но работу эту выполняют, как честные наемники, с оплатой в звонкой монете ну, в крайнем случае, в деревянных рублях.
До базы пришлось ехать на ухоженной, но «шестерке» одного из оперов. Везти женщину на ее джипе парни категорически отказались.
— А может быть это ловушка и под вашу машину мину сунули. Сейчас темно, и ничего не видно без зеркала. А под мою «ласточку» точно никто ничего не засунул. Так что, давайте, на моей. В тесноте, но зато живые.
Контора по аренде строительной техники.
Внешне на территории предприятия все выглядело очень спокойным, чересчур спокойно, как бывает по ночам на кладбище.
За ворота вошли плотной кучкой, опера, сгрудившись вокруг женщины плотной коробочкой, бодро ощетинившись стволами пистолетов, двинулись в сторону зловеще молчащей сторожки, дверь которой была надежно подперта снеговой лопатой.
— Ну как вы тут, Иван Кузьмич? — спросила женщина, как только дверь со скрипом распахнулась.
— Слава Богу, что живой, хотя страху натерпелся. — старик подслеповато хлопал глазами под толстыми стеклами очков: — Нам бы собачку какую завести, чтобы лаяли в следующий раз, когда хулиганы полезут.
