Охотники за дурью (СИ) - Путилов Роман Феликсович

— Непременно, Иван Кузьмич. — покивала женщина, прекрасно понимая, что от этого «хулигана» даже свора собак не спасет.

Света не было на все территории колонны и даже в здании конторы не горело дежурное освещение.

— О! Нашел! — один из оперов, оставшийся на улице, подсвечивая себе фонариком, тыкал пальцем куда-то в стенку сторожки: — Здесь он кабель перекусил, а потом снова соединил…

Информация, конечно, была одновременно ценной и бесполезной.

— Там, на торце здания рубильник есть, наверное, его отключили, что везде темно. — ткнула пальцем в сторону конторы хозяйка.

— Я сам схожу, быстрее найду. — старик отодвинул стоящих на пороге оперов, шагнул за порог, и вдруг замер, истово крестясь и в голос повторяя: — Прости, меня, Господи! Прости и сохрани!

Присутствующие выскочили из будки и замерли — прямо напротив сторожки, на стреле самоходного крана, сидел человек в черном и целился в них из какого-то длинноствольного оружия.

Один из оперов отчаянно зарычав, двинул Мириам задом, пытаясь впихнуть обратно, под защиту крыши сторожки, одновременно вскидывая пистолет, но женщина впала в ступор, прекрасно понимая, что это уже бесполезно. Сколько раз она видела в фильмах эту сцену. Сейчас на конце оружия расцветет красный цветок и все они умрут, потому что никто из них, заходя на опасную территорию, не догадался посмотреть вверх, на равнодушные к людским страстям и страданиям, звезды.

Опера азартно палили вверх, по фигуре киллера, не понимая, почему они еще живы, а тело, по которому явно пару раз кто-то попал, не падает с ажурной стрелы крана.

— Я пустой! — один из милиционеров, все-таки запихал гражданских в будку сторожа и теперь судорожно хлопал себя по карманам, не желая поверить, что он не взял с собой запасной магазин от «Макарова».

— Я тоже! — второй опер присел на корточки рядом, и перезарядился: — тебе не кажется, что это манекен какой-то висит? Мы сейчас все патроны в него запулим, а киллер нас после этого грохнет?

— Так ты не стреляй больше, мы в него точно несколько раз попали.

Через пять минут, после того, как вниз упал торс с головой от манекена, к которому кто-то примотал поношенные брюки и старую метлу, после чего привязал к стреле крана над сторожкой, у Мариам спала пелена с глаз. Сегодня же не тот день. Громов обещал меня убить завтра, а не сегодня, я просто даты перепутала. Женщине даже стало интересно, какой трюк выкинет завтра этот проказник. Но ответственность за коллектив и за свою жизнь вынудили ее вскинуть лицо к черному небу и заорать:

— Громов, скотина такая! Я знаю, что ты меня слышишь! Я признаю, что я была неправа. Завтра начну делать то, что ты сказал. Услышал меня? За три дня все сделаю. Но и ты обещал решить мои вопросы в суде. Не забудь об этом, сволочь!

И сразу после этого стало легче. Опера, облегченно вздохнули, без опаски, пошли к конторе и включили рубильник, восстановив освещение на территории, после чего осмотрели технику. У некоторых кранов и экскаваторов демонстративно были распахнуты люки, в моторных отсеках стояли бутылки с непонятной жидкостью, с воткнутыми фитилями и даже лежали коробки спичек. Но это было уже не важно. Мириам думала о том, кого отправить завтра за трубами, и кто поедет на их укладку в бетонные желоба, а также, что надо поговорить с куратором, что можно сделать, чтобы в следующий раз на территорию не проникли настоящие хулиганы, которые могут не ограничится, в отличии от Громова, демонстрацией намерений, а, из озорства, спалить дорогостоящую технику.

Дачный домик в Городском садовом обществе.

Сегодня мы с Ирой ничего не делали, просто валялись в постели в обнимку, глядя на огонь и обмениваясь редкими фразами и частыми поцелуями. Собаки бегали где-то по участкам, гоняя мышей, в стареньком холодильнике оставалось полно еды, а я предельно вымотался за вчерашние вечер и ночь. Надеюсь, что мои усилия не пропали даром, и Мириам, в последний момент, не решит отыграть все назад. И тогда… Мне даже думать не хотелось, что мне придется сделать в этом случае. Убить, по сути, из-за денег неплохого человека? Вся моя суть выворачивалась наизнанку от этих мыслей…

Дорожный РОВД. Кабинет отдела кадров.

На службу я явился «по гражданке», к десяти часам утра, так как мое положение в РОВД было непонятным, и мне не хотелось стоять в коридоре, напротив отдела кадров, как бедному родственнику, ожидая, когда начальница отдела появится с утреннего совещания.

— Анна Гавриловна, вы за время моего отсутствия стали еще прекраснее! — почти искренне воскликнул я, заметив, затянутую в форму цвета маренго, аппетитную фигурку майора.

— Паша, а ты, как всегда, меня обманываешь. — одарила меня белозубой улыбкой дама, сунув в мне в руки тяжелую кипу бумаг, и сунув ключ в замочную скважины.

— Анна Гавриловна, вам я всегда говорил исключительную правду. — я любовался на, обтянутый узкой юбкой, крепкий задок майора: — Вот, если бы вы не были окружены такой густой толпой поклонников, обязательно бы женился на вас.

— Вы все обещаете, а как до дела дойдет — никого нет. — Начальник отдела отобрала у меня бумаги и кивнула на стул: — Что пришел?

Так это…- я развел руками: — У меня командировка в сельскую местность закончилась, сказали, что напишут благодарственное письмо и к герою представление, и теперь хотелось бы узнать где еще могу доблестно послужить Родине?

— Балабол. — отрезала майор, раскладывая принесенные бумаги: — Знаешь, где БХСС сидит?

— Знаю, бывал там пару раз. — признался я.

— Так вот, теперь ты там будешь сидеть.

— Я не понял, меня что, в БХСС перевели? — осторожно уточнил я. Место, конечно, козырное, а для многих — предел мечтаний, но как-то сыкотно туда идти. Не впишешься в коллектив, или покажешься «засланным казачком» — подставят по «экономике», да так, что на тебя уже будут обвинительное заключение писать, а ты еще будешь глазами хлопать, не понимая, где прокололся. Службу я из не знаю, от слова совсем. Я вспомнил, как пару лет назад, мордатый начальник отдела на подведении итогов работы за квартал в актовом зале районной администрации, с пеной у рта, доказывал, что для его отдела отказной материал — гораздо лучший показатель в работе, чем раскрытое преступление, вызывая искреннее недоумение у всех присутствующих честных ментов.

— Паша, ты меня слышишь? — изящные пальчики с ярким маникюром трясли меня за рукав куртки: — Ты где завис? Я перед кем распинаюсь?

— Прости, Аня… — я помотал головой: — Ты меня просто пустым мешком по голове оглушила такой новостью.

— Ладно…- покладисто согласилась красавица-майор: — Числится ты будешь в розыске. Просто там новый отдел организуют, а у нас здесь места нет. У ОБХСС два кабинета забрали, вот этот отдел там и разместится. Так что ты иди, пока твои новые коллеги, по вашей оперской привычке, не разбежались.

— Понятно, спасибо Анна Гавриловна, я тогда пойду. — я, пребывая в некоторой растерянности, кивнул майору на прощание и двинулся на выход. По сути, место моей службы располагалось в соседнем дворе. При СССР там, как сейчас говорят, в четырехэтажном офисном здании, располагался какой-то институт, который еще при Горбачеве начал скукоживаться, раздавая помещения покабинетно, в аренду. Не знаю, на каких условиях там сидели сотрудники БХСС, аренда или государство велело делиться, но, то, что новое соседство парням из экономического отдела не понравится и будет жесткая «заруба», я был уверен на все сто процентов. Это же надо, половину кабинетов у самых богатых милиционеров в районе отобрать, такая дерзость повинна смерти!

Первое подтверждение моим мыслям о войне Белой и Алой Роз я увидел, подходя к нужному мне зданию. Примерно треть тесной парковки была отделена вбитыми в асфальт колышками, с натянутыми веревками, на которых висели таблички «Стоянка только для машин отдела БХСС».