Дареная истинная. Хозяйка лавки «С огоньком» (СИ) - Дари Адриана

Чувствую прикосновения его суховатых губ, то, как он ласкает ими, лишая меня дыхания и запуская табун мурашек по спине. Как будто я впервые целуюсь, честное слово! Потому что я никогда не испытывала таких ощущений. Муж? Не помню никакого мужа.

Цепочка электрических импульсов пронизывает все мое тело и заставляет ахнуть от удивления, чем Роувард благополучно пользуется и углубляет поцелуй, добавляя к тому, что я уже испытывала еще и страстную нежность от прикосновения языка.

Кажется, я на эти долгие мгновения просто забываю, кто я, где я и с какой стати дракон лежит на полу в моей комнате. Но единственного прикосновения к его груди хватает, чтобы резко все вспомнить.

Пальцы касаются насквозь пропитанной кровью рубашки Роуварда, и я тут же прихожу в себя. Отстраняюсь, опираясь рукой на пол, чтобы не навредить ему еще больше. Он не сразу отпускает меня, но я прилагаю чуть больше усилий.

— Ригель, — слабо произносит Роувард и снова уходит в беспамятство.

Ригель? Это какое-то заклинание? Или иностранное слово?

Свеча все еще горит, я ее даже не выпустила, когда дракон прижимал меня к себе и, на мое счастье, ничего не подожгла. Подношу ее ближе к груди Роуварда, распускаю завязки и чуть-чуть надрываю тонкую и, видимо, дорогую ткань рубашки. Ничего, дракон себе сможет позволить и еще одну.

В слабом свете трепещущего пламени пытаюсь рассмотреть рану. Она свежая, но… Не настолько глубокая, чтобы из нее вытекло столько крови. Ничего не понимаю.

В любом случае я, кряхтя и ругая маленьким язычком Роуварда, снимаю с него плащ и сапоги и затаскиваю его на кровать (ну не на полу же ему в самом деле валяться). После этого спускаюсь в кухню, радуясь, что Марта ушла поздно, а котелок с водой оставила в печи. Теплой водичкой промывать как-то сподручнее.

Тряпицу отрываю от чистой простыни, что нахожу в комоде, и обмываю края раны. Мне не показалось: она действительно почти пустяковая, так чего тогда дракон без сознания? А его состояние мне не нравится.

Да, рана, будто на глазах, затягивается, но дыхание Роуварда становится только тяжелее, черты лица заостряются, а на лбу появляется пот. Что-то явно не так! А мне и спросить не у кого!

Впрочем, некогда думать и играть в растерянную дурочку. Логично предполагаю, что баночку с мазью дракон не просто так с собой носил. И ее я так и не отдала. У меня вариантов нет, только пробовать: если к утру Роуварду лучше не станет, а найдут его у меня в комнате, на кого все шишки полетят?

Вот. А я не хочу, как мишка из детской песенки, шишкой в лоб. Поэтому надо пробовать.

Откупориваю и аккуратно смазываю рану Роуварда, наблюдая за его реакцией. Брови сходятся на переносице, а с губ срывается тихий стон.

— Терпи, казак, атаманом станешь, — повторяю я любимую присказку моей бабушки. — И вообще, я же вытерпела, да еще и под твои рычания. Взял, платье мне испортил. А потом еще и подумали обо мне все бог весть что.

Бормочу что-то под нос, кажется, больше успокаивая и отвлекая себя, чем пытаясь донести какую-то связную мысль. Я переживаю. Мне действительно важно, чтобы дракон был жив и здоров. И вовсе не потому, что у меня его метка, хотя…

Интересно, а что будет с меткой и моей привязкой к Роуварду, если он действительно?.. Видимо, тут два варианта: либо я отдам концы вместе с ним, либо я стану свободной. Но проверять сейчас что-то не хочется.

Постепенно дыхание дракона выравнивается, широкая, красивая грудь, на которой теперь красуется всего лишь красный след от раны, неторопливо и плавно поднимается и опускается, а складка меж густых темных бровей Роуварда разглаживается. Кажется, теперь дракон погружается в спокойный сон.

Я тоже выдыхаю с облегчением. Ковер, который Роувард успел испачкать кровью, кажется безнадежно испорченным, но я решаюсь снова использовать свою магию: отделяю все частички крови от ворсинок и аккуратно собираю чистой тряпицей.

А не такая уж и бесполезная магия! Вон, Марте могу помогать со сливками и сметаной, Ульке с уборкой, а себе… Точно! Если все пойдет по плану, то моя магия окажется очень полезной при изготовлении стеарина. Осталось только, чтобы все пошло по плану.

Убираю все за собой так, чтобы не было заметно, что ночью произошло что-то не то, ведь Клотя же везде сунет свой нос. Пару раз засыпаю прямо сидя в кресле, но сон выходит тяжелый, неглубокий и очень тревожный.

Просыпаясь, я подхожу к дракону, проверяя, все ли хорошо. Как будто меня все время кто-то будит, подталкивает быть ближе к Роуварду. А на рассвете я не выдерживаю и засыпаю, присев на кровать рядом с драконом.

Зато уж как проваливаюсь в сон, так проваливаюсь! И мне сразу становится так тепло, уютно и… безопасно. Кажется, где-то на краю сознания я слышу чей-то разговор, как будто встретились старые знакомые, которые не виделись не то, что долго, а целую вечность. И теперь не могут наговориться.

Открываю глаза, когда солнце уже пронзает комнату своими лучами сквозь тонкую щелку между портьерами. И первое, что мне удается разглядеть — это мужественный подбородок, покрытый темной щетиной. Черт! Как я?..

Но додумать мысль не успеваю, потому что дракон, рядом с которым я, оказывается, прикорнула, делает одно ловкое движение, и я оказываюсь прижата к матрасу массивным телом Роуварда:

— Что ты здесь делаешь? — мрачно глядя на меня, спрашивает дракон.

Глава 25

У меня, честно говоря, пропадает дар речи. Я тешу себя надеждой, что не из-за того, как близко сейчас ко мне это дракон, взгляд которого съезжает на мои губы. Я даже в какой-то момент думаю, что он меня опять поцелует. Но тогда уж точно не буду сдерживаться и найду способ влепить пощечину!

— Может, это вас надо спросить, что вы тут делаете? — все же заставляю себя произнести я.

Дракон еще больше хмурится, но все же отводит взгляд и осматривается. При этом его лицо меняется от недовольного, даже немного злого, до недоуменного. Особенно когда он замечает свой плащ, аккуратно сложенный на стуле, и сапоги рядом.

— Убедились? — хмыкаю я. — Может, тогда уже слезете с меня? Мне… тяжеловато, вообще-то.

Роувард перекатывается на спину и трет лоб, а я наконец-то вздыхаю с облегчением.

— Что случилось ночью? — глядя в потолок, спрашивает дракон.

Что?! Он еще и не помнит ничего? Ну замечательно. Кажется, я начинаю верить рассказам о том, что драконы восстанавливаются за счет невинных девушек. Может, и Роувард пришел сюда за этим самым восстановлением. А я тут не дала, мазями всякими мазала.

— Наверное, вы комнаты перепутали, — я встаю с кровати и отхожу подальше, к комоду с зеркалом на нем.

— Это не важно, — говорит дракон, поднимаясь и осматривая свою рубашку. — Что ты видела и что делала?

Я смотрю через зеркало на то, как он поднимается, снимает с себя через голову порванную окровавленную рубашку и, подойдя к камину, закидывает ее туда. А потом открывает шторы, впуская в комнату яркий солнечный свет.

— Видела, что вы были ранены, — отвечаю я, стараясь слишком долго не задерживаться взглядом на груди дракона. — Вам было плохо. Я использовала ту вашу мазь…

— Значит, это было лучшее решение — оставить ее у тебя, — равнодушно заявляет он, подходя ко мне и рассматривая рану в зеркале.

От нее действительно остался лишь розовый след на красивой, бронзовой коже. Нет, все же мне не удается отвести взгляд: развитые мышцы груди, плеч, рук и, конечно, подтянутый рельефный пресс просто притягивают к себе внимание.

Они не как у культуриста, который часами работает над “красотой” тела. А как у человека, который просто не пренебрегает физическими нагрузками.

Все очень… естественное. Только вот загар такой, словно передо мной не аристократ (а драконы все с титулом и статусом, насколько помнит Марика), а обычный работяга, который провел лето под палящим солнцем.

— Теперь вы можете ее забрать, — произношу я, с трудом выдавливая из себя слова.